Если кто-то узнает, что Люцифера, прежде в глаза не видевшая Халида, разыскивает его, ее заподозрят в чем-то неладном. Поэтому она отложила мысли о нем на потом.

Удобнее всего было сказаться больной и не ходить во дворец. Но приглашение прислала лично императрица, а никто не смел отказаться от приглашения, написанного собственной рукой ее величества.

Не зная, что императрица и наследный принц не связаны между собой кровным родством, Люцифера предположила, что императрица рассержена тем, что поступок Люциферы унизил достоинство ее сына, и теперь собиралась ее опозорить.

– Так как это будет ваш первый светский выход после объявления о помолвке, вам придется танцевать с его светлостью герцогом Хайнтом, госпожа, – заметил дворецкий.

О, а вот это уже неплохо. Подумав о том, как она оттопчет ему ноги своими каблуками, Люцифера расплылась в довольной улыбке. Ее веселила мысль о том, какое у герцога будет при этом выражение лица. Однако затем перед ее глазами возник образ мертвенно-бледного графа, и она решила ограничиться только мыслями, а вслух произнесла:

– Я научусь.

– За неделю? Совершенно невозможно. Ты у меня, конечно, умная, но это действительно невозможно, – возразил граф.

Если в умении вести светскую беседу, в своих знаниях и рассудительности Люцифера сомневалась, то за танцы она не переживала. Что-что, а владеть собственным телом она умела мастерски.

Люцифера расслабленно зевнула, чем заслужила неодобрительный взгляд графа, на который, впрочем, не обратила никакого внимания.

Повторное обучение этикету аристократки старше двадцати лет могло быть воспринято в светских кругах как довольно серьезный недостаток. И никого не волновали ее обстоятельства. Поэтому граф пригласил для дочери не знаменитого учителя этикета, а мадам Эрену, которая обучала манерам простолюдинов.

Мадам Эрена происходила из семьи виконта, но со смертью ее сына в роду не осталось мужчин, способных унаследовать титул, поэтому знатная дама фактически стала простолюдинкой. Дворянский род, который она возглавляла, распался только из-за того, что в нем больше не осталось мужчин.

Мадам Эрена не располагала достаточным состоянием, чтобы продолжать жить на широкую ногу, и существовала за счет того, что преподавала дворянский этикет зажиточным простолюдинам. Именно к ее услугам и обратился граф Айдин.

Несмотря на то что семья Айдин не обладала большим влиянием, кровное родство связывало графа с матерью наследного принца, покойной императрицей Лукрецией, и его род принадлежал к фракции Темира.

Мадам Эрена гадала, кого ей предстоит обучать этикету в подобной семье, и сильно удивилась, узнав, что ее подопечной станет сама леди Айдин. Как дочь графа могла дожить до таких лет и остаться необразованной?

Ее беспокоил и нрав будущей ученицы. Мадам Эрена до сих пор имела знакомства среди аристократов и слышала, что дочь графа отличается отвратительным характером, совершенно не соответствующим ее прекрасному лицу. Мадам Эрена знала и о том, что случилось на последнем дворцовом приеме, и решила, что этими обстоятельствами и объясняется столь внушительная сумма обещанного ей вознаграждения.

Несмотря на то что мадам Эрена обучала простолюдинов, у нее имелась гордость, и виконтесса решила, что если дочь графа Айдина будет грубить, то она немедленно покинет ее дом. Но пока леди Айдин оставалась для мадам Эрены загадкой.

– В результате несчастного случая я потеряла память и теперь вынуждена заново всему обучаться у вас.

Мадам Эрена надеялась, что с Люциферой будет не так сложно, как она представляла изначально. Ведь вместо того, чтобы презирать мадам Эрену за ее лишь наполовину дворянское происхождение и потерю титула, девушка держалась приветливо и уважительно.

Однако эти мысли практически сразу улетучились. Леди Айдин беспрекословно следовала указаниям, но она оказалась гораздо менее способной ученицей, чем мадам Эрена предполагала.

– Сколько раз мне еще нужно вам повторить? Вы должны не просто легко шагать, а делать это с присущим леди благородством. Легкая танцующая походка придает человеку чересчур беззаботный вид.

– Хорошо.

Шаги, которыми ступала Люцифера, приподняв подол громоздкого платья, на этот раз стали такими тяжелыми, будто к каждой ноге девушки привязали пуд свинца. Леди Айдин имела определенный потенциал, но никак не могла постичь само понятие элегантности.

Мадам Эрене казалось, что девушка не понимает, зачем ей эти уроки. Время от времени Люцифера сжимала подол платья и мотала им из стороны в сторону, будто и ситуация, и платье ее угнетали.

Если леди Айдин не сможет осознать, что ей необходимо это обучение, то и прогресса не будет. И хотя некоторые основы этикета, судя по всему, сохранились где-то на задворках ее памяти, но до того, чтобы присутствовать на приеме в императорском дворце, было еще очень далеко.

– Мисс, вы не понимаете, что я говорю?

– Ступаем элегантно. Слишком легкая походка придает беззаботный вид, поэтому нужно ступать более изящно. С благородством. Вот так.

Леди Айдин внимательно слушала мадам Эрену, но ее лицо выражало скуку, будто говоря: «И зачем мне вообще все это нужно?» Безразличие ученицы начинало раздражать мадам Эрену. Она полагала, что Люцифера воодушевится возможностью заново обучиться этикету, но графская дочка скучала на ее занятиях так же, как и девочки-простолюдинки, не понимающие, для чего им все эти дворянские манеры.

– Мисс, присядьте. – Мадам Эрена изящно указала Люцифере на диван, предлагая сделать небольшую передышку, и девушка грузно повалилась на подушки. Увидев эту картину, мадам Эрена нахмурилась.

– Вы определенно умны. Но, как я могу видеть, у вас совершенно нет желания обучаться.

Люцифера глубоко вздохнула. Она была измотана.

– Я просто не понимаю.

– Что именно?

– Всю эту элегантность. Почему важно держать подол так, а не иначе? И кстати, о платьях. Зачем таскать на себе такую тяжелую ношу? Ведь полно гораздо более удобной одежды. Зачем говорить намеками? Почему бы не сказать прямо?

Простолюдины никогда не задавали подобных вопросов, считая, что раз дворяне так поступают, значит, так надо.

– Так следует вести себя аристократам.

– Чушь. Только чопорные женщины обращают на манеры внимание. Мужчины не ходят вокруг да около, говоря намеками. Если у какого-то дворянина странноватая походка, то все разок посмеются над этим и забудут. Даже если его движения не элегантны, это не считается большим недостатком. Говорить открыто для мужчин – значит показывать свою искренность и смелость.

– Вы говорите так, будто успели тесно пообщаться с ними, мисс.

Эти слова заставили Люциферу прикусить язык. Мадам Эрена в силу своего возраста уже многое повидала и поняла, что девушка что-то скрывает.

На самом деле в своих суждениях Люцифера не ошибалась. Если мужчина нарушал правила приличия, над ним лишь дружески подшучивали или даже называли свободолюбивой личностью, которой тесны официальные нормы. Однако если женщина не следовала правилам этикета, другие женщины начинали ее критиковать и не принимали в свое общество. Таким образом, этикет влиял сильнее на женщин, а потому они и относились к нему с бо́льшим вниманием.

– Мужчины и женщины – не одно и то же, – произнесла ровным тоном мадам Эрена.

При этих словах на лице Люциферы застыло суровое выражение. Она и так оказалась в трудном положении, и эта чепуха вроде обучения дамским манерам отнимала гораздо больше душевных сил, чем Люцифера могла себе представить. Ее раздражали придирки к чему-то настолько простому и привычному, как походка. Если бы ей дали меч и велели практиковаться в фехтовании, таких мыслей у нее бы не возникло.

Фраза о том, что мужчины и женщины не одинаковы, отравляла ей жизнь еще в те времена, когда ее звали Эстель. Это было само собой разумеющимся даже в Ольше, стране, где права женщин не ущемлялись и где господствовали моногамные браки, что говорить о Яншгаре, где уже давно разрешалось многоженство. Люцифера знала о том, что требования к мужчинам и женщинам разные, но ощущать это на собственной шкуре было неприятно.

Мадам Эрена продолжила свою речь:

– Конечно, если рассматривать правила этикета как отдельные действия, то они не несут в себе никакой пользы. Но все эти бесполезные действия намеренно задуманы такими. Они показывают, что у дворян есть свобода делать такие вещи.

Свобода делать такие вещи? Люцифера задумалась. Заметив, что завладела вниманием ученицы, мадам Эрена продолжила:

– Есть ли у простолюдинов время, чтобы прохаживаться неспешной походкой? Могут ли они позволить себе неудобные юбки, если им всегда нужно работать?

Конечно нет. Простолюдины всегда заняты, соответственно, они много двигаются. Как они могут носить громоздкие наряды аристократов? Люцифера по-прежнему не понимала, к чему клонит мадам Эрена.

– Разница между аристократами и простолюдинами, которые всегда заняты тем, что зарабатывают себе на жизнь, в свободе.

Люциферу словно огрели по голове. Последняя фраза мадам Эрены отражала всю суть этикета. Она никогда не думала об этом с такой точки зрения.

– К женщинам правила этикета применяются строже не из простого женского тщеславия.

– …

– Образование благородных дам – символ могущества их семей. Могущества главы семьи.

Люцифера задумалась: получается, женщины – всего лишь украшение, которое идет в дополнение к роду? Эстель, простолюдинке, выросшей в доме аристократа и воспитанной практически как мужчина, было сложно понять суть женского этикета.

– Но ведь то же самое касается и мужчин…

– Нет. У мужчин гораздо больше возможностей продемонстрировать могущество иначе. Помимо этикета, есть еще эрудиция и искусство владения мечом. Женщинам же нечего показать, кроме себя. Складки на подоле платья и осмотрительность в речи – вот все, что у нас есть.

Мадам Эрена дала простой, но очень четкий ответ, услышав который, Люцифера потеряла дар речи. Благородные дамы действительно ничего больше не могли продемонстрировать, ведь были лишь придатком семьи.

Люцифера никогда толком не задумывалась о том, в чем причина чванливости и тщеславия, свойственных женщинам, помешанным на дворянском этикете. Она вспомнила, как во времена, когда ее звали Эстель, она в глубине души презирала всех этих леди. Но теперь она понимала, что этим женщинам не давали шанса проявить себя по-другому. Вместо того чтобы защищаться самим, они требовали защиты извне, а если кто-то не соответствовал этим правилам, например, такие как Эстель, то с ними обращались не как с женщинами, а как с мужчинами. И хотя ей самой пришлось столкнуться с рядом неудобств из-за того, что она взяла в руки меч, постепенно Эстель стала об этом забывать.

Люцифера тяжело вздохнула и подняла взгляд к потолку. Оказывается, у всех этих женщин имелись свои причины так себя вести, и они не были дурами, которые только и делали, что сходили с ума по одежде и прическам.

Если демонстрация могущества рода подразумевала ношение роскошных платьев и остроумие, то такой образ жизни следовало уважать.

Люцифере стало смешно. Ее забавляло осознание того, что мужчины насмехались над женщинами за их вычурность и помешанность на этикете, хотя с самого начала именно они и сделали так, что, кроме этого, женщины больше ничего не могут. Те, кто язвительно насмехался над Эстель за то, что она взяла в руки меч, сами были смешны. С другой стороны, она не могла ничего сказать в свое оправдание, ведь сама принадлежала к таким людям.