Посматриваю на бутоны. Цвет в эту секунду больше не бордовый, а кроваво-красный.

Выбегаю из ванной и захлопываю дверь.

Я будто совершила мертвую петлю. Даже сознание вылетело из тела, а душа… Душа забилась в угол.

Мне это не нравится…

* * *

– И что ты будешь делать с цветами? – Анж упорно делает вид, что увлечена микрофинансовыми организациями.

Закусив уголок губ, веду плечом.

Я бы выбросила.

– Представляешь, сегодня утром еле умылась. Розы заняли всю ванну.

– В твоем голосе слышу раздражение.

– Ну разумеется.

– И отправитель… – поворачиваю голову. Анж все еще летает в облаках, – я не знаю, кто он. Вдруг… маньяк? Или психически больной? Еще и адрес мой знает, представляешь? Кто в своем уме доставляет девушке цветы в полночь? Человек явно не в себе.

Те сообщения удалила, номер занесла в черный список. Вряд ли спасет, но хотя бы сообщений я больше не получала.

– Если цветы тебе не нужны, могу забрать?

Останавливаюсь на букве «а» в слове «финансы». Забрать?..

Мечусь от желания оставить букет себе. Пусть они и цвета крови, но пока ничего не заставило меня разлюбить мои розы. Да и оставлять то, что подарено неизвестным мне человеком м-м-м как-то стрем.

– Если унесешь на себе. Предупреждаю, нужен бульдозер.

– Охренеть!

Лекция снова поздно заканчивается. Анж упархивает птицей просить брата помочь унести мой полуночный презент.

На крыльце я одна. В институте никого не осталось.

И снова дождь. Мне в больницу надо заскочить и забрать дедушкино лекарство. Вдруг наша великолепная администрация передумала?

Спускаюсь по лестнице. Звуки каблуков звучат как выстрелы.

Ветер задувает. Темнотища.

– Лика? – доносится голос с правой стороны, где находится парковка для руководства института.

Оборачиваюсь и падаю взглядом в жестокие глаза. Брови сведены на максимум. Это говорит о недовольстве или нетерпении. Скулы резко очерчены, челюсть сжата.

Ян Борзов в одной футболке. Отмечаю его тело, покрытое татуировками. Руки, кисти, пальцы, шея. – ни одного живого места.

В этот момент до меня доходит…

Отрываю вросшие ступни от земли и, вбивая пятки в асфальт, несусь к парню.

– Ты! – тычу в его стальную грудь указательным пальцем. – Ты прислал мне цветы? Совсем лишен мозгов, Борзов?

В этот момент чувство самосохранение спит. С таким, как Ян, нельзя так. А я… Была слишком напугана вчера, чтобы быть в руках сегодня.

Ян ухмыляется и достает из заднего кармана пачку сигарет. Закуривает одну.

«Щелк» зажигалки, затяжка. Он втягивает щеки, и скулы становятся еще острее. Взгляд наполнен тьмой, несмотря на светлую радужку.

Казалось, можно выдохнуть.

И тут… Борзов хватает меня за запястье. Больно.

Разворачивает к себе спиной и прижимает к машине, к своему мощному, драконьему телу. Наваливается, выдыхает никотиновые пары мне в лицо. Кашлять начинаю, слезы глаза разъедают.

Он злобно шипит и дышит. Его дыхание ледяное.

– Не сметь со мной так разговаривать.

Глава 4. Ян

За три дня до

Губами выуживаю одну сигарету из пачки. Прикуриваю и всасываю яд всеми силами. Выпускаю мутный дым в едва приоткрытое окно.

Пиздато… Легко…

– Дементьева Лика, двадцать один год, студентка нашего задрипанного института, – Камиль плюет на палец и перелистывает досье.

Шелест бумаг наполняет салон тачки.

Раф тянется к моим сигаретам. Широко зевает. Время – час ночи.

– Девственница? – спрашиваю.

Кам лениво пробегается по строчкам.

Скажет «да», пусть это дело под свой контроль кто-то из братьев берет. Я пас.

На самом деле родной мне только Раф – Рафаэль, а Камиль приемный. Но с детства отец нас учил, что нет и не будет никого ближе, чем мы трое друг у друга. Он никогда не разделял нас, не восхвалял одного против другого, не наказывал лишь одного. Если виноваты, то все. Если молодцы, то… Все равно влетало всем.

– «В интимной связи ни с кем не состояла». Целка, короче, – Камиль откидывает серые бумаги, и они улетают в ноги, – ну нах!

Меня порядком клонит в сон. Из Москвы добирался на семи собаках.

– Это приказ отца, – Рафаэль пригвождает нас своим профессиональным взглядом стрелка, – девчонку нужно раскрутить и добыть бумаги. У нас три месяца максимум. Потом приедут московские – и нам крышка. От отца.

– Мы можем прижать ее старика. Как его там…

Кам возвращается к досье и какое-то время шелестит чертовыми бумагами.

Я выкурил сигарету и потянулся за следующей.

Надымили мы в моей машине знатно. Глаза слезятся и режет.

– Макар Львович.

Застываю с зажигалкой в руке. Она еще и огня не дает. Чиркаю, чиркаю – безрезультатно. Кручу сигарету между губ, прикусываю фильтр зубами. Часть остается во рту.

Ебать! Это подстава такая?

– Как, говоришь, фамилия той целки?

– Какой?

– Ща въебу, Кам! Девки этой, чье досье читаем!

Психую. Нервы в сухую крошку.

– Дементьева Лика. Двадцать один год, студентка…

– Дальше знаю.

Дементьев Макар Львович, получается.

– Беги парень. И с огнем больше не играй. Опасно!

– Спасибо. Я… Я никогда не забуду, что вы спасли мне жизнь.

Кончиками пальцев нахожу знакомые шрамы. Провожу по ним, и они отвечают привычной нудной болью. В носу уже не галимый табак, а запах жженой плоти. На языке – расплавленное железо с солью. Блевотный вкус.

Выкидываю под ноги незакуренную сигарету. Открываю окно наполную. В мозг шибануло северным леденящим ветром.

– Мужика не трогать, а девчонку… дожимать до конца? – спрашиваю, сплюнув горькую слюну на дорогу и закрыв окно наглухо.

Перевожу взгляд с Кама на Рафа и обратно. Меня колбасит, как конченного нарика.

– Берешь дело в свои руки? Неожиданно. – Братья переглядываются.

Я коротко киваю.

Вижу по мутным глазам, есть ко мне вопросы. Но мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы сейчас их задавать.

– Отец сказал, использовать все ресурсы. Ему нужны бумаги, о которых только она и дед знает. И зачем ему только тот завод сдался… Сгорел и сгорел. Хуй с ним!

Деньги, рабочая сила, власть, прибыль, контроль… Да до хера причин. Я бы поступил так же.

– Принято.

Достаю телефон и читаю сообщение: «Дошли слухи, что ты в городе. Приеду?» Пишу короткое: «Через час».

– Даже жаль девку, – Кам продолжает листать досье.

– Это ради дела. И когда ты вообще кого-то жалел? – толкаю в плечо.

– Ну… Мне будет жаль тебя, если ты облажаешься. Отец с тебя три шкуры сдерет.

Морщусь. Я отчетливо это ощутил. Тело охватил озноб и следом бросило в жар.

Мы Борзовы. Мы никогда не останавливались, шли до конца. Без жалости, без чести. Понятие человечности чуждо и дико.

– Эй, парень, тебя как звать-то?

– Ян… А вас?

– Макар Львович.

– Приятно познакомиться.

– И мне, малец.

Глава 5. Лика

– Не сметь со мной так разговаривать, – шепчет на ухо, как змей.

Мурашки распускаются по спине, и хочется от них немедленно избавиться. Они вызывают мерзкие, странные ощущения.

Мы дышим часто. Синхронно.

Руки Яна пахнут табаком. Горько. Да и поза какая-то унизительная.

– Пусти, – прошу. В глаза ему посмотреть страшно.

– Букет мой не понравился?

А Ян обижен. Уязвлен. Ставлю свою стипендию на то, что я первая такая у него. И это он еще не знает, что его цветы подруге отдала.

Бандит будет наверняка в ярости.

В сети писали, что однажды он сломал парню правую руку за то, что тот посмел ему перечить. Раньше не верила. Думала, клевещут. Теперь сомневаюсь.

– Отвечай!

– Для начала отпусти.

Секунда. Две, три… Семь. Его парфюм уже могу разобрать по нотам.

Ян отходит, и я медленно разворачиваюсь. Тело окаменело, пока этот зверь прижимал меня к машине.

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю и смотрю на его разукрашенную татуировками шею. Выше физически не могу поднять глаза.

– Делаю что?

Вздыхаю.

При разговоре с монстром нужно подбирать каждое слово.

– Встречаешь, цветы даришь. Меня это пугает.

– Значит, ты пугливая?

Борзов изучает меня. Светлым, но тяжелым взглядом давит на шею, ключицу и грудь. Спускается медленно, удушающе грязно. Кончиком языка проводит по нижней губе.

Я в метре от него, и мне не сбежать. Пока.

– Любая бы испугалась, – врезаюсь в его глаза взглядом и тут же отвожу. Как на острый гвоздь напоролась.

– Не любая. Лика.

Ногой нащупываю крошки асфальта. Они шкрябают по тонкой подошве старых кед. Двигаюсь в противоположную от Яна сторону.

Бесполезно, да? Я уже в его клетке. Незаметно для меня, она захлопнулась.

– Садись в машину.

– Что?

Оглушает… Просьбой?

– В машину. Садись, – повторяет, и ему это действие не нравится от слова «совсем». Повторять, то есть.

Стыд накрывает до жара в голове. За кого он меня принимает? В животе скапливается пузырь страха и отчаяния. Борзов – бандит. Он руки ломает, а потом волю. Может, еще и жизнь.

– Сейчас в городе небезопасно. Я подвезу.

Усмехаюсь, тут же жалею. Злосчастный смешок вырвался против моей же воли.

Ян выскабливает душу взглядом, как хирург.

– Вынуждена отказаться.

Скольжу спиной вдоль машины, не отрывая глаз от хищника. У кого самая быстрая реакция в поимке добычи? Тигр? Лев? Гепард? Все они несравненно милые в сравнении с Борзовым.

Ян испепеляет.

Дышу через раз. Действую плавно. Любое резкое движение разозлит хищника. И что он сделает? Разорвет на части.

Отхожу на метр. Пора поворачиваться спиной и уходить как можно быстрее и дальше, но я не спешу.

Сказать «пока» и показать липовое дружелюбие?

– Лика, – говорит одно лишь имя, но вкладывает в него предупреждение.

И я срываюсь на бег.

Пробегаю несколько метров, и меня окатывает из лужи проезжающая машина. Джип или вроде того. Гигантская и мощная, как танк.

Зараза!

Я мокрая насквозь. Расставив руки в стороны, смотрю на быстро удаляющейся задние габариты.

Ни души вокруг. На другой стороне улицы фонарь отбрасывает желтый свет. Вывеска «24 часа», мигнув и прогудев, вырубается.

Слышу, как в глубокой луже рядом плещется и переливается грязная вода. С промедлением поворачиваюсь к Яну.

Шорох, скрип резиновой подошвы. Пульс бьется дико в висках, в груди, в каждом закоулке тела.

Парень стоит неподвижно, убрав руки в карманы джинсов. Лишь когда делаю шаг, достает пачку сигарет и закуривает одну. В тишине улицы и всего города слышу тление табака и бумаги.

И опять мерзкие мурашки… Кожу бы содрать, только бы они исчезли.

Борзов открывает пассажирскую дверь и молча отдает приказ садиться.

Претит каждое мое движение в сторону Яна. Чувствую себя подавленной, проигравшей и в безумной опасности.

Что ему от меня надо?!

В кармане нащупываю связку ключей от дома и стискиваю один, острый.

Ян каким-то макаром угадывает и, нахмурившись, качает головой.

«Не сметь!» – рябит в светлых и дьявольских глазах.

– На будущее: не люблю возражения и непослушание.

На будущее?…

Бандит не понимает слова «нет», а я не в состоянии ответить «да». Язык во рту растворился от вкуса провала. Мне не сбежать. Сегодня.

– И еще. Дважды я не повторяю. Но сегодня же у нас первый учебный день? Поэтому садись в машину.

Глава 6. Лика

В машине жмусь к двери, смотрю в упор перед собой.

Над приборной панелью ни пылинки. Ни собачек тебе с кивающей головой, ни ароматизатора под зеркалом. В салоне пахнет табаком и мужским парфюмом.