Владимир Маяковский: Хорошее отношение к лошадям. Стихотворения для детей

© Власова А.Ю., ил. на обл., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Стихи для детей

Что такое хорошо и что такое плохо?

Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
– Что такое
хорошо
и что такое
плохо? —
У меня
секретов нет, —
слушайте, детишки, —
папы этого
ответ
помещаю
в книжке.

– Если ветер
крыши рвет,
если град
загрохал, —
каждый знает —
это вот
для прогулок
плохо.

Дождь покапал
и прошел.
Солнце
в целом свете.
Это —
очень хорошо
и большим
и детям.

Если
сын
чернее ночи,
грязь лежит
на рожице, —
ясно,
это
плохо очень
для ребячьей кожицы.

Если
мальчик
любит мыло
и зубной порошок,
этот мальчик
очень милый,
поступает хорошо.

Если бьет
дрянной драчун
слабого мальчишку,
я такого
не хочу
даже
вставить в книжку.

Этот вот кричит:
– Не трожь
тех,
кто меньше ростом! —
Этот мальчик
так хорош,
загляденье просто!

Если ты
порвал подряд
книжицу
и мячик,
октябрята
говорят:
плоховатый мальчик.

Если мальчик
любит труд,
тычет
в книжку
пальчик,
про такого
пишут тут:
он
хороший мальчик.

От вороны
карапуз убежал,
заохав.
Мальчик
этот
просто трус.
Это
очень плохо.

Этот,
хоть и сам
с вершок,
спорит
с грозной птицей.
Храбрый мальчик,
хорошо,
в жизни
пригодится.

Этот
в грязь полез
и рад,
что грязна рубаха.
Про такого
говорят:
он плохой,
неряха.

Этот
чистит валенки,
моет
сам
галоши.
Он,
хотя и маленький,
но вполне хороший.

Помни
это
каждый сын.
Знай
любой ребенок:
вырастет
из сына
свин,
если сын —
свиненок.

Мальчик
радостный пошел,
и решила кроха:
«Буду
делать – хорошо,
и не буду —
плохо».

1925

Что ни страница – то слон, то львица

Льва показываю я,
посмотрите нате —
он теперь не царь зверья,
просто председатель.

Этот зверь зовется лама.
Лама дочь
и лама мама.

Маленький пеликан
и пеликан-великан.

Как живые в нашей книжке
слон,
слониха
и слонишки.
Двух- и трехэтажный рост,
с блюдо уха оба,
впереди на морде хвост
под названьем «хобот».
Сколько им еды, питья,
сколько платья снашивать!
Даже ихнее дитя
ростом с папу с нашего.
Всех прошу посторониться,
разевай пошире рот, —
для таких мала страница,
дали целый разворот.

Крокодил. Гроза детей.
Лучше не гневите.
Только он сидит в воде
и пока не виден.

Вот верблюд, а на верблюде
возят кладь и ездят люди.
Он живет среди пустынь,
ест невкусные кусты,
он в работе круглый год —
он,
верблюд,
рабочий скот.

Кенгуру.
Смешная очень.
Руки вдвое короче.
Но за это
у ней
ноги вдвое длинней.

Жираф-длинношейка —
ему
никак
для шеи не выбрать воротника.
Жирафке лучше:
жирафу-мать
есть
жирафенку
за что обнимать.

Обезьян
cмешнее нет.
Что сидеть как статуя?!
Человеческий портрет,
даром что хвостатая.

Зверю холодно зимой.
Зверик из Америки.
Видел всех.
Пора домой.
До свиданья, зверики!

1926

Эта книжечка моя про моря и про маяк

Разрезая носом воды,
ходят в море пароходы.
Дуют ветры яростные,
гонят лодки парусные.

Вечером,
а также к ночи,
плавать в море трудно очень.
Все покрыто скалами,
скалами немалыми.

Ближе к суше
еле-еле
даже
днем обходят мели.
Капитан берет бинокль,
но бинокль помочь не мог.

Капитану так обидно —
даже берега не видно.
Закружит волна кружение,
вот
и кораблекрушение.

Вдруг —
обрадован моряк:
загорается маяк.
В самой темени как раз
показался красный глаз.

Поморгал —
и снова нет,
и опять зажегся свет.
Здесь, мол, тихо —
все суда
заплывайте вот сюда.

Бьется в стены шторм
и вой.
Лестницею винтовой
каждый вечер,
ближе к ночи,
на маяк идет рабочий.

Наверху фонарище —
яркий,
как пожарище.
Виден он
во все моря,
нету ярче фонаря.

Чтобы всем заметиться,
он еще и вертится.
Труд большой рабочему —
простоять всю ночь ему.

Чтобы пламя не погасло,
подливает в лампу масло.
И чистит
исключительное
стекло
увеличительное.

Всем показывает свет —
здесь опасно или нет.
Пароходы,
корабли —
запыхтели,
загребли.

Волны,
как теперь ни ухайте, —
все, кто плавал, —
в тихой бухте.
Нет ни волн,
ни вод,
ни грома,
детям сухо,
дети дома.

Кличет книжечка моя:
—Дети,
будьте как маяк!
Всем,
кто ночью плыть не могут,
освещай огнем дорогу.

Чтоб сказать про это вам,
этой книжечки слова
и рисуночков наброски
сделал
дядя
Маяковский.

1926

Майская песенка

Зеленые листики —
и нет зимы.
Идем
раздольем
чистеньким —
и я,
и ты,
и мы.

Весна сушить развесила
свое мытье.
Мы молодо и весело
идем!
Идем!
Идем!

На ситцах, на бумаге —
огонь на всем.
Красные флаги
несем!
Несем!
Несем!

Улица рада,
весной умытая.
Шагаем отрядом,
и мы,
и ты,
и я.

1928

Конь-огонь

Сын
отцу твердил раз триста,
за покупкою гоня:
—Я расту кавалеристом.
Подавай, отец, коня! —
О чем же долго думать тут?
Игрушек
в лавке
много вам.
И в лавку
сын с отцом идут
купить четвероногого.
В лавке им
такой ответ:
—Лошадей сегодня нет.
Но, конечно,
может мастер
сделать лошадь
всякой масти. —

Вот и мастер. Молвит он:
—Надо
нам
достать картон.
Лошадей подобных тело
из картона надо делать. —
Все пошли походкой важной
к фабрике писчебумажной.
Рабочий спрашивать их стал:
—Вам толстый
или тонкий? —
Спросил
и вынес три листа
отличнейшей картонки.
—Кстати
нате вам и клей.
Чтобы склеить —
клей налей. —

Тот, кто ездил,
знает сам,
нет езды без колеса.
Вот они у столяра.
Им столяр, конечно, рад.
Быстро,
ровно, а не криво,
сделал им колесиков.

Есть колеса,
нету гривы,
нет
на хвост волосиков.
Где же конский хвост найти нам?
Там,
где щетки и щетина.
Щетинщик возражать не стал, —
чтоб лошадь вышла дивной,
дал
конский волос
для хвоста
и гривы лошадиной.

Спохватились —
нет гвоздей.
Гвоздь необходим везде.
Повели они отца
в кузницу кузнеца.
Рад кузнец.
—Пожалте, гости!
Вот вам
самый лучший гвоздик. —

Прежде чем работать сесть,
осмотрели —
всё ли есть?
И в один сказали голос:
—Мало взять картон и волос.
Выйдет лошадь бедная,
скучная и бледная.
Взять художника и краски,
чтоб раскрасил
шерсть и глазки. —
К художнику,
удал и быстр,
вбегает наш кавалерист.
—Товарищ,
вы не можете
покрасить шерсть у лошади?
—Могу. —
И вышел лично
с краскою различной.

Сделали лошажье тело,
дальше дело закипело.
Компания остаток дня
впустую не теряла
и мастерить пошла коня
из лучших матерьялов.

Вместе взялись все за дело.
Режут лист картонки белой,
клеем лист насквозь пропитан.
Сделали коню копыта,
щетинщик вделал хвостик,
кузнец вбивает гвоздик.
Быстра у столяра рука —
столяр колеса остругал.
Художник кистью лазит,
лошадке
глазки красит.

Что за лошадь,
что за конь —
горячей, чем огонь!
Хоть вперед,
хоть назад,
хочешь – в рысь,
хочешь – в скок.
Голубые глаза,
в желтых яблоках бок.
Взнуздан
и оседлан он,
крепко сбруей оплетен.

На спину сплетенному —
помогай Буденному!

1927

Мы вас ждем, товарищ птица, отчего вам не летится?

Несется клич
со всех концов,
несется клич
во все концы: —
Весна пришла!
Даешь скворцов.

Добро пожаловать, скворцы! —
В самом лучшем месте
самой лучшей рощи
на ветке
поразвесистей
готова жилплощадь.

И маленькая птица
с большим аппетитцем.
Готовы
для кормежки
и зерна
и мошки.

Из-за моря,
из-за леса
не летят
скворцы,
пока
пионеры
сами лезут
на березины бока.
Один
с трубою на носу
уселся
аж на самый сук.

– Вспорхнуть бы
и навстречу
с приветственною речью. —
Одна заминка:
без крылышек спинка.

Грохочет гром
от труб ребят,
от барабана шалого.
Ревут,
кричат,
пищат,
трубят.
– Скворцы,
добро пожаловать!

Бьют барабаны бешеней.
Скворцы
погоды вешней
заждались за лесами, —
и в жданьи безутешном
ребята
по скворешням
расположились сами.

Слетит
скворец
под сень листов,
сказать придется:
– Нет местов!

Хочу,
чтоб этот клич
гудел
над прочими кличами: —
Товарищ,
пионерских дел
не забывай
за птичьими.

1927

Кем быть?

У меня растут года,
будет и семнадцать.
Где работать мне тогда,
чем заниматься?

Нужные работники —
столяры и плотники!

Сработать мебель мудрено:
сначала
мы
берем бревно
и пилим доски
длинные и плоские.
Эти доски
вот так
зажимает
стол-верстак.

От работы
пила
раскалилась добела.
Из-под пилки
сыплются опилки.

Рубанок
в руки —
работа другая:
сучки, закорюки
рубанком стругаем.
Хороши стружки —
желтые игрушки.
А если
нужен шар нам
круглый очень,
на станке токарном
круглое точим.
Готовим понемножку
то ящик,
то ножку.
Сделали вот столько
стульев и столиков!