– Это моя вина, – выдавила она. – Моя. Обещай мне, Робин, что мы никогда, никогда не станем говорить об этом…

Внезапно свет в лампе дрогнул словно от сквозняка. Зоэ в сомнительной позе тревожно выпрямилась. Робин сделал то же самое, едва не сбросив ее на пол. Зоэ вцепилась одной рукой в Робина, другой – в корсаж платья, удерживая равновесие.

Резкий голос разрезал темноту:

– Робин?..

Зоэ в ужасе повернулась. На пороге стоял разгневанный лорд Мерсер. Робин под ней грязно выругался.

– Робин? – подавился Мерсер. – И… Боже милостивый! – Он тут же отвернулся, словно чтобы загородить их.

Слишком поздно. Изящная женская фигурка скользнула мимо него. Взгляд виконтессы де Шеро прошелся по застывшей сцене, глаза вспыхнули нечестивым ликованием.

– Черт возьми, мисс Армстронг! – сквозь смех проговорила она. – Вы должны сказать мне имя своей модистки. Мне больше всего на свете хочется иметь такие зеленые с золотом подвязки.

Зоэ охватил такой ужас, что она не сразу поняла обращенные к ней слова. Потом Мерсер снова медленно повернулся, его холодные глаза скользнули по ней, рот скривился в гримасе, похожей на отвращение.

Мерсер. Снова. И на этот раз… ох, на этот раз он имеет полное право ненавидеть ее!

С рыданием Зоэ вскочила и выбежала, зажимая рукой рот, а галстук Робина, все еще обмотанный вокруг шеи, развевался за ней.

Глава 4,
в которой лорд Рэннок становится подозрительным

Мерсер выволок виконтессу из своего кабинета. Робин сидел в оглушительной тишине. Он, казалось, был не в состоянии подняться и произнести хоть какие-то извинения, когда юбки Клер со свистом задели дверь. Француженка исчезла во мраке, ее смех все еще разносился по коридору.

Отсрочка Робина продолжалась лишь секунды. Мерсер вернулся в кабинет, захлопнув за собой дверь.

– Робин! – произнес он с искаженным от гнева лицом. – Что, черт побери…

– Я… Я не знаю, – пробормотал Робин. – Послушай, Стью… я сожалею…

– Не знаешь? – Мерсер снова выругался и, проведя руками по волосам, зашагал перед холодным камином. – Сожалеешь? Черт побери, Робин! Сожалеют, когда случайно прольют вино на скатерть! И Зоэ! Да ты хоть представляешь, что ты сделал с ней? С самим собой?

Представлял ли он? Робин все еще сидел на диване в распахнутой рубашке, уставясь на старшего брата. Мерсер был не просто рассержен. Он походил на воплощение Божьего гнева, словно мог снести голову Робина с плеч. И он был вполне способен сделать это.

– Стюарт, я… я…

Робин с трудом сглотнул. Разум отказывался служить ему. Доводы ускользали. Снизу, будто ничего не случилось, доносилась музыка, зловеще тикали часы на каминной полке. Ощущение страха и гибели затягивало его словно болото.

– Сейчас же оденься! – рыкнул Мерсер. – Оденься, черт бы тебя побрал, спускайся вниз и поговори с ее отцом.

Робин сначала не уловил смысл слов брата.

– Но, Стюарт, она плакала, – наконец сказал он. – Рэннок снова пытается выдать ее за Хаверфилда. Ты… ты велел мне помочь.

Схватив за ворот рубашки, Мерсер рывком поднял брата на ноги.

– Нет, я велел тебе помешать Рэнноку придушить ее! – взревел он, нос к носу с Робином. – Вместо этого только ухудшил положение Зоэ. И теперь ты женишься на ней!

– Жениться… на Зоэ? – прошептал Робин. – Господи, что с тобой? Я… я не могу жениться! Сам на ней женись, если тебе вдруг загорелось!

Мерсер размахнулся. Но прежде чем Робин успел увернуться от удара или просто сообразить, в чем дело, Мерсер, по-видимому, обрушил гнев на себя самого. Что-то мучительное промелькнуло на его лице, с резким, почти удушливым звуком, он оттолкнул Робина и шагнул назад к камину, ссутулясь, как от физической боли.

С долгим вздохом Робин уставился на дверь, за которой недавно исчезла Зоэ. Он начал машинально застегивать брюки, мрачный саван реальности неумолимо окутывал его. Жизнь, которую он знал, к которой привык, разлеталась осколками. Мерсер походил на безумца, и лишь одному Богу известно, что происходит с Зоэ двумя этажами ниже. Нужно привести себя в порядок, но ум Робина все еще выискивал способы бегства.

– Стюарт, я не думал, что говорил, – прошептал он. – Я… я беспокоюсь о Зоэ.

– Раньше надо было беспокоиться, – ответил брат.

– Послушай, куда она пошла? – хрипло сказал Робин. – Я имею в виду Клер.

– Я отправил ее в семейную гостиную. – Мерсер теперь стоял в профиль, крепко сжав переносицу, высвеченный мерцающим светом лампы. Он казался выжатым, голос был глухим. – Я велел ей ждать там, Робин. Но она, вероятно, не станет, так что не стоит цепляться за эту тонкую ниточку надежды.

Робин зашипел сквозь зубы:

– Черт! Стюарт, ты не можешь заткнуть ее?

– Нет, Робин. – Его голос превратился в хриплый шепот. – Не могу. Вы с Зоэ в конце концов впутались в историю, которую я не могу исправить.

Робин протянул к нему руки.

– Послушай, Стюарт! Я только хотел подбодрить Зоэ.

Мерсер резко обернулся.

– И поэтому решил переспать с ней? – прорычал он. – И решил не в первый раз… но скажу тебе, мой мальчик, что ты, должно быть, не преуспел, поскольку она выглядела не слишком веселой сегодня вечером.

– Иди к черту, высокомерный болван! – огрызнулся Робин. Потом его плечи поникли. – Стью, это все Зоэ. Ты знаешь, как она…

– Зоэ? – недоверчиво протянул брат. – Зоэ – это катастрофа… безрассудная озорница… ходячий вихрь в атласных туфельках. Но ты все это знал, Робин. И все-таки ты снял с нее одежду!

– Ничего я не снимал! – Робин нагнулся за жилетом.

– Ну… не совсем. Ничего не произошло. Ну… немногое.

– Немногое? – Голос Мерсера был убийственно спокоен. – Когда это имело значение? У тебя брюки были расстегнуты, Зоэ оседлала тебя, задрав юбки чуть не до талии. Нет, Робин, «немногое» – это бессмыслица. Черт, даже я в это не верю. Я знаю тебя и Зоэ слишком хорошо.

– Верь чему хочешь. Черт бы тебя побрал! – ощетинился Робин, сунув руки в проймы жилета.

– Какое имеет значение, что я хочу? – сурово глянул на него Мерсер. – Это когда-нибудь имело значение? И ты, конечно, понимаешь, что нужно сделать.

– Я… я не… – Робин прижал пальцы к виску. – Я не знаю… Господи, голова раскалывается! Стюарт, а как Мария? – прошептал он. – Как я это объясню?

– Меня это не волнует! – отрезал Мерсер. – Она твоя любовница. Сам с ней разбирайся.

– Мария не любовница, – с вызовом сказал Робин. – Она… она не такая, Стюарт. И я… я люблю ее.

– Ах, любишь?! – Рот брата с отвращением скривился. – Уверен, объявление в «Таймс» о твоей помолвке ее успокоит.

Плечи Робина поникли. «Таймс»? Мария хорошая, добрая, терпеливая даже к его выходкам. Но это? Это потребует огромного убеждения. Драгоценностей. Возможно, даже ренты…

Мерсер стоял перед ним – больше шести футов едва сдерживаемого гнева, – полы вечернего костюма распахнулись, когда он почти угрожающе упер руки в бока.

– Стоп! – приказал он. – Даже не думай. Оставь эти мысли.

– Нет, – поднял руку Робин. – Нет, Стюарт, ты не будешь учить меня, как…

Мерсер резко схватил его за воротник и притянул к себе.

– Ты привел сюда незамужнюю леди одну, – хрипло сказал он. – Нашу родственницу! И, видит Бог, ты женишься на ней и потратишь свою жизнь на то, чтобы сделать ее счастливой, или я убью тебя собственными руками. Ты меня понял?

– Господи! Стью, это всего лишь Зоэ. – Оттолкнув брата, Робин отступил. – Н-нет, я ее уважаю. Я… я ее люблю в известном смысле. Но она тут сто раз была.

– Не тогда, когда все семейство внизу! И половина светского общества. Ты погубил ее, Робин, и в довершение всего свидетельницей этого стала самая мстительная, злопамятная, злоязыкая…

– Да, твоя любовница, – со злостью огрызнулся Робин. – А кто привел ее сюда?

Мерсер безжалостно поднял руку, между пальцами блеснул ключ.

– Ты забыл, что это мой кабинет, – сурово сказал он. – И что Клер не невинная девушка.

– Да уж, – язвительно вставил Робин.

– Мне надоел твой тон, Роберт, – ответил Мерсер. – Нам с Клер нужно было обсудить неприятное дело, и я хотел сделать это в приватном порядке. Кроме того, она мне не любовница. Я закончил это неделю назад, поэтому и использовал слово «мстительная».

– Ну, ты дорого за это заплатишь, – мрачно предсказал Робин. – Эта белокурая чертовка распотрошит тебя быстрее, чем какая-нибудь торговка рыбу. – Довольно с него заносчивости брата. В конце концов, Зоэ для Мерсера ничего не значит, он годами почти избегал ее.

– Нет, Робин, это ты заплатишь, – ответил Мерсер. – Клер с удовольствием ранит тебя, чтобы наказать меня. Петля супружества уже затягивается вокруг твоей шеи, и ничего теперь не поделаешь. – С этими словами Мерсер поднял сюртук Робина. – Ради бога, приведи себя в порядок.

Робин открыл было рот, чтобы послать Мерсера к дьяволу, но слова застыли на губах. Как ни старался, он не мог полностью справиться с яростью. Медленно он закончил одеваться. Черт, Мерсер в чем-то прав, про себя признал он, надевая сюртук. Смирившись, он повернулся и тщательно расправил манжеты.

– Прости, Стюарт, – сказал он спокойно. – Я поступлю как полагается. Клянусь.

– Да, видит Бог, ты это сделаешь.

Робин медленно выдохнул.

– Прекрасно. Что я должен сделать, чтобы защитить ее?

Его брат, казалось, заколебался.

– Иди в свою комнату и вызови камердинера, – холодно предложил он. – Тебе нужен галстук. Когда ты приобретешь презентабельный вид, тащи свою задницу вниз, проси у Рэннока руки его дочери и молись, чтобы я сумел остановить Клер. И ты будешь говорить убедительно, даже если это для тебя самоубийственно.

– Убедительно? – слабым эхом отозвался Робин.

Мерсер улыбнулся, что-то мрачное и печальное крылось под его улыбкой.

– Да, поскольку это союз по любви. – Он упер кулаки в бока. – От мысли, что Зоэ достанется другому, тебя охватила страсть. Ты… Ты любил ее, возможно, всю жизнь, но понял это только сегодня вечером.

– Это вздор. – Робин с сомнением поморщился.

Улыбка Мерсера исчезла.

– Возможно, – сказал он спокойно. – Но могло и так случиться, что человек не… не ожидал этого чувства. В любом случае ты должен заставить их в это поверить, Роб. Потому что это единственный способ.

– Для чего?

– Единственный способ воспрепятствовать Рэнноку наказать Зоэ. – Голос Мерсера сделался глухим. – Ты меня понимаешь? Ты хочешь, чтобы ее жизнь превратилась в ад? В противном случае иди… и ради бога, Робин, соверши дело своей жизни.

Сгорбившись над туалетным столиком в дамской комнате, Зоэ все еще шмыгала носом и безрезультатно промокала опухшие глаза, когда Джонет, леди Килдермор, нашла ее там, встревоженная горничной, выскочившей из комнаты, после того как Зоэ ворвалась туда с галстуком Робина на шее.

– Зоэ, дорогая!

Зоэ подняла голову, поймав в зеркале встревоженный взгляд Джонет. Та положила прохладную руку на плечо Зоэ. С черными как вороново крыло волосами и тонким лицом Джонет была красива и уверена в себе. Зоэ, наоборот, чувствовала себя неуклюжей. Она боялась говорить, боялась, что мать Робина уже все знает, боялась, что может выдать себя, разразившись потоком слез.

Но в глазах Джонет было лишь беспокойство, она села рядом.

– Моя дорогая, что-то случилось? – спросила она, заправляя прядь волос Зоэ в прическу. – Ты выглядишь… нездоровой.

Нездорова! Вполне подходящее оправдание.

– У меня жуткая головная боль, – солгала Зоэ. – Пожалуйста, Джонет, вы пришлете ко мне Эви? Я очень хочу уехать домой.

– А-а… – Джонет кивнула, и ее губы понимающе поджались. – Я сейчас же велю подать карету твоего отца. – Потом, к позору Зоэ, Джонет наклонилась и подняла галстук, торопливо брошенный под стол.

В течение нескольких секунд Джонет почти меланхолично перебирала ткань в руках.

– Возможно, ты предпочла бы уехать с заднего двора, милая? – наконец сказала она.