– Тебе пришло постановление, просто поставь галочку, что согласен, и деньги спишутся автоматически.

///

– Зачем притащился? – грубовато поинтересовался дежурный полицейский.

– Мимо проходил, – не менее грубо ответил Иван.

– Вот и шёл бы мимо.

– Если думаешь, что мне доставляет удовольствие якшаться с вашей братией, то сильно ошибаешься.

– Что ты с нами делаешь? – нахмурился дежурный, узнавший из фразы Уварова только слова «удовольствие» и «братия».

– Не волнуйся, ничего неприличного.

Полицейские не любят биобезопасников – это аксиома. Впрочем, не только полицейские, а все люди, так или иначе связанные с охраной порядка и силовыми структурами: ни полицейские, ни военные, ни следователи, ни работники прокуратуры – никто. И дело не в том, что биобезопасникам платят больше, чем всем остальным, а в правах, которые они имеют и о которых другие службы могут только мечтать. Департамент биологической безопасности находился в привилегированном положении, при необходимости его детективы могли «привлекать», а если называть вещи своими именами – брать под командование, сотрудников любых других ведомств, что выводило сотрудников других ведомств из себя. Поэтому любой детектив Департамента тратил кучу времени и сил на то, чтобы установить хорошие или просто нормальные рабочие отношения с местными «коллегами». Уварову это удалось, полицейские его уважали, но не все, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Зачем притащился?

– Шеф здесь?

– Для тебя – занят.

– Откуда знаешь?

– Точно знаю.

– Сгоняй и уточни, – распорядился Иван, доставая зубочистку. – Одна нога здесь, другая там. И шустрее, я опаздываю.

«Гонять» дежурному никуда не требовалось, достаточно было отправить запрос доппелю начальника отдела, но Уваров не собирался быть милым с теми, кому не нравился, и намеренно использовал уничижительные обороты. Полицейский пробубнил нечто невразумительное и с силой захлопнул прозрачное окошко. Иван улыбнулся и оглядел кавардак, который крайне редко творился в полицейских участках. Обычно здесь царила деловая тишина, поскольку Билль о выездных судебных заседаниях и связанные с ним изменения в законе об адвокатской практике сделали ненужными привычные по прошлым столетиям процедуры вроде снятия показаний и длительных разбирательств, включая походы в суд. Виновность подозреваемого в подавляющем большинстве случаев подтверждалась видео со стационарных камер, дронов или оказавшихся поблизости муниципальных мобилей. В особых случаях дозволялось использовать частные записи. За идентификацию преступника отвечал вживлённый чип, после чего проводилось задержание либо дронами, либо патрульными. Затем преступник представал перед доппелем судьи, доппель обвинителя сообщал, в чём состоит преступление, доппель адвоката приводил аргументы в защиту – если таковые имелись, и доппель судьи выносил приговор. Если доппель адвоката требовал апелляцию, мгновенно появлялся доппель судьи апелляционного суда и принимал окончательное решение. В результате, через десять-двадцать минут после задержания, полицейские точно знали, что делать с преступником: везти в участок для краткосрочного административного ареста, в тюрьму, выписывать на месте штраф или же просто отпустить, потому что доппель адвоката оказался умнее доппеля прокурора.

При этом все участники процесса, кроме, разумеется, преступника и полицейских, могли в это время сладко спать.

Если же видео отсутствовало, стражам порядка приходилось отдуваться и самостоятельно разбираться с каждым задержанным. Судя по всему, на этот раз случилась массовая драка в месте без официальной видеофиксации, и приёмная зона участка была переполнена её участниками. За ближайшим столом недовольный вампир что-то с жаром объяснял полицейскому, то и дело размахивая у него перед носом выбитым клыком. Слева отвечал на вопросы полукот, изредка шипя на запертых в клетку псоглавцев. Псоглавцы рычали в ответ и кричали полицейскому, что полукот врёт. Остальные полукоты орали на псоглавцев из соседней клетки, в глубине которой дремал могучий ифрит. А вот получившему от него огру выделили отдельный «обезьянник» – он до сих пор пребывал в ярости и бросался на прутья. Но не на полицейских, поскольку понимал, чем закончится нападение на представителя власти. Гоблинов увели в тот самый момент, когда Иван вошёл в участок – они согласились на мелкое хулиганство и отделались крупным штрафом.

– Зачем притащился?

– Посмотреть на твой зоопарк, – мгновенно отозвался Уваров.

– И как тебе?

– Шумно.

– Это мы ещё самых буйных успокоили, – рассмеялся начальник отдела и пожал Ивану руку. – Привет.

– Привет.

Майор Карпов был из тех, кто относился к Уварову с искренним уважением – и как к детективу, и как к человеку. В гости они друг к другу не ходили, но отношения можно было назвать дружескими.

– Из-за Мирам приехал?

– Ну, не из-за этих же придурков.

Иван вопросительно поднял брови. Карпов правильно понял намёк и кивнул:

– Продолжим в моём кабинете.

Где не было лишних ушей, в том числе – электронных, за это отвечала специальная система, которую для майора достал Иван, потому что своим специалистам Карпов не доверял.

– Что с Мирам?

– Разлом, – пожал плечами Уваров. Но тут же добавил: – Но неочевидный разлом.

– Почему неочевидный? – не понял полицейский. – Там же без экспертизы всё понятно.

– Я был знаком с Мирам. И я знаю, что она ни за что бы не перешагнула «барьер 66».

– На кладбищах целые аллеи тех, кто высчитывал каждый процент, но всё равно оказался по ту сторону барьера.

– Не про Мирам, – покачал головой Уваров.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Чего ты хочешь? – перешёл к делу Карпов.

– Неочевидный разлом – это палёный генофлекс, – выдал очевидную истину Уваров. – Мне придётся обсудить этот вопрос со всеми крупными поставщиками, но к уродам я не пойду.

Майор мрачно кивнул.

– Скажи им, чтобы дали знать, что и как.

Под «уродами» Уваров имел в виду группировку «Посбон», одну из крупнейших в городе. Она состояла из маридов, отношения с которыми у Ивана были далеки от идеальных, вот и приходилось прибегать к услугам посредника. Впрочем, не в первый раз.

– Будешь должен, – улыбнулся Карпов.

– Как обычно.

– Как обычно… – Майор бросил взгляд на подавший голос коммуникатор, нажал кнопку «Перезвоню» и медленно продолжил: – Не думаю, что эта дрянь – если она существует – идёт от Шамиля. «Посбон» с поставщиками жёстко работает, не хотят палиться с палёным. У них, конечно, есть связи наверху, их прикроют… Но прикроют от кого угодно, кроме Биобезопасности. Особенно учитывая твои отношения с Шамилем. С вами мариды проблем не хотят, поэтому жёстко прессуют поставщиков. У них ни разу не было палёного генофлекса.

– Я знаю, – кивнул Иван, гоняя зубочистку из одного уголка рта в другой. – Но пусть скажут.

– Хорошо. Это всё?

– Почти. – Уваров поморщился. – Меня смущает, что я ничего заранее не знал о том, что возможно появление партии палёного генофлекса.

– А обычно знаешь?

– Обычно ходят слухи, а тут – тишина.

– По шапке получил?

– По шапке не получил, у нас другие отношения. Но меня смущает…

Иван намеренно замолчал, и Карпов понял почему.

– Я тоже ничего не знал. – Майор выдержал пристальный взгляд детектива первого класса и повторил: – Я ничего не знал, никаких намёков от осведомителей. К тому же ты сам до конца не уверен, что речь идёт о палёном генофлексе.

– И это меня тоже смущает.

– Что ты имеешь в виду?

– Если никто из нас не слышал, что в город идёт палёный генофлекс, может, дело не в нём?

– А в чём?

Уваров вздохнул и посмотрел Карпову в глаза. Молча посмотрел.

///

Выйдя из отдела полиции, Кармини, в отличие от большинства освобождённых участников потасовки, не стал торопиться оказаться от него подальше: не двинул прочь быстрым шагом, а то и вовсе бегом, как поступили гоблины; не прыгнул в заранее вызванное такси, как вампиры; не залез в кузов пикапа, попутно обнимаясь с встречающими друзьями, как лохматый огр. Выйдя из отдела, Кармини остановился, вытащил из кармана умные очки, но надевать не стал, держал в руке, разглядывая улицу без подсказок программы дополненной реальности. Разглядывая так, словно впервые здесь оказался и хотел увидеть её настоящую, такую, какая она есть на самом деле. Или же так, словно давно здесь не был и вспоминал старые дома, одновременно подмечая случившиеся изменения – то был странный взгляд.

– Чего раскорячился?

– Ходить забыл?

– Дай пройти!

Мимо Габриэля прошагали освобождённые мариды, причём один из них нарочно толкнул мужчину плечом, но ответа не последовало. Кармини надел очки, отказался от мгновенно поступившего предложения: «Вызвать такси? Да. Нет» и медленно пошёл вверх по улице. На этот раз – изучая её сквозь пелену подсказок приложения дополненной реальности.

«Предупреждение! Вы находитесь в Миле Чудес, районе с аномально высоким уровнем уличной преступности и минимальным количеством систем наблюдения. Если у вас нет веских причин оставаться, пожалуйста, покиньте Милю Чудес, чтобы не стать жертвой…»

Убрать это предупреждение было невозможно, только перевести в разряд «прочитанное», после чего оно превратилось в красный треугольник с восклицательным знаком внутри, который неспешно мигал в правом верхнем углу экрана умных очков. И будет мигать до тех пор, пока геолокация не покажет, что Кармини покинул опасный район. Приложение дополненной реальности умело быть настойчивым. Но одновременно умело быть полезным: «Повторяющихся лиц не зафиксировано, проявление интереса не зафиксировано, физическая слежка исключена…»

Система постоянно сканировала окружающее пространство в поисках возможных угроз и после её доклада Габриэль был уверен, что за ним никто не следовал. Что же касается слежки электронной, по камерам, коммуникатору или идентификационному чипу, она Кармини не беспокоила: камера не способна подкрасться сзади и дать по голове дубинкой. А скрывать своё местонахождение он пока не собирался.

Вошёл в подъезд – вход со двора, дверь с виду обшарпанная, но усиленная, способна выдержать выстрел из гранатомёта, по лестнице поднялся на третий этаж, открыл дверь в квартиру – с виду дешёвую дверь, но тоже усиленную, причём бронированные листы защищали всю выходящую на площадку стену, и оказался в большой четырёхкомнатной квартире, обставленной в стиле начала ХХ века. Все окна выходили на улицу, но они только выглядели ненадёжными, в действительности их было так же трудно пробить, как входную дверь. Поэтому Кармини спокойно уселся напротив «французского» окна в кресло-качалку, вновь снял очки и уставился на оживлённую улицу. И молчал до тех пор, пока в гостиную не вошла хрупкая большеглазая девушка. Впрочем, он и тогда не проронил ни слова и даже не обернулся на тихий звук шагов. Девушка же остановилась в дверном проёме, некоторое время смотрела на старика, затем негромко осведомилась:

– Как поужинал? – И нужно было постараться, чтобы уловить в её голосе иронию.

– Неплохо, – коротко ответил Габриэль. И начал набивать трубку ароматным табаком.

– Десерт понравился?

Ответ прозвучал не сразу. Кармини раскурил трубку, с наслаждением попыхтел ею и улыбнулся:

– Ты научилась шутить?

– Тебя это беспокоит?

– Меня это радует. Многим людям до самой смерти не суждено овладеть этим искусством.

– Я в это не верю.

– Во что?

– Если их чувство юмора не совпадает с твоим, это не значит, что его у них нет.

Кармини пыхнул трубкой несколько раз.

– Чувство юмора или есть, или нет. Третьего не дано.

– Люди разные. Одна и та же шутка кого-то насмешит, а кого-то покоробит.

– Научившись спорить, ты порой делаешься невыносимой.