– Я люблю грудастых.

– Она красивая.

– Интересно, гибкая?

– Может, жребий бросим?

– Первым буду я, – громко объявил главарь. – А дальше как хотите.

– Разыграем, – пообещал третий.

– В соседней комнате есть кровать, – сообщил четвёртый.

– Кровать – это хорошо, – одобрил главарь. И поинтересовался: – Сама пойдёшь или хочешь на диване?

– Я не хочу никак, – очень тихо произнесла девушка. – Никак не хочу…

На глазах слёзы, внутри холод и полное опустошение в душе… Нет, полное опустошение будет чуть позже, если её не убьют, и она придёт в себя, растерзанная, изнасилованная, на полу или диване, или на кровати. Очнётся, чтобы почувствовать полное опустошение. А сейчас было его вступление, но очень-очень явное.

– Может, посопротивляешься, а? – спросил главарь. – Мне нравится, когда сопротивляются, не люблю бить тех, кто не пытается ударить. – Он уже снял бронежилет, теперь расстёгивал штаны и потому добавил: – Если сама не разденешься, я тебя изобью.

– Никто никого избивать не будет.

Мариды в очередной раз стали жертвами собственной глупости. Убедившись, что в подъезде безопасно, они столпились вокруг Бесс, не выставив охранение, и Уваров спокойно вошёл в квартиру, сориентировавшись на выломанную дверь и громкие голоса. А поскольку мужские голоса были грубыми, а женский – жалобным, вошёл Уваров с автоматом наизготовку и остановился в дверях гостиной, недружелюбно разглядывая маридов через прицел. Он уже понял, что перед ним те самые мародёры, что побывали на нижних этажах, и решил, что живыми их не выпустит. Нужно только не выпустить их так, чтобы не пострадала гражданская.

– Опусти оружие, – попытался приказать главарь, но ответом ему стала лёгкая улыбка.

– Штаны застегни.

– Испугался того, что увидел?

– Смеяться не хочу – обстоятельства не располагают.

– Нас тут пятеро…

– Нас тут семеро, придурок, – перебил его Иван.

– Ты понял, о чём я. – Главарь взял себя в руки и говорил размеренно. – Ты не успеешь завалить всех и ляжешь. Поэтому сделаем так: ты уходишь, и никто никого не видел, понял?

– Я ухожу, а вы остаётесь?

– Ты умный мальчик, мне это нравится.

– Не уходите, – почти простонала Бесс. Она не понимала, что Иван следует сложившемуся в голове плану, она ничего не понимала, кроме того, что спасение было совсем рядом, но спаситель решил не рисковать. – Прошу, не уходите.

– Никто никого не видел? – переспросил Уваров.

– Никто, – пообещал главарь.

– За мной не ходить.

Иван сделал несколько шагов назад, скрываясь из виду, главарь кивнул, и два марида бросились к дверям, намереваясь догнать и убить наглого спецназовца и совершенно не думая о том, что Уваров превосходно знает их повадки и, разумеется, не поверил обещанию главаря. А стрелять по мишеням, которые по очереди появляются в дверном проёме, намного проще, чем пытаться одновременно уложить пятерых врагов. Два выстрела с промежутком в секунду, одному мариду пуля попала в лоб, второму – в глаз. Ещё через мгновение в гостиную влетела светошумовая граната, а когда она громыхнула, Иван вернулся и в упор, хладнокровно, прикончил оставшихся маридов. Включая главаря, который так и не успел натянуть штаны. После чего вынес пребывающую без сознания Бесс из квартиры.

Так и познакомились.

Но вместе стали далеко не сразу – Иван не хотел, чтобы их отношения начались «в знак признательности». Понимал, что Бесс никогда не забудет спасения, но предложил подождать, чтобы улеглись эмоции и молодая женщина решила, хочет она встречаться с мужчиной, который, увидев её, потерял дар речи, или нет? Бесс всё поняла правильно, но ответ дала очень скоро: через три дня Иван пригласил её на ужин, а после они отправились к нему.

И больше не расставались.

А главарём напавших на Бесс маридов был родной брат Шамиля, лидера «Посбона», и с тех пор у Ивана с этими бандитами отношения не складывались.

///

– Что это за вой? – сквозь сон поинтересовался Уваров.

– Твои очки орут, – ответила Бесс. – Не такие уж они и умные.

– У меня выходной.

– Я думала, у тебя не бывает выходных.

– Бывают, но редко, – ответил Иван, надеясь, что либо очки, на которые шёл вызов с коммуникатора, сами заткнутся, либо вампиресса не выдержит, поднимется и выключит их. Однако пока не получалось ни того, ни другого.

– Если бы я знала, насколько редко у тебя бывают выходные, я бы с тобой не связалась, – проворчала Бесс, пряча голову под подушку.

– Поэтому врал, что у меня бывают выходные.

– Заманивал?

– Заманивал.

– А раз заманил, то сделай так, чтобы они заткнулись. – Из-под подушки голос звучал не очень внятно, но суть Уваров уловил. – Ответь и возвращайся.

– Куда я от тебя денусь? – пробормотал Иван. Он выбрался из-под одеяла, отыскал очки – они почему-то валялись под креслом, вышел из спальни и надел их. – Уваров.

Перед глазами появилось лицо Джереми Янга, директора московского бюро Департамента биобезопасности.

– Почему так долго не отвечал?

– Спал, – честно ответил Иван.

– На службе не спят.

– У меня выходной.

– Уже нет.

– Виноват, не знал. – В данных обстоятельствах это был самый правильный ответ.

Видеозвонок шёл односторонний, поэтому Янг не видел того, что наблюдал через открытую дверь в спальню Уваров: как Бесс, делая вид, что спит, сбросила простыню и потянулась, правая рука скользит по стройному бедру. Иван изо всех сил старался контролировать дыхание, но получалось не очень, и Янг, судя по всему, догадался, чем занимается или планирует заняться подчинённый.

– Через два часа жду у себя.

Щедрое предложение, учитывая, что до зоны Би-3 – корпоративного владения трёх крупнейших коммерческих гигантов планеты, Ивану было добираться от силы минут сорок.

– Спасибо.

– Не облажайся там, – хмыкнул Янг и отключился.

Уваров снял очки, почти бегом вернулся в кровать и обнял Бесс:

– У меня только что украли выходной.

– Тогда давай используем то, что от него осталось, – мягко предложила вампиресса, покусывая Ивана в шею. – Хватит болтать.

* * *

– Большой город, – пробормотал Терри Соломон, разглядывая Москву с высоты птичьего полёта – через иллюминатор вертолёта.

– Неужели вы не видели городов больше? – удивился сопровождающий его Герберт, личный секретарь Джереми Янга.

– Видел, конечно, – отозвался Терри, без интереса скользнув взглядом по плотной группе небоскрёбов – этого добра хватало во всех мегаполисах. – Тут есть на что посмотреть?

– Э-э… – Герберт, очевидно, растерялся и кивнул на иллюминатор: – Вот.

– Я имел в виду старые исторические здания. Памятники архитектуры.

– В центре должны быть, – неуверенно протянул Герберт.

– То есть не интересуешься?

– Я… – Секретарь помолчал и неожиданно решил ответить честно: – Я видел, как они снесли старинный особняк, чтобы воткнуть на его место современный кондоминиум, безликий настолько, будто архитектору ампутировали мозг. А я не интересуюсь историей тех, кто не интересуется своей историей.

– Понимаю, – обронил Соломон. И, после короткой паузы, объяснил: – Мой дед был археологом и рассказал, что артефакты умирающих цивилизаций лучше рассматривать, когда они доступны, а не засыпаны землёй.

– Разумно.

– Дедушка знал толк в археологии.

– Старая школа.

– Совершенно верно, – подтвердил Терри и вновь уткнулся в иллюминатор, показывая, что хочет продолжить разглядывать город, в котором ему до сих пор не доводилось бывать. Что было весьма странно, учитывая, что Соломон служил в Отделе специальных расследований, как его называли – в личной гвардии директора Департамента биологической безопасности, и на месте не сидел. Сотрудников Отдела направляли только туда, где предполагались – или уже случились! – по-настоящему крупные неприятности. Отправляли с задачей «всё исправить», что им, как правило, удавалось, ведь полномочия у Отдела были самые широкие. А поскольку в Москве пока было тихо, направление Терри директор местного бюро воспринял как большой, но мрачный аванс и встречу устроил на высшем уровне: у трапа самолёта Соломона встретил его личный секретарь, и не на представительском мобиле, а рядом с роскошным вертолётом «Сикорски Sapphire», в котором не стыдно было прокатить даже главу корпорации. Джереми Янг знал, что в отчёте Терри будет обязан дать характеристику действиям главы бюро, и постарался произвести на «личного гвардейца директора» хорошее впечатление. Сам он явиться в аэропорт не мог – не по чину, но выбор встречающего показывал, что Янг готов к конфиденциальному обсуждению любых деликатных тем.

– Надолго к нам? – поёрзав, поинтересовался Герберт.

– Понятия не имею.

– Вот как?

– Никогда не знаешь, как долго продлится расследование, – ровным голосом объяснил Терри.

– Я обратил внимание, что у вас нет багажа.

– Не в моём стиле таскать с собой вещи. – Соломон машинально покосился на металлический кейс.

– А…

– Мне должно быть предоставлено всё, что может понадобиться.

– Включая одежду?

– И нижнее бельё.

– Я не знал, – признался Герберт. И тут же добавил: – Встречей и размещением занимаются другие люди. Но я проконтролирую, чтобы у вас было абсолютно всё, что потребуется.

– Благодарю. – Терри подумал и решил подбросить Герберту, а точнее – Джереми Янгу, в доппель которого разговор поступал в режиме реального времени, дополнительную пищу для размышлений: – Когда сотрудников Отдела специальных расследований направляют туда, где вроде бы всё в порядке, это не значит, что местное Бюро облажалось. В центральный офис Департамента стекается колоссальный объём информации из самых разных источников, и часто бывает так, что на события, которые, возможно, произойдут в Москве, указывают данные, полученные из Мумбаи или Рио. И не всегда мы можем раскрывать источник поступления этих данных.

– Я понимаю, – кивнул секретарь.

– Мы пожарные, а не каратели. Или чистильщики…

– За кем подчищаете? – ляпнул Герберт.

– За кем прикажут, – безразлично ответил Соломон.

– То есть все могут нагадить?

– Ещё как.