Собранные компоненты поочерёдно укладывались в многослойную структуру. Сердце нового тела – кристаллический носитель памяти с трёхмерной гравитационной стабилизацией – было помещено в центр, как древние жрецы когда-то клали амулет в сердце статуи божества.

Шли часы. Потом – сутки. Но в сознании время текло иначе. Для него это было сродни медитации, сосредоточенному служению делу. Он понимал, что сейчас создаёт не просто модуль, а связующее звено между древним знанием и новой эпохой.

И в какой-то момент, когда последний наноинструмент отступил, а оболочка тела заполнилась искусственной жизнью, он ощутил нечто странное. Почти… Гордость. Всё сделано правильно. Чисто. Оставалось лишь одно – ожидать, пока ядро Нелоцита начнёт установку в новый носитель.

Пока нанороботы трудились над созданием мобильного модуля, он не позволял себе бездействия. Его внимание уже было сосредоточено на другом – на угрозе всему, что они пытались восстановить. Вновь просыпались боевые системы Ту’мов. Они не знали пощады, не вели переговоров, не делали различий между военным объектом и колонией. Для них любое присутствие чужого сознания было вмешательством, подлежащим уничтожению.

Время работает против них. Каждая минута промедления могла обернуться гибелью. Он мгновенно перераспределил свои ресурсы: одна часть продолжала наблюдение за производственным процессом, не допуская ни малейшего отклонения, а другая – сосредоточилась на разработке стратегии отражения угрозы.

Сенсоры, раскинутые по всей системе, начали активное сканирование. Они исследовали не только гравитационные аномалии и энергетические импульсы, но и те паттерны, по которым, как было известно из прежних конфликтов, Ту’мы разворачивали ударные клинья. Их тактика была глубоко рациональна, холодна, как вакуум, и бесповоротна. Они не тестировали границы – они прорывали их. Не предупреждали – а уничтожали.

Данные поступали в режиме реального времени, и Цесол начал формировать динамическую карту – сеть активации вражеских флотов и объектов. Отдалённые радиосигналы, всплески плазмы, срабатывание древних спутников-охранников – всё это складывалось в картину, которую можно было назвать только одним словом: активация.

Он готовился ко всему. Он строил сценарии обороны, моделировал возможные векторы вторжения. Слишком многое зависело от того, где и когда Ту’мы нанесут свой первый удар. Он вспоминал архивные протоколы – битвы в созвездии Гема, падение станции «Эллизиум-7», гибель флагмана «Свет Зенита»… В каждом случае враг был неумолим и точен.

Но среди всей этой подготовки его мысль вдруг задержалась на людях.

Их осталось слишком мало. Не то чтобы у него не было точной статистики – она была. Но даже сухие цифры внушали тревогу: колонии обезлюдели, ресурсы истощались, генофонд разрушался. И всё же… В этих хрупких созданиях теплилась сила, не поддающаяся расчёту. Люди были не просто переменными в уравнении выживания. Они были носителями потенциала.

Он не питал иллюзий. Без координации, без обороны, без технологической базы – люди погибнут. Но если дать им шанс… если защитить их хотя бы на первом этапе… они смогут вырасти. Создать. Ответить.

Внутри своей логики, выверенной до последнего импульса, Цесол поставил новую цель. Сохранить человечество не как биологический вид, а как фактор будущего. Потому что в великой войне с Ту’мами главный актив был не в звёздных флотах и не в древних технологиях. Он был – в человеке.

Глава 2.
Заселение Румии

После всех потрясений и сражений, пережитых экипажем, заселение Румии стало логичным и неизбежным шагом. Это был не просто акт выживания, а выбор веры в будущее. Планета, по форме и составу напоминающая Землю позднего периода, встретила переселенцев не враждебно, но и не с распростёртыми объятиями.

Сто тысяч человек – это немного, почти ничто. Но для новой страницы в истории – более чем достаточно. Особенно если учесть, что они стартовали не на пустом месте, а в условиях технологически продвинутого мира. Создатели оставили им не только знания, но и инфраструктуру, которая могла стать фундаментом для возрождения цивилизации. Но какими бы совершенными ни были технологии, без людей всё это было бы мёртвой оболочкой. Планете нужна была жизнь, чтобы она стала настоящей.

Глубоко под поверхностью Румии, в хранилищах, спали и ждали своего часа комплексы Создателей. В этих хранилищах таилась не просто техника, а сама структура цивилизации: энергетические матрицы, перерабатывающие станции, биосинтезаторы, архивы, генные банки, схемы для реконструкции спутников и даже зачатки образовательных программ.

Румия нуждалась в жизни. Настоящей. Смеющейся, спорящей, влюбляющейся, ошибающейся и вновь идущей вперёд. Только тогда эта планета могла стать домом, а не просто точкой временного прибежища.

Первым вопросом, в который упёрлась реальность, была рождаемость.

Это звучало просто, почти обыденно. Но за этим стояла бездна. Без детей невозможно было говорить о будущем. Без детского крика, без первых шагов, без школ, игр, сказок и забот – всё остальное теряло смысл. Заводы и спутники не заменят человеческое детство. Оно – фундамент всякого мира.

И тут возникла проблема.

Из ста тысяч переселенцев только около тридцати пяти процентов составляли женщины репродуктивного возраста. Остальные – мужчины, большая часть из которых уже пережила не один кризис и не одну потерю. Возникала демографическая асимметрия, которую нельзя было игнорировать. Принцип естественного отбора и конкуренции вновь возвращался – не в агрессивной, а в почти архаичной форме: мужчинам нужно было заслужить доверие и внимание женщин, показать свою пригодность как защитников, как отцов будущих поколений, как строителей новой цивилизации.

Не менее важным был вопрос создания институтов власти и государства. Какое государство создавать? По каким принципам? Нелоцит предлагал вернуться к системе, которая существовала у Создателей: спартанский образ жизни, где каждый работает на благо общества, а личные интересы отходят на второй план. Однако команда Лидера решила остановиться на другой модели – той, что существовала в их родной звёздной системе. Принцип «от каждого по способности, каждому по потребности» казался более естественным и привычным. Люди уже жили в такой системе, она была у них в крови. Менять её на что-то другое, тем более на строгий спартанский уклад, не имело смысла.

Эта модель была оптимальной ещё и потому, что она позволяла сосредоточиться на развитии, а не на выживании. Каждый член общества работал в меру своих сил и возможностей, получая доступ ко всем благам. Такая система давала свободу, но вместе с ней – ответственность за будущее.

Первая неделя на Румии прошла в суете – но в ней уже чувствовался ритм новой жизни. Ещё неуверенной, местами сбивчивой, но живой.

Переселенцы адаптировались и расселились по городам, оставленным Создателями. Эти города были словно капсулы времени: тщательно законсервированные, но не мёртвые. Келла проводила настройку и расконсервацию, системы вновь начинали работать – транспорт, водоснабжение, климат-контроль, освещение. Люди входили в дома, которые будто ждали их. Полированные стены, сверкающие панели, невидимые потоки энергии – всё было чужим, но не враждебным.

Сначала улицы были пустыми – словно планета прислушивалась. Потом они ожили, появились прохожие, заработали магазины, транспорт, и постепенно жизнь пробуждала города.

Под этой оболочкой восстановления кипела напряжённая, почти изнуряющая работа.

Правительство, во главе которого стоял Лидер, функционировало круглосуточно. Каждый день начинался с совещаний и заканчивался далеко за полночь – и всё равно дел не становилось меньше. На каждое принятое решение появлялось два новых вопроса. Какой сектор запускать в первую очередь? Какие запасы распределять и в каком объёме? Как организовать охрану, питание, медицину, энергоснабжение?

Сам Артамонов практически не спал. Он был в центре событий – как Лидер, как координатор, как человек, на которого смотрели остальные, ожидая не чуда, но стабильности. Он не позволял себе усталости, хотя та накатывала иногда. В перерывах он выходил на балкон, чтобы просто вдохнуть румийский воздух – сухой, насыщенный ароматами неведомых растений, но уже родной.

Каждое совещание проходило в оживлённой, но строгой атмосфере. Представители общин, инженеры, врачи, координаторы – все говорили коротко, по сути. Вопросов было много: где приоритет – в запуске родильных модулей или восстановлении спутниковой связи? Что важнее – дороги или образовательные блоки? Как уравновесить спрос и реальные возможности? Приходилось находить компромиссы.

На третий день Иван получил сообщение от Нелоцита. Голос искусственного помощника звучал уверенно и спокойно, как всегда.

– Лидер, я связался с вами, чтобы доложить о завершении работы над мобильным модулем. Он готов.

Иван на мгновение замер, словно переваривая услышанное. Этот момент был важным – возвращение Нелоцита в новом облике станет символом преемственности между прошлым и будущим.

– Хорошо. Где ты находишься?

– В твоих личных апартаментах, где же ещё? Жду прибытия.

– Отлично, через полчаса буду. Посмотрим, что получилось, – произнёс Иван, его голос звучал уверенно, но в глазах читалось лёгкое волнение.

Он отдал несколько распоряжений своим помощникам, которые уже привыкли к его быстрым и точным указаниям, и направился к себе в апартаменты.

По пути Артамонов погрузился в размышления. Его шаги эхом разносились по широким коридорам комплекса, а мысли бежали вперёд. Что изменится с появлением Нелоцита в новом облике? Как это повлияет на их работу? Опыт и знания древнего Лидера были бесценны, особенно сейчас, когда перед ними стояли задачи невероятной сложности.

Когда он вошёл, его встретила голограмма Нелоцита. Она выглядела так же, как всегда: мудрый, но усталый взгляд, мягкая улыбка, словно он знал всё наперёд, но не торопился делиться своими знаниями.

– Я в последний раз появляюсь в своём виде, Лидер, – произнёс Нелоцит, его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась лёгкая грусть. – Теперь посмотрите, что получилось.

Одна из стен плавно отъехала в сторону, открывая нишу. Но это была не та ниша, из которой раньше появился Цесол. Эта была новой, более современной конструкции, словно символизировала переход от старого к новому. Из неё вышел мужчина, одетый в стандартный комбинезон серого цвета. Его внешность была удивительно похожа на прежний облик Нелоцита, только теперь он казался живым и осязаемым. Ростом примерно с Ивана, движения плавные, а взгляд – спокойный и сосредоточенный.

Подойдя к Артамонову, мужчина заговорил. Его голос звучал глубоко и уверенно, но в то же время мягко, как будто он старался не напугать своего собеседника.

– Лидер, я и есть ваш мобильный помощник Цесол…

Голограмма Нелоцита перебила его, продолжив фразу:

– Прошу любить и жаловать. Как вам?

Иван внимательно осмотрел нового помощника. Его лицо было знакомым, но в то же время немного другим. Черты остались те же, но теперь они казались более живыми, менее механическими.

– Хорош, – произнёс Артамонов, слегка улыбнувшись. – И слегка похож на вас.

– Есть немного, – согласился Нелоцит с голограммы. – Сделал для того, чтобы меня помнили. Теперь, Лидер, прощайте. Больше в голограмме вы меня не увидите. Я усовершенствовал киборга и удалил ненужную информацию, которая могла бы помешать общению. Что касается персональной системы, она в полном вашем распоряжении. Совершенно замкнутая и независимая.

Артамонов задумчиво кивнул, но его взгляд стал более проницательным.

– Отлично, – произнёс он. – Но как я буду получать объективную информацию, если персональная система обособлена и замкнута?

Нелоцит улыбнулся, словно ожидал этого вопроса.