– Я… я не знаю… Я не знаю, чем руководствовалась Моэра! Возможно, она просто дура, и в её поступках нет никакой логики!

– Хорошо, – легко согласился Десар. – Предположим, ты права. Ты передумала выходить замуж и отвергла меня у алтаря. За что тогда ты меня так ненавидишь? Это ты сначала решила, что мы будем женаты, а потом – что не будем. Разве ты не должна испытать облегчение? Ты унизила меня, отказав у алтаря на глазах обеих семей. За что тебе ненавидеть меня дальше?

– За то, что ты меня не любил и предпочёл другую! Это очевидно!

– Это ты предпочла отказаться от брака. Я бы женился на тебе. Пусть я любил Вивиану, но у того алтаря я ответил согласием, а ты – нет. Я выбрал тебя. За что ты меня ненавидишь?

Я широко распахнула глаза и замерла, словно примороженная к месту словами Десара.

– Я не знаю… Я не могу думать, как Моэра!

– Тебе не хватает данных. Тётя говорила, что никогда не любила Отральда и очень боялась брака с ним. Давай попробуем подойти к ситуации с этой точки зрения.

– Она не могла его ненавидеть! Она его любила!

– Если она любила его так сильно, что заставляла на себе жениться, то разве не логичнее было бы согласиться на брак? Давай разберём другую гипотезу и представим, что ты меня ненавидишь. Ты не хочешь этого брака, тебя принуждает отец так же, как мой отец принуждает меня.

– Нет, не сходится! Тогда нам нечего делить! Тогда мы оба хотим отказаться! – нахмурилась я.

– А что, если я не могу отказаться? Что, если я не хочу этого брака, ненавижу тебя, но отказаться не могу? Что, если я использую любую возможность унизить тебя? Месяц за месяцем? Что, если я угрожаю тебе?

– Мой отец не стал бы угрожать Моэре! Зачем?

– А зачем он согласился на этот брак у алтаря, если так сильно ненавидел её?

– Ради семьи… – выдохнула я, чувствуя, словно история расползается на куски, не желающие состыковаться в понятную картину.

– И что хорошего дал бы этот брак вашей семье? Разве он принёс бы мир и устранил разлад между Болларами и Блайнерами? – спросил Десар, хотя сам прекрасно знал ответ.

– Нет. Он сделал бы только хуже!

– И ты это понимала. Ты пошла к своему отцу и умоляла его отменить помолвку, но он лишь отмахивался от тебя и наказывал за неповиновение. Тогда ты пошла к жениху и умоляла уже его. Но он отменить помолвку не мог. Хотел, но не мог. Почему?

– Дед… дед заставил его, да? И я, кажется, даже знаю как… – я отшвырнула на землю сделанную Десаром миску и сжала кулаки. – Неужели Моэра хотела отменить помолвку?

– Да. Она ходила к старшему Боллару и просила его тоже, но он лишь рассмеялся ей в лицо и пригрозил наказать, как только она станет его законной невесткой. Это похоже на то, как вёл себя твой дед?

– Да… да, он мог такое сказать… и сделать… – пришлось признать мне.

– Итак, ты ненавидишь жениха, но не в силах отменить помолвку сама. Твой отец, твой жених и твой будущий свёкор не слушают тебя и каждый грозит наказанием. Что ты делаешь дальше?

– Отказываюсь у алтаря… Понимаю, что это будет жутким позором, но… Отказываюсь.

– Вспыхивает скандал, звучат оскорбления, назначаются дуэли. Ты возвращаешься домой. Что делает твой отец?

Я посмотрела на Десара, чувствуя себя загнанной в угол. Новое знание наваливалось со страшной силой, и я не могла этому сопротивляться. Я не хотела верить Десару, но не могла найти нормального объяснения ситуации.

– Что сделал твой дед? – обречённо спросила, примерно предполагая, что услышу в ответ.

– Выпорол тебя так, что ты не могла ходить. А я в этот момент женился на другой и радуюсь жизни.

– И я иду тебя проклинать…

– Не просто проклинать, ты идёшь умирать, ведь такое проклятие можно наложить лишь ценой жизни. Но скажи, разве этого достаточно? Разве произошедшее стоит того, чтобы умереть? – тихо спросил Десар. – Ты-Кайра понимаешь, почему ты-Моэра пошла на такой шаг?

– Нет… нет, должно быть что-то ещё…

– Хорошо. Предположим, будто действительно было что-то ещё. Ты пришла и рассказала богине. Начертила жертвенный круг с проклятием, вошла в него и отдала свою жизнь, чтобы проклясть Болларов. Не одного лишь меня, а всех Болларов. Почему?

– В глазах Моэры виноваты были все. И отец, и дед, и мама. Поэтому она прокляла всех. Но ведь это не они выпороли её за отказ!

– Не они. Зато они месяцами издевались над ней до отказа. И ты сама знаешь, как это тяжело, когда над тобой глумятся, но во сто крат тяжелее, если зачинщик – твой собственный жених. Представь на секунду, будто твоим женихом стал Кентан.

– Нет, этого не может быть! Отец… отец бы не стал поступать так, как этот… – едва слышно выдохнула я.

– Тогда почему богиня оставила тебя в живых? Почему она встала на твою сторону и поддержала тебя? Почему тебя не наказали за проклятие?

Я молчала, до предела распахнув глаза.

– Отец не мог… Моэра солгала! – проговорила я, чувствуя, что просто не в состоянии принять то, что говорил Десар.

– Хорошо. Он не мог, а она солгала. Возможно, она действительно просто глупая, злопамятная и мелочная негодяйка. Давай примем это за рабочую версию и перенесёмся на девять лет назад. Бреуру и Гвен исполнилось по шестнадцать, они вышли в свет, и Моэра торжественно и мстительно объявила о проклятии. Теперь я – Отральд, а ты – Вивиана.

– Что? Зачем это?

– Мы должны понять их мотивы и разобраться в ситуации. Так вот, я – Отральд, а ты – Вивиана. Мы любим друг друга, и ты подарила мне восьмерых прекрасных детей с сильным даром. А девочек – ещё и редкостных красавиц. И тут в нашу благополучную и счастливую семью врывается проклятие. Так?

Я колебалась. Правда жгла язык, но я не была уверена, стоит ли доверять её Десару. Кроме того, в только что вылеченных ушах нарастал странный гул, и отчего-то захотелось прилечь.

– Не совсем, – наконец признала я. – Дед злился на тебя и… маму… то есть на меня за то, что у нас родился только один мальчик. Он хотел больше сыновей для тебя, чтобы укрепить род. Он был груб со мной. Называл бесполезной нищей приживалкой.

– Я вступался за тебя? – тихо уточнил Десар.

– Иногда… но ты тоже хотел сыновей. А я не хотела больше детей, потому что боялась, что снова родятся девочки. Ты сердился на меня. Но я же не могла повлиять на пол…

– Хорошо, я узнаю́ о проклятии. Что я делаю дальше?

– Ты предпринимаешь шаги, чтобы избавить от него своих детей. Ты пытаешься заставить Моэру его снять, а когда она отказывается, ищешь другие способы. Ты накладываешь проклятие на её детей и предлагаешь его снять, если она взамен снимет своё. Это логично. Но ничего не получается. Местры справляются сами, а Моэра лишь смеётся тебе в лицо, когда ты требуешь снять проклятие с Болларов. Когда Брену исполняется восемнадцать, ты берёшь меня и выполняешь ритуал, чтобы снять проклятие. Мы погибаем.

– Зачем? – неожиданно мягко спрашивает Десар.

– В каком смысле «зачем»? – злюсь я. – Ты хочешь снять проклятие!

– Зачем? У меня восемь детей. Давай пробежимся по возрастам? Старшим по восемнадцать, Адели шестнадцать, двойняшкам по четырнадцать, тебе-Кайре тринадцать, а младшим близняшкам одиннадцать. Так?

– Примерно.

– Кому из детей так срочно понадобилось замуж, чтобы бежать снимать проклятие? А ведь я точно знаю, что погибну в процессе, но смогу ли снять проклятие – большой вопрос. Что нужнее моим детям, особенно младшим – отец или снятое проклятие?

– Отец, – едва слышно шепчу я.

– Разве я могу этого не понимать? Сколько мне лет?

– Сорок два.

– Мне сорок два года, я – глава не самой богатой семьи, восемь моих детей прокляты, и я ничего не могу с этим поделать. Я нахожу способ снять проклятие, но цена – моя жизнь. И я согласен эту цену заплатить, только в чём спешка? Зачем мне снимать проклятие сейчас, когда девочки ещё такие маленькие и всё равно не смогут выйти замуж? Разве не жестоко перекладывать заботу о семье и такую огромную ответственность на плечи единственного старшего сына? Он же ещё ребёнок, он даже не доучился в академии! К чему торопиться?

Я молчу, раненная в самое сердце этим страшным вопросом.

– Разве не логичнее подождать несколько лет? Дать образование всем детям, вырастить их, опробовать разные способы снятия проклятий? Я – квалифицированный целитель, практикующий хирург и, в отличие от моих детей, не обязан платить налог на безбрачие. Я могу работать и зарабатывать, помогать им планировать финансы и нести налоговое бремя вместе с ними. Разве я не должен сначала сделать предварительные договорённости о браках для своих дочерей, чтобы убедиться, что когда проклятие будет снято, они выйдут замуж за достойных ноблардов? Разве не логичнее сначала убедиться, что после моей смерти с детьми всё будет благополучно, и только потом идти и снимать проклятие ценой своей жизни? Когда мой первенец будет достаточно взрослым и готовым к ответственности, а мои маленькие дочки перестанут нуждаться в матери. Почему я так не делаю?

Меня трясёт от каждой реплики Десара. Каждое слово будто загоняется под кожу ядовитой иглой, и мне больно слышать то, что он говорит, хочется закричать и ударить его, но только лишь по одной причине: он прав.

Он прав!

Почему? Почему отец так поступил? Зачем он пошёл на тот дурацкий ритуал, который всё равно ничего не исправил?

– Почему? – сиплю я.

Ответ где-то рядом, вот только мне слишком больно даже предполагать его.

– Из чувства вины? Из страха, что дети начнут задавать вопросы? Из опасений, что они узнают, почему прокляты?

Мне становится плохо. По-настоящему плохо. Крупная дрожь проходит по телу волнами, и вместе с ней из-под контроля вырывается магия. Меня штормит, у Десара округляются глаза, и когда я оседаю на землю, он подхватывает меня на руки и шепчет:

– Тихо, Кайра, тихо… Не надо так… Они всего лишь люди. И Моэра, и Отральд, и твой дед, и мой – они всего лишь неидеальные люди, которые совершали ошибки, испытывали злость и вину… Но мы будем лучше и умнее, слышишь меня?

Но я уже не могу остановить то, что происходит. Меня трясёт всё сильнее и сильнее.

– Он забрал маму. Мама не хотела. Он заставил её! Он заставил её пойти с ним, ведь он не хотел, чтобы она вышла замуж за другого…

Я слышала их разговор накануне гибели. Мама разубеждала отца, она умоляла его подождать, но он был таким упрямым… и таким трусливым!

– Отец – не герой, да? Он – просто трус… Он сначала навлёк на нас беду, а потом бросил нас всех… Он не пытался снять проклятие, а пытался сбежать! И маму потащил за собой! Оставил Брена и нас одних! Он должен был сделать так, как говоришь ты! Должен был остаться и помогать разбираться с тем, что сотворила Моэра!

Магия идёт вразнос, и в груди начинает нестерпимо жечь.

– Кайра, луна моя, не надо так, – шепчет Десар. – Успокойся. Дыши. Это просто приступ. Ну же, луна моя. Дыши, дыши спокойно. Всё хорошо. Я буду рядом с тобой, я никуда не денусь. Это просто тяжёлый разговор.

Я ещё ни разу не видела у Десара настолько обеспокоенного выражения лица.

– Что происходит?

– Ты переволновалась, – он прижимает меня к себе и начинает баюкать, как ребёнка. – Но ты справишься. Ты сильная. Самая сильная девушка на свете. И самая необычная. Ты справишься. Дыши. Просто дыши.

В груди продолжает жечь, и я не понимаю, почему мне так больно. Почему магия не помогает? Почему не становится легче?

У меня срыв?..

Нет, только не это! Не в лесу, не сейчас!

– Прости, – шепчу я, стыдясь своей слабости.

Становится неожиданно темно, и я даже не сразу понимаю, что веки мне больше не подчиняются. Остаётся только голос Десара, уговаривающий дышать. И я дышу, пока хватает сил, а потом они просто заканчиваются…

Первое юле́ля. Утро (31)

Десар