Остальные рабочие уже столпились внизу, кто-то из них скептически цокал языком.

– Так, еще несколько шагов, хотя шагов ли, – камера у него в кармане продолжала фиксировать все его слова, хотя в данном случае это он сам себя мотивировал таким образом, видимо. – Быстро сфотографирую и слезу, делов-то. Зато столько времени сэкономлю всем.

«Экономист, мать его за ногу» – подумал я, но вслух ругаться не стал. Теперь остаётся поверить в него. Даже с земли я отчетливо видел пальцы Иоширо, белые от напряжения, которыми он отчаянно хватался за любую выступающую часть многотонного агрегата. Пару раз он поскальзывался, благо, находил в себе силы удержаться руками. Его костюм, некогда серый, теперь приобретал всё новые и новые оттенки, долгая дорога не добавила этой треклятой турбине чистоты, да и его офисные туфли слабо подходили для покорения вершин, но молодого японца это уже не могло остановить.

Рабочие стояли и молча наблюдали за этой картиной, разумно решив, что теперь отвлекать его не стоит. Сейчас я слышал лишь свист ветра да его учащенное дыхание в микрофон.

Сигуями, уже преодолев последний сложный участок, добрался ровно до середины аппарата. Для этого ему пришлось буквально висеть на руках, перенося ноги через острый выступ теплообменника. Наконец, он остановился, приняв относительно устойчивую позицию: левая нога была на толстой трубе, правая – едва касалась узенького кронштейна, левая рука зацепилась за какой-то узел. Правой рукой он старался нащупать табличку. Внезапно от резко отдернул руку, откинув голову назад с гримасой отвращения.

– Что случилось, Сугиями-сан? – произнёс я в микрофон. – С вами всё хорошо?

– Птицы! – его голос сорвался на фальцет, – Чёртовы птицы.

– Не понимаю Вас, – резко ответил я, – при чём тут птицы?

– Они, это всё они, будь они неладны! – Он закашлялся, – ненавижу этих тварей.

Пока он судорожно что-то искал в карманах, опасно раскорячившись на немалой высоте, рабочие уже поняли причину его странной недоброжелательности.

– Офисный Сёгун, что, птицы тебя пометили? – засмеялся Кобаяси, и его смех подхватили остальные строители. – Чайки они такие, птицы добротные, но и «остаток» от них остаётся славный.

– Да здесь целая куча их «остатка», – закашлялся Иоширо, – причем довольно свежего.

– Сугиями-сан, – сказал я в трубку, – не хочется Вас отвлекать от столь интересного занятия, но возможно ли сфотографировать серийник на устройстве?

– Канэко-сан, – он задыхался от злости, – там не то, что нечитаемо, но еще и не оттираемо, ни с турбины, ни с меня.

– Говорю, бросайте это дело, – как можно спокойнее проговорил я, – Вы сами слезть то сможете?

С минуту в динамике слышалось усиленное дыхание парня, хриплое, с явными позывами к тошноте. Хрипы постепенно сошли на нет, зато отчетливо стало слышно обиженное сопение ассистента. Очевидно, он уже жалел об этой попытке геройского подвига, но возвращаться на землю побежденным ой как не хотелось. Он начал потихоньку подниматься еще выше. В динамике был отчетливо слышен его шепот.

– Когда, когда же? – он медленно полз вперед, продолжая повторять этот вопрос снова и снова. Я, между тем, уже скомандовал Кобаяси срочно найти лестницу, кран, да хоть что-то, чтобы вернуть этого молодого безумца на нашу грешную землю. Он уже перевалил за «горный хребет» этой громадины, когда выступающие части закончились. Следующий метр был пуст и гладок. Увы, именно там скрывалась вторая табличка с так нужными нам цифрами. Крайне нужными, но не ценой жизни и здоровья маленького (особенно с земли), но гордого японца. Неожиданно в телефоне я услышал его смех. Сердце похолодело, ведь причин для веселья было крайне мало.

– Сугиями-сан, – осторожно поинтересовался я, – как у Вас там дела, что видите?

– Канэко-сан, я понял! – чуть не кричал он. – Я знаю, что нужно сделать!

– Хорошо, хорошо, – в этот момент я мог согласиться на что угодно, лишь бы не усугубить невнятное состояние моего помощника. – И что же?

– Селфи! – прокричал он и захохотал. Я раньше никогда не слышал чтобы вот так, в неожиданном месте, человек внезапно сошёл с ума, но стресс он на каждого действует индивидуально.

– Что, простите? – в этот момент я очень надеялся на внятный ответ на свой вопрос.

– Селфи-палка, – добавил он для уточнения. – Я всегда с собой её ношу, нужная штука, кстати.

Тут уж я догадался, зачем ему понадобилась эта странная штуковина. Он начал плавно выдвигать телескопическую основу, прежде воткнув туда свой телефон.

– Как Вам видно, Канэко-сан? – голос был твердым и решительным. – Сейчас попробую с вытянутой рукой.

Камера неторопливо двигалась по поверхности турбины, пока не дошла до набора букв и цифр. Я заозирался в поисках лысоватого инженера, но, как оказалось, он с самого начала стоял позади меня и молча наблюдал. Раскрыв папку и достав из неё свежераспечатанное письмо от поставщика, он тихо шевелил губами, не переставая сверяться с листком. В какой-то момент он убрал бумагу в папку и поклонился мне.

– Что ж, – по глазам было видно, что он удовлетворен, – всё в порядке, осталось дело за малым.

– Не могу с Вами не согласиться, – кивнул я в ответ, – вот только надо сначала этого самого малого снять оттуда.

– Ой, с этим не беспокойтесь, – он молча показал рукой в сторону. На площадку въезжала автовышка с уже сидящим в ней Кобаяси. Очевидно, что прораб с инженером довольно неплохо знали друг друга, иначе он должен был пожурить работягу за столь откровенное нарушение техники безопасности. С другой стороны, нас с Иоширо вообще следовало по меньшей мере выпороть за подобные «художества». Платформа медленно поднималась вверх, когда я снова услышал шепот парня.

– Да когда же уже? – он шептал себе под нос, но микрофон довольно точно передавал слова. – Блин, что я делаю не так?

Кобаяси поднял платформу до максимума, но высоты всё равно не хватило. Он нацепил на себя монтажный пояс, прицепился к люльке и перелез ближе к турбине. Пару минут он искал наилучший способ эвакуации и, видимо не придумав ничего лучше, схватил парня в свои медвежьи объятия и спиной перевалился обратно в люльку. Работяги снизу одобрительно засвистели, а инженер тихонько засмеялся.

– Наш Кобаяси-сан в одного такие тяжести таскает, – уважительно поведал он, – куда там парнишке деваться. Из этих рук еще никогда ничего не выпадало.

Вышка плавно опустилась и нам открылось поистине занятное зрелище. Лицо Иоширо, грязное от пота и пыли, светилось от восторга, а сзади его уважительно похлопывал по плечу коренастый прораб. Толпа работяг на земле ликовала.

Лицо Иоширо, грязное от пота и грязи, светилось от восторга. Строители, увидев нашего героя, оглушительно засвистели в знак одобрения. Теперь в дело включилась вся стройка, нам же оставалась только роль стороннего наблюдателя. Рядом никого не осталось, и теперь я мог наконец задать Сигуями этот грызущий меня вопрос.

– Сигуями-сан, – начал я, – пока Вы лезли с телефоном в кармане, я слышал несколько странные разговоры.

– Это про мои странные вопросы в никуда? – парень заметно стушевался, – я могу это объяснить, если хотите, а то будете считать меня ненормальным

– Думаю, было бы нелишним, – кивнул я, – честно признаться, слышать сначала это, потом смех и слова, что всё спасёт селфи. Тут любой бы заподозрил что-то с Вами неладное.

– Тут то как раз всё просто, Канэко-сан, – Иоширо несколько поник, но продолжил. – Я боюсь высоты! Очень, безумно, больше всего на свете!

От его неожиданного ответа у меня самого несколько сбилось восприятие, поэтому мой ответ мог показаться ему несколько резким.

– Так какого же рожна Вы попёрлись на эту громадину?!

– Мне попалась как-то одна история, где мудрец, чтобы преодолеть свой страх, – как сказку для внука рассказывал он, – встречался с ним снова и снова, и в определенный момент времени его победил.

– Такой истории не знаю, – ответил я, – хотя в этом исполнении это похоже на выражение «клин клином вышибать».

– Какая занятная фраза, – удивился Иоширо, – откуда Вы такое знаете?

– Древняя ведическая мудрость, – с улыбкой произнёс я, – знаете, подобным занимаются гештальт-психологи, вот только лучше и правильнее заниматься этим постепенно.

– Зато я, кажется, излечился, – его лицо озарила довольная улыбка. – Какие будут указания, босс?

Я жестом указал на какой-то деревянный короб неподалеку и сам направился к нему. Присев, я стал наблюдать за последним этапом, ради которого всё и было задумано – монтаж и установка этой громадины на своё место. Есть всё-таки нечто медитативное в том, чтобы лицезреть как работают другие люди. Если верить, что человек может бесконечно долго смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работают другие, то за работой пожарных можно наблюдать бесконечно.

Последний гидравлический домкрат с глухим шипением отпустил свою могучую хватку. Турбина, этот гигантский железный зверь, наконец-то полностью стояла на своем фундаменте. Ее стальная обшивка, покрытая дорожной пылью и несущая на себе отпечатки рук и ног моего храброго помощника, тускло блестела под яростным светом прожекторов, которые теперь кажутся не столько ослепляющими, сколько торжественными.

   Гул двигателей кранов стих, сменяясь нарастающим гомоном голосов. Раздался первый, робкий хлопок. Потом еще один, еще… И вот уже стихийные, усталые, но искренние аплодисменты разносятся по площадке. Не все, но многие рабочие, вытирая потные лица заляпанными рукавами, бьют в ладоши. Кто-то громко выдыхает: "Наконец-то!".

Несмотря на усталость, почти осязаемо витающую в воздухе, строители перекидывались короткими шутками возбужденными, хриплыми голосами. Собирали инструмент не в спешке, но с почти ритуальной неторопливостью победителей, укладывающих трофеи. Один пожилой монтажник, прислонившись к гусенице крана, просто смотрел на турбину и курил, тихо улыбаясь. Кобаяси стоял немного в стороне, руки в боки. Обычно хмурое лицо было расслаблено, а глаза скользили по всему пространству стройки, по итогу остановившись на нас с парнем. Его взгляд был красноречивее любых слов.

Сигуями же был похож на маленького, утомленного котёнка. В своём потертом, грязном костюме, он сидел рядом и расслабленно улыбался. Но долго усидеть на одном месте у него не выходило, он то и дело срывался с места, чтобы запечатлеть на телефон то турбину в разных ракурсах, то кого-нибудь из строителей. Те в свою очередь одаривали его одобрительными взглядами и порой нарочно позировали ему. Возвращаясь, он смотрел на меня с немым вопросом, в котором читалось: «Ну что, мы сделали это!». Моих собственных сил хватало лишь на кивок ему в ответ.

Сам я сидел, слегка откинув голову, глядя на вершину этой железной бандуры, на которой не так давно висел мой ассистент. Я сидел и почти физически ощущал, как колоссальное напряжение, в котором я находился последние дни, понемногу начинало меня отпускать. Только сейчас я ощутил тяжесть в ногах и заметил лёгкую дрожь в ладонях, правда не от страха, а от усталости и передозировки адреналина. Между тем глубоко внутри я чувствовал невероятное облегчение от выполненной сложной задачи. Глубоко вздохнув, я понял, что воздух победы несколько отдаёт горячим металлом и соляркой. Ко мне тем временем тяжелой походкой приближался Кобаяси-сан.

– Ну вот и встал Ваш стальной зверь в стойло, Канэко-сан, – сказал он уставшим голосом. – Надеюсь это стоило всех наших седых волос. – Он провёл рукой по коротко стриженной голове, и на его лице мелькает что-то, похожее на улыбку.

– Стоило, Кобаяси-сан, – повернулся я к нему, ловя его взгляд. – Безусловно стоило. Но без нашей помощи он бы сам здесь не оказался. Спасибо за оперативную работу, на Ваш монтаж было любо-дорого смотреть.

На лице прораба на мгновение появилось подобие смущения, но в ответ он лишь довольно ухмыльнулся.