Иван Афанасьев: Николас Кейдж. Биография. Культовый неудачник или гениальный актер?

Серия «Легенда! Актеры, изменившие кинематограф»

Фото на обложке: © Mary Evans / DIOMEDIA

Во внутреннем оформлении использованы фотографии:

© DR, Walt Disney Pictures, Atlas Entertainment / Photos 12 Cinema / DIOMEDIA;

© Ronald Grant, DISNEY ENTERPRISES / Mary Evans / DIOMEDIA;

© Mary Evans / DIOMEDIA;

© Erik Pendzich, MediaPunch Inc, Fausto Marci / Legion-media Афанасьев, Иван Константинович.

© Иван Афанасьев, текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог
Кейджептация

«Начать… Начать… С чего начать? Я голоден. Мне нужно выпить кофе. Кофе помог бы мне думать. Может, мне стоит сначала что-нибудь написать, а потом вознаградить себя кофе? Кофе и булочка. Отлично, осталось определиться с темами. Да, булочка… Возможно, с бананом и орехом».

Это примерная цитата (зависит от перевода) из фильма «Адаптация» Спайка Джонза. Чарли Кауфман – заколебленный обстоятельствами сценарист, и ему нужно просто написать сценарий, который будет не хуже, чем у его успешного брата Дональда. Он сидит перед печатной машинкой и размышляет о том, как бы подступиться к этому непростому делу, найти в себе вдохновение и силы, чтобы начать писать (и желательно не написать при этом фигню). Чарли Кауфмана играет грустный и кучерявый Николас Кейдж.

Я и сам в каком-то смысле грустный и кучерявый, только не кучерявый, а бородатый, как персонаж другого произведения Чарли Кауфмана – романа «Муравечество». Кинокритик, который полстраницы грустно смотрит на свою бороду в зеркале. В книге главный герой, дерганый историк кино Б. Розенбергер Розенберг, совершенно случайно натыкается на труды некоего Инго Катберда, гениального режиссера-затворника, снявшего на десятки и сотни километров пленки фильм, который надо смотреть три месяца с перерывами на еду и сон.

Когда меня, невротичного бородатого кинокритика с синдромом самозванца, спросили, не хочу ли я написать книгу, – я поначалу даже опешил. А зачем? Ведь есть люди умнее, да и кому, кроме вот таких, как я, нужно читать все эти напыщенные и страшно субъективные труды о жизни великих от мира кино… Но потом я, как и Чарли Кауфман в «Адаптации», решил, что мне нужно превзойти своего внутреннего Дональда. И написать. Чтобы потом вознаградить себя булочкой с кофе. Что ж, осталось только найти нужную тему…

Так я и пришел к идее писать книгу о Николасе Кейдже. Это кажется максимально неочевидным, ведь, если подумать, кто сейчас толком помнит об этой удивительной голливудской звезде, упавшей с небосклона, а затем вновь взлетевшей выше головы, кроме самых прожженных фанатов кино? Буквально недавно в кинотеатрах прошел «Собиратель душ», в котором Кейдж сыграл маньяка-сатаниста Длинноногого, и в этом образе он был больше похож на своего ближайшего кореша Мэрилина Мэнсона. Если так подумать, мало кто и догадался бы, кто перед ними, посетив сеанс в кинотеатре, но пропустив вступительные титры, если бы увидел перед собой похожего на радиоактивное облако бледнощекого мужика с длинными волосами.

И вот это, пожалуй, самая лучшая характеристика Кейджа как актера. Мне никогда не было особенно интересно читать и писать про режиссеров; ну да, они снимают кино, мы его смотрим, потом разбираем на киноцитаты, аллюзии, тайные смыслы и приемы… Равно как и никогда не было интересно читать, допустим, про Леонардо ДиКаприо и Алена Делона, про которых писала моя коллега Зинаида Пронченко; да, они замечательные, совершенно потрясающие актеры, настоящие титаны в пантеоне богов кино. У них все прекрасно: «Оскары», Каннские фестивали, престиж и богатство, любовь толпы и обожание… Но мне они зачем? Я обожаю смотреть фильмы с их участием, но мне искренне неинтересно читать о тех, кто купается в лучах славы.

Гораздо больше меня всегда интересовали аутсайдеры и затворники. Творцы любых профессий, которые когда-то оступились или даже никогда толком и не взлетали, оставаясь почитаемыми фигурами в крайне узких кругах. Когда-то на сайте Rap.ru (мог бы я себе представить, что буду поминать сайт про хип-хоп в книге про кино?) в одной из статей автор употребил гениальное словосочетание: хасл постигается через страгл. Проще говоря, чтобы добиться успеха и признания, нужно пройти через некоторое дерьмо и (не)много пострадать.

В жизни Николаса Кейджа некоторого дерьма было с избытком. Это даже не актер, а нечто большее – настоящий артист, персонаж собственного фильма под названием «жизнь», который почти всегда шел против любых модных веяний, ломал привычные маршруты, искал себя, не находил, бросался в огонь и пекло, падал, вставал и снова шел. Он уже удостоился чести получить фильм о себе при жизни, сыграв в нем самого себя, – такое достижение есть в копилке отнюдь не у многих. С ходу можно вспомнить разве что Джона Малковича (символично и иронично, что «Быть Джоном Малковичем» тоже снял Спайк Джонз по сценарию Чарли Кауфмана) да, возможно, Говарда Стерна в «Частях тела». Были наверняка и еще примеры, можно попытаться вспомнить, но Кейдж и тут идет особняком: он играл самого себя в «Невероятной тяжести огромного таланта», подойдя к этому фильму с таким багажом, что однажды о нем обязательно снимут полноценный фильм-биографию (помяните мое слово!). А конкретно эта картина – так, шутка для своих.

Тем не менее эта шутка, простите за этот парадокс, более чем серьезная. За свою отнюдь не маленькую карьеру (через шесть лет Кейдж мог бы отмечать круглый юбилей в полвека со времен своей первой роли!) самый талантливый лузер Голливуда прошел путь, вполне достойный героя боевика.

Родиться в семье, уже успевшей сделать себе нешуточное имя в искусстве, и отказаться от любых преференций, чтобы пойти своим путем. Сделать себе в 1980-х имя одного из самых по-хорошему странных и эксцентричных актеров Голливуда; единственная ассоциация, которая приходит на ум, – это Клаус Кински, благо, и легендарный немец успел сделать немало странного и великого одновременно. Неожиданно ворваться в 1990‑х в фавориты экшен-кино, не будучи таким же огромным и накачанным, как предыдущие звезды жанра вроде Шварценеггера, Сталлоне и Ван Дамма, – просто за счет своей невероятной харизматичности и крутости. Стать звездой № 1 в 2000-х, превратившись (к сожалению или к счастью, ненадолго) в гарант высоких кассовых сборов, настоящее олицетворение массового развлекательного сегмента кино.

Влипнуть в ряд громких скандалов, оставаясь при этом и в авангарде авторского кинематографа, и творя невероятную дичь, просто потому, что можешь себе позволить. Растерять практически всё в 2010-е, став персоной нон грата и, напротив, гарантом низких кассовых сборов и лицом дешевого кино категории B. Все это время не вылезать из скандалов, связанных с личной жизнью, баснословными тратами, еще более баснословными долгами и странным поведением. Сделать так, чтобы о тебе забыли, ведь публика, пожирающая поп-культуру, беспощадна: вчера ты принимаешь «Оскар» и купаешься в лучах славы, а завтра про тебя все забыли и не пускают даже в твой любимый ресторан. Воспользоваться этой возможностью, чтобы переизобрести себя – выжать все грани актерского безумия, явить миру нового Николаса Кейджа, которого все те же потребители попкорна не могли себе и представить… И которого, на самом деле, хорошо знали те, кто никогда о нем не забывал. Рассчитаться с прошлым, закрыть все гештальты и вновь стать модным, но теперь в качестве забавного фрика, от которого вечно ждут чего-то необычного, странного и попросту выбивающегося из привычных рамок. И шагнуть в 2020-е в новом статусе: икона андеграунда, большой артист, сумевший восстать из пепла и пускай и не занять свое старое место, но найти новое, возможно, даже более почетное, хоть в него и до сих пор недоверчиво тычут пальцем, мол, помните этого чудака, когда-то съевшего таракана?..

Больше всего всегда привлекают те неудачники, которые не сдаются и находят в себе силы превозмочь, выдержать удары не всегда справедливой судьбы и приручить ее. От людей, светящихся от собственной исключительности, толку мало: они часто надменны, вечно заняты, высокопарны и попросту не очень-то интересны. Золото всегда блестит и высоко ценится, но куда интереснее откопать какой-нибудь редкий сплав, отполировать и выковать из него нечто не столь блестящее, но куда более прочное и надежное. Николас Кейдж – ядренейшая смесь: человек, не выдержавший испытание славой, который получил по башке за то, что попытался ухватить бога за бороду (опять она!), был спущен в самый низ, прозябал там какое-то время, чтобы в итоге понять про себя что-то важное и показать это через свои роли, явив на потеху публике. Такие жизненные перипетии всегда волновали лично меня куда больше, чем истории самого успешного успеха.

Кейдж – актер совершенно особой формации: даже деньги и слава нужны были ему не для того, чтобы вкуснее всех есть и быстрее всех ездить на спортивных автомобилях. Каждую свою ошибку, каждую странность и бесполезную покупку, каждую выходку и глупость он как будто накапливал, чтобы воплотить впоследствии на экране образы самых необычных и оттого привлекательных персонажей. Не пройди он через все то, что прошел, не смог бы с той же долей самоотдачи сыграть в «Мэнди», став проводником в мир инфернального безумия. Он не смог бы изобразить загадочного отшельника в «Свинье», став антонимом Джона Уика, персонажа, сыгранного еще одним гениальным аутсайдером Голливуда – Киану Ривзом (вот про кого можно было бы написать вторую книгу!). Не смог бы сыграть профессора из «Героя наших снов» – по сути, самого себя, доброго человека, на которого все смотрят как на какого-то диковинного монстра.

Но это вовсе не значит, что для того, чтобы сыграть все эти роли, нужно всенепременно потерять значительную часть денег, пройти через ад съемок в микробюджетных боевиках категории C, развестись с полдесятком жен и выкинуть несколько не самых красивых пьяных выходок. Нет, просто Кейдж с самого начала своей карьеры не был похож на других и не хотел быть похожим. С первых своих крупных ролей, от ветерана войны из «Птахи», ради образа которого он по-настоящему вырвал себе несколько зубов, до «Без лица», где он сознательно изучал и копировал актерские манеры Джона Траволты, он стремился в каждой новой роли найти что-то особенное. Возможно, именно поэтому, попав в массовое кино с середины 1990-х, он в нем так толком и не прижился – ему было откровенно скучно в усредненном поп-кинематографе, где он почти всегда играл образы обаятельных «своих парней» с легкой долькой дурашливости. Именно эта дурашливость вроде любви к пластинкам «Битлз» в «Скале» и была той, пускай и едва осязаемой, изюминкой, за которую Кейджа приняли и полюбили. И для того, чтобы это понять в полной мере, Кейджу пришлось на время превратиться в витрину голливудского лоска. Не каждый может позволить себе сделать такие ошибки ценой в десятки и сотни миллионов долларов, множество потерянных ролей, связей, наград и просто нервов, фактически посеянной карьеры, которую нужно восстанавливать заново, и клейма, возможно, на всю оставшуюся жизнь.

Кейдж позволил и закрепил за собой звание паровозика, который смог. Смог воскресить репутацию выдающегося актера, вернуть бенефиты и отчасти благополучную жизнь, наладить личную и просто избавиться от почетного звания «актера, снимающегося в плохом кино». Теперь уже не в моде говорить, что Кейдж – это сбитый летчик, что он посредственный артист и что раз он снялся в фильме, значит, его точно не стоит смотреть. Разумеется, по сей день у него бывают (и будут) неудачи – вроде глуповатого комедийного боевика «Папа из спецназа», например. Найдутся и те, кто при его имени отвернется и скажет: а, это тот самый чувак из «Призрачного гонщика», который давно перестал сниматься в хорошем кино… Возможно даже, таких будет много. Но конкретно сейчас вы приобрели эту книгу и читаете явно не для того, чтобы почитать что-нибудь в духе «Николас Кейдж – лох».

Кто угодно лох, но только не Николас Кейдж.