Ронни Траумер: Ты моя война

Пролог

– Влада, – голос отца режет слух, будто лезвие по стеклу. – Или ты стреляешь, или мы убьём мальчика. Ты знаешь, что мы это сделаем, – не выдерживает мою паузу.

А я держу чёртов пистолет, он тяжелее, чем видится в фильмах, или это просто взваленный на меня груз так действует. Руки дрожат, пальцы скользкие от пота, и я смотрю на Ратмира, стоящего передо мной. Мир сужается до этого взгляда и веса оружия в моей руке. Всё остальное – только фон, ненавистный и серый.

Мужчина, которого я должна была ненавидеть. Мужчина, который, когда-то похитил меня и стал моим запретным грехом. Мужчина, от которого я родила сына, стоит и ждёт, когда я отниму его жизнь.

Мы полюбили друг друга и за это оказались здесь, в холодном старом ангаре с такими же серыми стенами, как и лица тех, кто смотрит. Мы стали теми, кто заставил два мира сойтись в одной точке. Наши отцы, которые когда-то были врагами, теперь спелись, чтобы наказать общего врага. Они звери, готовые рвать даже собственных детей.

– Не тяни, – говорит отец Ратмира. – Он предал меня, семью, а однажды предаст и тебя, – добавляет и, наверное, думает, что я поверю в это.

Мой отец успел подойти к громиле, который держит моего ребёнка, и положить ему руку на плечо, словно говоря, что он готов действовать, если я не сделаю, что от меня хотят.

Перевожу взгляд на люльку, вижу, как мой мальчик копошится. Маленький, с чёрными волосами, такими же, как у Ратмира. Удивительно, что не плачет, потому что слишком крошечный и ему нужно внимание матери, но, может быть, к лучшему, что он маленький и не понимает. Да, однажды ему скажут, что его мать убила его отца, и он будет всю жизнь ненавидеть меня, возможно, Ратмира тоже, всё зависит от того, какую ложь ему преподнесут.

Грудь сжимает так, будто мои рёбра стали клеткой, и я сама в ней заключена. В горле встаёт ком, словно крупная кость. Дышать становится всё тяжелее, сердце бьётся где-то в животе.

– Влада, – тихо говорит Ратмир. Его голос звучит как когда-то ночью, когда мы прятались в том общежитии. – Всё в порядке. Смотри на меня.

Я смотрю. Он стоит прямо, без оружия, в грязной одежде, на скуле ссадина. Но глаза… Глаза как в ту ночь, когда он сказал: «Я не могу позволить тебе умереть». Он тогда спас меня, спрятал, отказался от долга и предал семью.

Сейчас он смотрит с любовью и едва заметно кивает один раз.

«Стреляй», – читаю я в его взгляде.

Он не просит, а разрешает. Он знает, что я сделаю это не из страха, а чтобы спасти нашего сына. Чтобы у него был шанс жить. Без отца, без матери, но хоть как-то.

– Я люблю тебя, – шепчу, по щекам слёзы текут без остановки, и я уже ничего не вижу, только его расплывчатый силуэт.

– Я знаю, – отвечает он, а я смахиваю влагу с ресниц, чтобы увидеть его улыбку. Последнюю улыбку.

А потом закрываю глаза и нажимаю на спуск.

Глава 1. Принять судьбу

Ты либо часть механизма, либо пыль под его колёсами

Ратмир

Заезжаю во двор дома, паркуюсь среди затонированных внедорожников, выхожу из тачки, громко хлопнув дверью, и двигаюсь в сторону дома. Там, в своём кабинете, меня ждёт отец для очередного разговора о том, что я не оправдываю его ожиданий и мне пора брать больше на себя, как делает Демид, мой старший брат и его гордость.

А я всегда был другим, тише, внимательнее, не таким, как они хотели. Тем, кто не почитает своё происхождение. Но теперь понимаю, если уж родился Зверевым, то нельзя всё время стоять в стороне.

Мой отец Святослав Зверев. Для города он уважаемый человек, бизнесмен, владелец предприятий, благотворитель. Для своих – хозяин. Для врагов – палач. Для меня… пока не понял, может, пример, а может, всё ещё под вопросом.

Он не кричит, не размахивает руками, не давит. Он просто заходит в комнату, и воздух моментально становится тяжелее, холоднее, гуще. Он смотрит на меня не как на сына, а как на того, кому нужно передать силу. Как на часть механизма, который сам создавал годами. И никогда не спрашивает, хочешь ли ты стать частью этой машины. Он просто делает так, чтобы ты был готов. Живой или мёртвый.

Он всегда носит тёмное, но не из-за моды, а потому что так проще быть тем, кто он есть. Его костюмы безупречны. Пахнет от него кожей, дорогим табаком и властью. Этот запах невозможно спутать, это аромат победителя.

Он никогда не бьёт, а говорит так, что хочется схватиться за голову и исчезнуть. Он может парой фраз перевернуть ход событий, заставить человека бежать, ломать, уничтожать. Я видел, как его боятся взрослые мужики. Я видел, как перед ним гнулись сильные мира сего. Видел, как перед ним дрожат те, кто вчера ещё убивал без страха. И я понимаю их, потому что сам иногда боюсь. Не его, а того, кем он может меня сделать.

Он говорит, что я его кровь, что время пришло и больше нельзя стоять в тени. И это не просто напутствие отца сыну, в его голосе приказ. И я часто задаюсь вопросом, кем он хочет меня видеть, сыном или своей копией. А может, всё сразу?

Он говорит, что честь – это главное. Но в его голосе нет ни грамма веры в то, что в нём она есть. Он человек, у которого давно всё внутри сожжено. И если стану, как он, во мне так же не останется ничего живого. Если не стану, то потеряю всё – уважение, имя, место. Зверевы не прощают отказов. Князь не прощает предательства, а я предам, если откажусь «принять свою судьбу».

Я принял, потому что меня так вырастили, с детства вбивали в голову, кто мы такие и какое у нас предназначение.

– Сынок, – в холле встречаюсь с мамой.

Вот, кому плевать, какой путь я выберу, единственный человек в этом доме, которого заботит не власть и сила, а твоя душа. И только у матери она есть, только её сердце всё ещё бьётся не только для того, чтобы поддерживать жизнь.

Но и мама уже не та, не зря говорят, с кем поведёшься… Она знала, за кого замуж идёт, ещё тогда, в девяностые, отец уже был на коне. Приняла его таким, какой он есть, и только мама может иногда одним лишь взглядом утихомирить бурю в груди отца.

– Привет, мам, – бросаю и, обняв её одной рукой, позволяю ей оставить на моей щетинистой щеке лёгкий поцелуй. – Отец у себя?

– Да, – кивает, затем проходится взглядом по моему внешнему виду. – Переодевайся, – тихо произносит.

– Конечно, – горько хмыкаю и направляюсь на второй этаж в свою комнату.

На мне «неподобающая одежда», в этом доме никто не может себе позволить напялить простые джинсы. Такие уважаемые люди должны носить костюмы, потому что человека встречают по одёжке. Самим собой я могу быть только далеко за воротами этой крепости, там, в кругу своих друзей, я всего лишь Мир, немногословный парень.

Переодевшись в белую рубашку и классические брюки, выхожу из комнаты и иду к кабинету отца. Аккуратно стучу костяшками два раза и, только услышав короткое «войди», толкаю массивную дверь и переступаю порог.

– Здравствуй, отец, – здороваюсь, встав перед ним гордо расправив плечи.

– Проходи, садись, Ратмир, – холодно, коротко, без единой эмоции на лице, в этом весь Зверев-старший.

Сидит в кожаном кресле за дубовым столом в окружении дорогой мебели и стеллажей с книгами русских классиков. И не подумаешь, что этот уважаемый человек правит миром. Нет, не всем, а лишь тем, что вокруг нас. Святослав «Князь» Зверев – серый кардинал нашей области, но об этом знают только в криминальном мире.

– Как твои дела? – задаёт стандартный вопрос для начала серьёзного разговора.

– Нормально, спасибо, – отвечаю спокойно.

Я давно понял, что сопротивление ничего не даёт. Но и не сломался, а стал частью этой машины. Не с восторгом, но с пониманием, что в этом мире у меня нет другого пути.

– Рад слышать, – сдержано кивает, и на минуту в кабинете воцаряется тишина. – Пора тебе взрослеть, сын, – проговаривает после этой паузы, и появилось ощущение, словно на голову крыша обрушилась.

Когда он сказал эти слова моему старшему брату, тому пришлось убрать врага, в буквальном смысле этого слова.

– Не делай такое лицо, – тут же бросает недовольным тоном. – Ты не готов к серьёзным делам, – сказав это, отец берёт с края стола папку и кидает перед мои носом. – Её надо похитить, – смотрит на меня с вызовом, пока я хватаю вещицу.

Первое, что бросается в глаза, стоит мне открыть, это лицо молодой девушки. Зависаю на ровных чертах лица, тоненьком носе, пухлых розовых губах и светлых волосах, заплетённых в две косички.

– Кто она? – спрашиваю, подняв на миг взгляд на отца.

– Дочь Орлова, – спокойно отвечает и прикуривает сигарету.

– Зачем такие крайние меры? Можно…

– Всё, что можно, уже было сделано, – перебивает, и я слышу раздражение в голосе. – Ты знаешь, сколько мы враждуем, но я устал от этих игр, – произносит с усмешкой, только она не касается его тёмных глаз.

– Демид лучше справится…

– Ты займёшься, – отрезает ледяным тоном. – Свободен, – добавляет, и я понимаю, что обсуждать нечего.

Забираю папку и, коротко кивнув, покидаю его кабинет. В коридоре застываю, ещё раз смотрю на девочку.

– Не повезло тебе, Орлова, – шепчу под нос.

Первым делом направляюсь к дому охраны, где обитает наш «семейный» хакер. Информация в папке поверхностная, а чтобы провернуть дело тихо и без привлечения чужого внимания, мне нужно знать больше.

Орлов – не просто политик и бизнесмен с экранов. Он старый и единственный враг нашей семьи. Их с отцом связывает больше двадцати лет войны. Всё началось ещё в девяностых, когда они начали вдвоём строить себе путь наверх. Тогда всё решалось быстро: деньгами, угрозами, а если не срабатывало – огнём. Затем друзья не поделили кусок земли в порту.

Орлов тогда отжал часть причальной зоны, оформил через подставные фирмы, прикрылся нужными людьми в администрации, и с тех пор вся грязь осталась внутри. Сейчас у него Восточный морской холдинг, контейнерный терминал, рыбный бизнес, интервью на федеральном канале и пожатая губернатором рука.

Мой отец построил агрохолдинг, сеть магазинов, санаторий на побережье и инвестиционный проект по застройке того самого берега, из-за которого они когда-то и сцепились. Официально они два уважаемых человека. В реальности – заклятые враги, воюющие уже двадцать с лишним лет.

Они не говорят друг с другом, но уже и не стреляют, потому что слишком высоко забрались. Но каждый год у кого-то из них или горит склад, или тонет груз, или исчезает человек. И всё из-за одного куска берега, старого портового участка на побережье, на который метит мой отец.

Теперь я стану частью этой войны, собственно, как и дочь Орлова, которой не повезло родиться в этой семье. Увы и ах, судьба у неё такая – отвечать за грехи отца.

– Крот, – толкаю дверь и с ходу обращаюсь к мужчине.

– Младший, – в тон мне отвечает, не отрывая взгляда от одного из трёх мониторов на рабочем столе.

– У меня дело, мне нужно всё, что есть на неё, – проговариваю, бросив папку перед ним.

– В планшете, – коротко кивает на гаджет, лежащий на небольшом кожаном диване.

– Работаешь на опережение, – усмехаюсь и, присев, беру вещицу в руки.

– Здесь ничего не происходит без моего ведома, – сказав это, он уходит в свой мир, а я начинаю изучать свой объект.

Крот постарался выяснить всё: от её расписания на день до медкарты, есть даже данные от психолога, к которым сейчас так модно ходить. Файлы внушительные, читаю внимательно, не пропуская ни одной детали.

Но, если коротко, Владиславе, как неожиданно, Владиславовне Орловой восемнадцать лет, и она единственный ребёнок в семье. Светлая, гламурная, на вид, как из рекламы шампуня.

Учится девушка на международных отношениях, ведёт блог, подписчиков, как у новенькой актрисы, но не живёт в сети. Проживает с родителями в охраняемом особняке, везде ездит с личным охранником по расписанным маршрутам.