Ульяна Соболева: Шейх. Добыча Жестокого

ШЕЙХ. ДОБЫЧА ЖЕСТОКОГО

Ульяна Соболева

Аннотация:

Я сбежала от отца и матери с парнем из сайта знакомств. Мечтала о свободе, новых городах, о жизни, где никто не будет держать меня за горло. А оказалась на аукционе. С номером на шее. В другой стране. В другом мире. Он купил меня, как вещь. Асад ан-Нахар. Лев. Шейх. Маньяк в шелках. У него гарем, камеры, охрана, ошейник и правила. И я – его новая игрушка.

Глава 1

Я сидела рядом с ним в такси. С самым красивым мужчиной в моей жизни. Никогда еще не была настолько счастлива – безгранично, безрассудно. Сердце билось о ребра, словно раненая птица, а дух захватывало от любви и от того, что я натворила.

Сбежала из дома. От этих религиозных фанатиков, которые держали меня взаперти, считая своей собственностью. Отбирали заработанные деньги, отнимали телефон. Но я купила новый втайне – отложила и купила. С него зарегистрировалась на сайте знакомств.

Абдул написал первым. После него я уже ни с кем не хотела общаться. Увидела его фото – замерло сердце. Черноволосый, смуглый, кареглазый. Меня не смутило, что он араб. Наоборот, это подхлестывало, вызывало дрожь предвкушения. Особенно когда он писал нежные словечки на арабском, а я переводила их и краснела.

Влюбилась почти мгновенно. За пару дней попала в этот сладкий капкан с головой, с каким-то безумием, дикостью чувств.

Когда он сделал предложение, я согласилась не раздумывая. Мы продумали план побега, он отправил деньги. Я должна была прилететь к нему в Эмираты, где он встретит меня и привезет в свой сказочный дом на берегу Индийского океана. Из нищеты – в невесты миллионера.

Я никому ничего не рассказывала, даже лучшей подруге. Это была моя тайна. "Никому и ни за что", – сказал Абдул. "Никто не должен знать".

Сбежала прямо с уроков – автобус до центра, потом поезд. Через сутки была в столице. Мне казалось, что меня уже ищут, преследуют, что родители подняли всех на уши. Но я знала – восемнадцатилетнюю меня никто не станет искать сразу. Трое суток вроде дают.

Почему восемнадцать и школа? Меня отдали в первый класс с семи с половиной лет – так решила мать, чтобы я помогала ей с младшими детьми.

Я посмотрела на руки Абдула и положила свою ладонь на его смуглые пальцы. Он сжал мое запястье, и по телу разлился жар.

В аэропорту он оказался намного лучше фотографий. Черная рубашка, дорогие рваные джинсы, белозубая усмешка.

– Красавица, Злата… какая же красавица.

Родители назвали меня этим именем за волосы – с рождения они были чисто золотого цвета. Не рыжие, не льняные, а именно золото. Лично мне имя не нравилось. Как и волосы, которые вечно хотелось обрезать. Они густые, огромные и если расчесаться то вокруг лица будет кудрявое золотое облако.

Такси мчалось по красивым улицам, пока не остановилось у отеля. Невысокое здание, явно не пятизвездочное. Первая тревожная нотка – почему не роскошный отель? Но Абдул улыбнулся так обворожительно, объясняя что-то про конспирацию, что я тут же забыла о сомнениях.

Мы зарегистрировались на ресепшене – он назвал другое имя и показал свой паспорт. Я украдкой заглянула, но на арабском ничего не поняла. Наверное, действительно конспирация, чтобы нас не нашли.

Поднялись в номер. Как же я мечтала оказаться с ним наедине. Чтобы он сжал меня сильными руками, прижался губами к моим губам… Потом мы упадем на постель, и он станет моим первым.

Номер был недорогим, но мне было все равно. Я потянулась к Абдулу, он усмехнулся и щелкнул меня по носу.

– Моя нетерпеливая девочка хочет, чтоб я сделал с ней все, что обещал?

Лицо вспыхнуло.

– Сделаю. Сходи в душ, я спущусь в ресторан, возьму нам перекусить.

Я кивнула и с радостью пошла в ванную.

***

Я мылась под горячей водой и пела дурацкие песни, капли стекали по спине, попадали в рот. Меня трясло от предвкушения. Сегодня я впервые познаю мужчину, сегодня мой Абдул сделает меня своей… О Боже, это будет волшебно. Он не причинит боли – он же такой нежный.

Обмоталась полотенцем, вышла из ванной и замерла.

В номере стояло четверо мужчин в черных костюмах. Мой мир рухнул в одно мгновение.

– Вы ошиблись номером. – сказала я на ломаном английском.

– Переодевайся и пойдешь с нами. Только попробуй завизжать – трусы в глотку затолкаю, поняла? – один из них говорил по-русски с акцентом.

– Где Абдул? Что вы с ним сделали?

– Рот закрыла, шармута. Оделась и тихо пошла с нами. – у него были страшные глаза, чуть навыкате, черные. Лицо темное, лоснящееся от пота.

– Куда?

– Куда надо. Одевайся.

– Я никуда не пойду.

Самый низкий схватил меня, нагнул за затылок. Полотенце соскользнуло.

– Сука. Я сказал одеваться. Иначе сейчас мне ботинки лизать будешь, а парни тебя во все дыры отымеют. Поняла?

Кто-то с ухмылкой сказал что-то по-арабски, и они рассмеялись.

– Абдул вернется и заплатит вам… он…

– Рот закрыла.

Меня толкнули, и я голая упала на ковер, судорожно схватилась за полотенце.

– Я сам тебя одену.

Я быстро начала одеваться, прикрываясь полотенцем. С волос текла вода, руки дрожали. Стараюсь, но пуговицы не застегиваются от страха.

Внезапно заходит Абдул. Я радостно хочу кинуться к нему, но меня хватают за волосы, а он… он пожимает руку одному из них. Второй дает ему конверт.

Время остановилось. Я молчу… меня парализовало. Смотрю и понимаю – это конец. Прямо сейчас меня продали. Продал тот, кому я доверилась всем сердцем. Продал этим жутким людям. Все тело стало холодным как лед, сердце билось дико, прямо в горле. Не было сил закричать, не было сил что-то сказать.

Вот почему "никому не говорить"… вот почему другое имя на ресепшене и дешевый отель. Все было спланировано.

Абдул подмигнул мне и вышел. Вот и все. Быстро, равнодушно, как лезвием по самым заветным мечтам. Мечты звонко разлетелись на куски и порезали меня изнутри первыми рваными полосами разочарования.

– Ну что, сама пойдешь или вынесем?

Меня можно было вынести, но я пошла сама. На ресепшене никто даже не посмотрел – сделали вид, что ничего не видят. Меня вывели и затолкали в зеленый фургон с заляпанными номерами.

Я сидела в темноте, смотрела в никуда. Еще позавчера завтракала дома вместе с восьмью сестрами и братьями – нас в семье десятеро, родители баптисты. Вдруг показалось, что тем утром хлеб с маслом и сыром был особенно вкусным… а мать не такая жестокая, как мне казалось.

Что я наделала… Меня же никогда не найдут, никто даже не станет искать.

Слезы покатились по щекам, глаза обожгло солью. Меня лихорадило как при температуре, пока я слушала приглушенные голоса похитителей.

***

По звуку мы приехали в какое-то шумное место. Меня выволокли из машины, толкнули в моторную лодку. Там были еще две девушки – такие же перепуганные, с загнанным взглядом. Кажется, мечты сбываются по-издевательски страшно. Я таки увидела океан. Вдохнула морской воздух.

– Наташки. Молчать, сучки. Будете много пиздеть – вылетите за борт акулам на корм. Ахахаха. – пошутил один из них, толкнул полненькую девушку в плечо, потом ущипнул за грудь.

Все молчали. Лодка понеслась, дребезжа мотором. Соленые брызги опалили лицо. Было страшно настолько, что кишки завязывались в узел. А что если прыгнуть в воду?

– Даже не смотри туда. Поняла? Достанут и могут изуродовать, – сказала одна из девушек.

Я вздрогнула и посмотрела на нее. Только теперь увидела у нее на щеке синяк. Тяжело дыша, посмотрела на берег, потом вперед. Впереди виднелся корабль – большой, белоснежный, красивый. Кажется, мы плывем именно туда.

И что там? Что эти твари с нами сделают? Я боялась даже предположить. Но мозг уже подкидывал истории про идиоток, проданных в рабство.

И я стала одной из них.

Глава 2

Нас согнали в роскошную комнату, обитую бархатом с золотом. По одной засовывали в ванную, приказывали мыться, сушить волосы и выходить голыми.

Никто не смел ослушаться – самый главный стоял с ножом. Не направлял его на нас, но никто не хотел испытать, что будет при отказе. Нас было восемь. Когда очередь дошла до меня, я судорожно вдохнула и вошла в ванную.

– Десять минут. Через десять минут к тебе войдут и помогут.

Я не хотела их помощи. Уже слышала и видела, что это такое. Вторую девушку, которая заперлась изнутри и долго не выходила, очень жестко мыли наши надзиратели. Они выломали дверь и вошли вдвоем. Не знаю, что с ней делали, но она дико кричала и плакала. После этого все мылись быстро – я тоже.

Вымыла тело душистым мылом, голову шикарным шампунем. Мельком взглянула в зеркало – глаза испуганные, вся бледная до синевы. Промокнулась полотенцем и вышла наружу. Полотенце тут же содрали, по телу пошли мурашки, затвердели соски. От стыда пылало лицо.

– Эту и эту в сторону.

От ужаса замерло сердце. Почему нас в сторону? Нас убьют? Мы не подходим?

Они осматривали девушек как скот. Проверяли зубы, ощупывали грудь, живот, смотрели подмышки, раздвигали мерзкими пальцами половые губы. Это было невыносимо унизительно. Такого я еще не испытывала.

– Ты девственница?

Киваю, закусывая губу. Он отмечает что-то в блокноте.

– Сколько лет?

– Восемнадцать.

– Болезни есть?

– Нет.

– Месячные регулярные?

– Да.

Заставил открыть рот, потрогал зубы, я показала язык. Потом помял груди и ущипнул за соски. Сказал что-то на своем языке, все заржали. Потом раздвинул половые губы и потрогал пальцами. Меня передернуло от отвращения, затошнило.

– Встала направо.

Нас в стороне оказалось двое – я и другая девушка, не та, что была вначале. Судорожно выдохнув, я обняла себя руками. Остальных увели. Нам выдали одежду – прозрачные шаровары и блестящие ожерелья, едва прикрывающие грудь.

– Наташки, танцевать будете и улыбаться, поняли?

Мы кивнули. Они ушли, заперев нас в каюте.

– Меня Света зовут, – сказала моя подруга по несчастью.

– Я Злата.

– Случайно попала?

– Да…

– А я намеренно. – В ее голосе не было ни капли сожаления. – Нищета достала. Денег хочу, много. Одежду красивую, хорошую еду. Специально никому не давала. Девственницы дорого ценятся у них. Высший сорт. Значит, продадут богатеньким. Купит тебя какой-то миллионер – в роскоши будешь купаться.

– Я домой хочу… Мне не нужна роскошь.

– Ну и дура. – Она пожала плечами и отвернулась. – А что дома? Учеба в универе, и то если поступлю на бюджет. Потом работа за гроши. Муж какой-то алкаш или нищеброд, дети вечно сопливые.

Я молчала. Мне нечего было сказать. Я бы променяла этот кошмар на свой шумный дом, на мамины руки, на смех сестер и даже на суровость отца. Правы они были…

– Сейчас аукцион будет. – Света заговорила деловито, словно объясняла правила игры. – Улыбайся, танцуй, двигайся. Заманивай. Чтоб выбрал самый лучший и ставки росли.

– А что, если никто не выберет?

– В бордель отправят. Будешь затраты отрабатывать. По двадцать мужиков в день через себя пропускать.

Стало тошно. Голодный желудок взметнулся к горлу, перехватило дыхание.

За дверью послышались голоса. За нами пришли. Повели по темным коридорам, втолкнули в какую-то дверь. Внутри полумрак, костюмы, пудреницы, палетки, помады.

Света тут же принялась краситься. Я не притронулась ни к чему. Потом ее увели. Я осталась одна. Захотелось реветь, просто орать от боли и обиды, от этой безысходности. Абдул, ублюдок. Какой же ублюдок. Он заманил меня. Все было ложью. Меня провели как последнюю дуру.

– Пошли. Чтоб старалась. Поняла? Иначе забью до смерти, и взгляд свой упрямый спрячь.

Я танцевала вяло, просто двигалась. Но то, что на меня смотрели, я чувствовала кожей. До меня доносился голос ведущего.