Мне было сложно представить себе подобное. Мой друг, Саа́ший Ро́йши, советник императора, объяснил мне, что у нагов рождается очень мало женщин. Из-за этого их мужчины берут в жёны женщин других рас. Нагини же выходят замуж за представителей древнейших родов нагов, чистота крови которых поддерживается не один век. Наги очень бережно относятся к своим женщинам. Нагиням разрешается многое, вплоть до самостоятельного выбора мужа. Принудить женщину к браку приравнивается к преступлению.

Но, как это ни парадоксально, нагам разрешено иметь несколько жён. В нынешнее время такое редко встречается, но если вдруг наг захочет обзавестись ещё парочкой жён – по закону он имеет на то право.

Мой друг по строгому секрету поведал мне, что, хотя территории нагов входят в состав Давридании и формально они подчинены власти императора, в личной охране которого имеется отряд из нагов, в действительности княжество Шаашида́ш является суверенной территорией, где существуют свои законы, свой правитель и своя армия. К сожалению, большего мне мой друг поведать не смог. Тем же вечером он был отравлен кем-то из своих врагов».

Неожиданное окончание истории. Я просмотрела текст дальше, в надежде найти ещё что-нибудь, но бросила это дело, когда прапрадед стал описывать своё новое приключение в Рире́йских горах. Вспомнила, что у меня есть яблоко, и захрустела им. Стало немного спокойнее. Писанине прапрадеда я доверяла больше, чем словам незнакомого нага. Хотя, опять же, ничего конкретного не узнала. Только нашла подтверждение чужим словам. Даже не могла решить, стоит ли мне вообще расстраиваться. Может, он не приедет, жених этот!

Кстати, о женихах. Женоед должен был прибыть сегодня вечером. Наверняка он уже приехал и расположился. Надо бы узнать… Если он прибыл, то можно уже приступить к выполнению плана «Провал свадьбы». Удивительно! Стоило прогуляться по жуткому лесу, встретить не менее жуткого нага и вляпаться в нечто непонятное, как проблема с Женоедом стала мелкой и несерьёзной. И сразу же появились многочисленные варианты её решения. Похоже, мне просто нужно было встряхнуться.

От яблока остался только хвостик, а в голове появился немного туманный план. Главное – больше не паниковать и не поддаваться дурным мыслям. Один раз уже поддалась и теперь не знаю, во что выльется моя несвоевременная паника. Что делать с Женоедом, я примерно решила. Не поможет это – есть ещё несколько вариантов, немного похуже. Не для меня похуже. О наге решила не думать. Пока проблема не объявилась – проблемы нет! И вообще, я не уверена, что приключившееся со мной – не плод моей фантазии. Может, у того озера испарения галлюциногенные? Задумчиво потрогала сквозь ткань штанов браслет в кармане. А браслет я могла на берегу найти. Возможно, и озера никакого не было. Потеряла сознание на окраине леса, очнулась, а рядом браслет. А всё остальное так, сон дурной и игра воображения.

За окном окончательно стемнело. Я затушила свет и покинула библиотеку. В коридоре плясали по стенам огни от настенных ламп. Обычно их не зажигали из экономии, но сейчас по случаю приезда гостей запалили все. Я как можно тише направилась к своим покоям.

Имение наше было не очень большим, и возраст его насчитывал около пяти веков. Всё это время оно принадлежало только нашей семье – графскому роду Авайских, ныне несколько обедневшему. Точнее, обычно здесь жила побочная ветвь рода. Главное семейство же располагалось в замке, ныне заброшенном.

Сам род наш был не очень знатным. Если наши предки, подобно прапрадеду, ещё прославляли своё имя, то их потомки эту славу разбазарили. Дед мой, Ге́рдан Авайский, – вояка, дуэлянт и игрок, – довольно быстро промотал внушительное состояние. Именно при нём большая часть земель была распродана в уплату долгов. Умер дед довольно бесславно, утонув во время переправы ночью через реку. Он был пьян и просто выпал из седла в воду, где и затонул на глубине четверти сажени. Довольно глупо утонуть, перебираясь через брод.

Батюшка мой, Лоран Авайский, – человек слабовольный и слабохарактерный. Служить он не захотел, образование получил кое-как, учиться дальше просто поленился. Ничего менять не желал. Когда пришло время, женился и наплодил детей – шесть девчонок вместе со мной и ни одного мальчика.

Мачеха, наоборот, женщина волевая и, наверное, смогла бы поднять имение, если бы получила иное образование, нежели дают всем девушкам благородного происхождения. Отца она любила с юности. Говорят, по молодости редкий красавчик был. Мачеха постоянно изводилась ревностью, к слову сказать, не беспричинной. Отца по любви своей ненавидеть не могла, зато злобствовала на меня.

Среди сестёр я третья по возрасту. Самой младшей пятнадцать лет. Я не сказала бы, что мои сёстры действительно злые, ну, кроме Ларионы. Они ласковы со слугами, скромны, получили достойное для девушек высшего сословия образование, добродетельны… Просто воспитывали их с мыслью, что я – дрянь, из-за которой в семье разлад идёт. Для них я плохая. А посмотреть на меня по-другому они и не пытаются. Это у них от батюшки. В своё время они выйдут замуж и будут вести спокойную размеренную жизнь хозяек дома.

Увлечённая мыслями, я не услышала шагов, поэтому появившийся из-за угла мужчина стал для меня неожиданностью. Четвёртый сын герцога Омаского, Ариаде́н. Сердце тоскливо ёкнуло, и обида на мачеху опять уколола. Юноша остановился и растерянно посмотрел на меня. Тоже не ожидал встречи. Я едва сдержала трепетный вздох. Какой он всё-таки! Высокий, светловолосый, с приятным мужественным лицом, стройным станом и мягким взглядом голубых глаз. Я неожиданно вспомнила о своём внешнем виде. Выгляжу как разбойница! В сапогах и штанах, в свободной, местами порванной и измазанной зеленью рубахе, с кое-как заплетённой косой. Я оробела, он тоже как-то смущённо потупился и отвёл глаза. Чувствуя эту неловкую атмосферу, я поспешила откланяться и удалиться. Но когда уходила, лопатки жёг его взгляд.

У входа в комнату меня поджидала служанка. Она метнула на меня испуганный взгляд, поклонилась и убежала. Ясно, мачехе побежала докладывать. В комнате я тут же скинула сапоги, разделась и вытащила ночную рубашку. Успела только ополоснуться в тазу и переодеться, когда в спальню, шурша юбками, влетела мачеха.

– Ах ты, дрянь! – выплюнула она, тяжело дыша. – Неблагодарная тварь! Ославить нас перед всеми хотела!

Это была уже полноватая, слегка подурневшая блондинка с глубоко посаженными голубыми глазами. Я тяжело посмотрела на неё и сухо обронила:

– Может, и хотела.

Терять всё равно было нечего. Глаза мачехи возмущённо округлились.

– Мы тебя вырастили, выкормили, а ты ещё нам репутацию испоганить хочешь своими капризами?! Да ты одним своим появлением нам уже срам причинила!

– Со срамом – это к батюшке, – ядовито ответила я, ощущая странное бесстрашие.

– Дрянь, – тихо и зло протянула мачеха. – Граф Ротрийский оказал большую честь, согласившись взять тебя в жёны. Ты должна быть нам по гроб жизни благодарна, что мы тебя так хорошо пристроили.

– Так по гроб только и получится, – рассмеялась я. – У Женоеда же никто подолгу не живёт. Каково это – человека на смерть верную продавать, а? Небось там, на том свете, вам это зачтётся. Боги всё видят…

Графиня покрылась белыми пятнами и метнулась ко мне, замахнувшись рукой.

– Как ты с матерью говоришь!!!

Я перехватила её руку. В груди вскипела ярость. Захотелось сделать этой женщине так больно, чтобы её лицо исказилось страданием, и я со всей силы отшвырнула мачеху от себя. Она глухо бухнулась о дверь и вскрикнула больше от испуга, чем от боли.

– Что ты сделала, чтобы стать мне матерью?! – заорала я. – Ты просто злобная старая лицемерная крыса! Не смей никогда поднимать на меня руку! В следующий раз я просто убью тебя!

На лице мачехи мелькнуло что-то странное. Пылая яростью, я не смогла распознать эту эмоцию.

– Ты смеешь мне угрожать? – просипела графиня.

– А мне есть что терять? – делано удивилась я. – Меня продают за старого извращенца, убивающего своих жён. Чтобы я сдохла так же, как и остальные! Чего мне ещё бояться? Тебя?! Да что ты сделаешь?! Убьёшь меня? Ну так давай, убивай! А от Женоеда потом своими дочерями будешь откупаться. Кем откупишься, над той через полгода и поплачешь. У него же жёны дольше не живут.

Лицо мачехи побелело как полотно, челюсти плотно сжались. Меня же трясло. Кончились годы терпения, получи, что вырастила!

– Отец с тобой разберётся, – словно яд, выплюнула она и, резко развернувшись, вылетела за дверь.

– Ага, как же! – издевательски проорала я прежде, чем дверь захлопнулась.

И обессиленно опустилась на кровать. Меня продолжало трясти. Это была первая стычка с мачехой, в которой я полностью перестала себя сдерживать. Я не ощущала себя победившей, но мне стало чуточку легче. А то, что отцу пожалуется, – пускай. Ему всегда было всё равно, что происходит между его женой и третьей дочерью. Бабьи разборки – это не для него. Я устало повалилась на покрывало и закрыла глаза. Сегодня был слишком насыщенный тяжёлыми впечатлениями день. Я перевернулась на бок, заворачиваясь в покрывало, и провалилась в сон.

* * *

Снилась мне зелёная трава. Я лежала на ней. Голая. На правой руке серебряной нитью поблёскивал браслет. Надо мной нависал чернохвостый наг. Он мне улыбался, нагло, нахально, проводя кончиком языка по губам и клыкам. Мне почему-то не было страшно. Мужчина наклонился ниже. Чёрный водопад волос, как занавеси, закрыл весь остальной мир. А есть ли он во сне, остальной мир? Наг склонялся всё ниже и ниже. Я уже могла различить его неуловимый в цвете радужки зрачок… Сон смазался и поблёк.

– Госпожа, проснитесь!

Я с трудом открыла глаза. Рядом с постелью в ряд стояли три горничные. Осмотревшись, я увидела, что на стуле лежит очень красивое голубое платье с изящной, на тон темнее, вышивкой по вороту, краю рукавов и подолу. Я удивлённо воззрилась на него. Такой красоты в моём гардеробе никогда не было. Нет, я не ходила в жалких обносках. Мачеха заботилась о репутации семьи, поэтому все её члены одевались достойно, в том числе и я. Но мои наряды отличались скромностью как в крое, так и в выборе тканей.

– Госпожа, скоро завтрак, нам нужно привести вас в порядок, – поторопила та из горничных, что будила меня.

В порядок привести? Для этого мне как-то раньше и одной помощницы за глаза хватало. Но через несколько секунд до меня всё-таки дошло. Жених, видимо, действительно приехал и будет присутствовать на завтраке. Конечно же, я должна произвести на него впечатление и быть просто неотразимой. Наведением «неотразимости» займутся горничные, а красивой обёрткой послужит платье.

Я нехотя встала и отдалась в чужие руки. Для начала меня отвели в соседнюю комнату и погрузили в ванную. Я не сопротивлялась, блаженно нежась в чуть горячей ароматной воде. За эти полчаса чистого восторга я отдохнула больше, чем за всю ночь. Пока подрёмывала, мои волосы тщательно промыли, вычистив из них всю ту труху, что я успела вчера собрать в лесу.

После омовения меня натёрли какими-то маслами. Некоторые были из них настолько пахучи, что мой чуткий нос не выдерживал и я чихала. Пока одна девушка умащала моё тело, две другие разбирались с длинными волосами. Их аккуратно сушили и втирали что-то, пахнущее цветами.

Закончив со всякими натираниями, меня обрядили в исподнее: немыслимой элегантности панталоны и нижнюю рубашку. Поверх последней затянули кружевной корсет. В отличие от моих большегрудых сестёр, я не умирала в этой конструкции от недостатка воздуха. Да, двигаться было не очень удобно. Но в принципе особых неприятностей он мне не причинял.

После этого меня усадили на пуфик, и одна из девушек занялась моими руками, другая ногами, а третья продолжила перебирать волосы. Я почувствовала, что снова начинаю засыпать. Но уснуть мне не дали.