Чайна Мьевиль: Октябрь: История русской революции

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Переводчики: Александр Мовчан, Владислав Федюшин, Тина Белякова

Научный редактор: Александр Резник, канд. ист. наук

Редактор: Павел Кудюкин

Издатель: Павел Подкосов

Руководитель проекта: Мария Ведюшкина

Художественное оформление и макет: Юрий Буга

Корректоры: Татьяна Мёдингер, Юлия Сысоева

Верстка: Андрей Ларионов

Дизайн обложки: Andrea Guinn

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© China Miéville, 2017

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2025

⁂

Посвящается Гурру

……..……….………

………………………

Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Введение

В разгар Первой мировой войны, когда растерзанная Европа истекала кровью, одно из американских издательств выпустило получившую широкую известность книгу Александра Корнилова «Современная российская история». Корнилов, либеральный ученый и общественный деятель, завершил свой труд в 1890 году, но специально для этого издания на английском языке, увидевшего свет в 1917 году, его переводчик, Александр Каун, актуализировал текст. Завершающий абзац книги в переводе Кауна начинается с грозного предостережения: «Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что существующий порядок вещей обречен на исчезновение».

И этот порядок действительно исчез – как и было предсказано. В этот бурный и не похожий ни на какие другие год Россия была потрясена и сокрушена даже не одним, а сразу двумя восстаниями, двумя хаотичными освободительными переворотами, дважды прошла через преображение. Первый переворот, в феврале, покончил с почти полутысячелетним самодержавным режимом. Второй, в октябре, имел гораздо более продолжительные последствия, противоречивые, крайне трагические и столь же вдохновляющие.

Месяцы с февраля по октябрь 1917 года были наполнены непрерывными столкновениями в борьбе за власть, история ускоряла свое движение. До сих пор не стихают споры, что же произошло тогда и как оценивать случившееся. Любая борьба за свободу уже давно рассматривается через призму Февральской и особенно Октябрьской революций.

Создавая произведение на историческую тему, принято ритуально отрекаться от мнимой «объективности», от отсутствия личной заинтересованности. Никто из авторов либо не стремится, либо не способен быть объективным и незаинтересованным. Я следую этой традиции. И я обязан честно предупредить: не будучи, надеюсь, догматиком и некритически мыслящим человеком, я открыто придерживаюсь своей позиции. В последующем изложении для меня есть злодеи и герои. Не пытаясь выглядеть беспристрастным, я стремлюсь быть честным – и рассчитываю, что мой рассказ окажется полезным для читателей с различными политическими симпатиями.

Существует много работ о русской революции, и многие из них прекрасны. Хотя моя книга основана на документальных материалах (в ней нет ни одного события или произнесенного слова, которые не были бы отражены в источниках), она не претендует на то, чтобы быть всеобъемлющей или строго научной. Скорее это краткое введение в тему для тех, кто интересуется увлекательными историческими сюжетами, кто жаждет оказаться во власти ритмов революции. Это в точном смысле слова повествование об истории, как я хотел бы изложить ее. 1917 год – это эпос, переплетение рискованных приключений, надежд, предательств, невероятных совпадений, войн и интриг. Он соткан из мужества, трусости и глупости, из фарса, безрассудства и человеческих трагедий, из непомерных амбиций и эпохальных перемен, из ослепительного света, стали и теней, из дорог и поездов.

Кажется, в самой «русскости» России есть нечто одурманивающее. Вновь и вновь споры об истории страны (особенно между теми, кто не является русским по национальности, но иногда и между самими русскими) сворачивают к романтизированному эссенциализму, взыванию к несводимой ни к чему и неизъяснимой Русской Душе с непроницаемым «черным ящиком» в ее глубинах. Не просто уникально печальная, но и уникально непостижимая, ускользающая от любых объяснений многострадальная Россия, бедная Русь-матушка. Как пишет Вирджиния Вулф в своем фантастическом романе «Орландо», здесь «закаты медлят… не ошарашивает вас своей внезапностью рассвет, и фраза часто остается незавершенной из-за сомнений говорящего в том, как бы ее лучше закруглить»^[1].

Это не дело. В том, что в истории России есть особенности, вряд ли можно усомниться; то, что этими особенностями (хотя далеко не только ими) можно объяснить русскую революцию, тоже верно. Отдавая должное этим особенностям, нельзя терять из виду главного: всемирно-исторических причин и ветвящихся последствий переворота, произошедшего в России.

Поэт Осип Мандельштам в стихотворении, известном под разными названиями, посвященном первой годовщине событий 1917 года, говорит о «сумерках свободы». Слово «сумерки», использованное поэтом, обычно означает предвестие ночи, но может значить и близость рассвета. В этой связи переводчик Борис Дралюк задавался вопросом: что́ Мандельштам предлагает восславить – «угасающий свет свободы или ее первый слабый проблеск»?

Пожалуй, мерцание на горизонте – это не медлящий закат и не ошарашивающий своей внезапностью рассвет, но длящаяся, сущностная неопределенность. Нам всем знакомо такое сумеречное состояние, и мы еще будем погружаться в него. Такой странный и непонятный свет бывает не только в России.

Да, это русская революция, но она имела и имеет отношение не только к России. Она может быть нашей. И коль скоро ее фразы остаются незавершенными, от нас зависит, как лучше их договорить.

Замечание о датах

Для исследователя русской революции в буквальном смысле «порвалась дней связующая нить»^[2]. До 1918 года в России использовался юлианский календарь, который отставал на 13 дней от современного григорианского. Поскольку действующие лица этой книги использовали именно юлианский календарь, пользуюсь им и я. В некоторых работах можно прочитать, что Зимний дворец был взят 7–8 ноября 1917 года. Однако те, кто его брал, делали это 25–26 октября по своему календарю, и именно слово «Октябрь» перестало быть просто названием месяца, превратившись в призыв. Поэтому, что бы ни утверждал григорианский календарь, эта книга – об Октябре.

Глава 1
Предыстория событий 1917 года

Человек стоит на продуваемом ветром острове, глядя в небо. Он плотно сложен, силен и чрезвычайно высок, порывы майского ветра треплют на нем добротную одежду. Он не обращает внимания на плеск Невы, на кустарник и зелень прибрежной топи. На плече висит ружье, Человек с восторгом всматривается вдаль. Над ним парит огромный орел.

Петр Великий, всесильный правитель России, долгое время зачарованно наблюдает за орлом.

Наконец он резко поворачивается и вонзает во влажную землю штык. Проводит клинком сквозь грязь и корни, вырезая сначала одну, а затем вторую длинную полосу дерна. Он отрывает их от земли и перетаскивает, пачкаясь в грязи, на то место, над которым парит орел. Там он выкладывает из полос дерна крест и кричит во все горло: «Здесь будет город заложен!» Так в 1703 году на Заячьем острове неподалеку от Финского залива, на земле, отвоеванной у Шведской империи в великой Северной войне, царь повелевает построить большой город, названный в честь его святого покровителя Санкт-Петербургом.

И такого никогда не было. Петр там отсутствовал.

Эта история – стойкий миф о том, что Федор Достоевский назвал «самым отвлеченным и умышленным городом на всем земном шаре». Хотя Петр и не присутствовал на месте основания Санкт-Петербурга в день закладки, городу предстояло быть построенным в соответствии с царской мечтой. Вопреки логике и здравому смыслу – на кишащем комарами берегу невского эстуария, подверженном наводнениям, весь год продуваемом штормовыми ветрами, а зимой сковываемом жестокими морозами.

Сначала царь руководит строительством Петропавловской крепости, которая полностью займет небольшой остров и будет готова отразить ответное нападение шведов, так никогда и не состоявшееся. Затем Петр распоряжается построить у стен крепости в соответствии с новейшими проектами большой порт. Тот станет его «окном в Европу».

Петр – визионер, и весьма жесткого толка. Модернизатор, он презирает ханжеское восхищение «славянской замшелостью» России. Древняя Москва – живописный хаотичный клубок улиц в псевдовизантийском стиле. Петр указывает, что новый город должен быть построен по рациональному проекту, с прямыми прешпектами, с изящными закруглениями грандиозного масштаба, широкими горизонтами, каналами, пересекающими проспекты города, с многочисленными величественными палладианскими дворцами, зданиями в сдержанном барочном стиле – это был решительный отход от традиций и архитектуры куполов-луковок. По этому новому образу и подобию Петр Первый намерен перестроить всю Россию.

Он нанимает иностранных архитекторов, настаивает, чтобы строили из камня, велит внедрить европейские моды в одежде. Он в приказном порядке заселяет свой город, распорядившись о переезде купцов и дворян в зарождавшуюся метрополию. Первые годы по недостроенным улицам Санкт-Петербурга по ночам рыщут волки.

Тяжкий принудительный труд прокладывает улицы, осушает болота, возводит колоннады на бывшей трясине. Десятки тысяч крепостных и каторжников согнаны под конвоем на земли, определенные Петром к застройке. Они закладывают фундаменты зданий в непролазной грязи и умирают в огромных количествах. Под поверхностью города остались лежать 100 тысяч трупов. Санкт-Петербург станет известен как «город, построенный на костях».

В 1712 году в качестве решительного шага против презираемого московского прошлого Петр делает Санкт-Петербург столицей России. В течение следующих двух столетий с небольшим именно здесь будут происходить наиболее важные политические события. Москва, Рига, Екатеринбург и все остальные города и обширные губернии Российской империи также будут играть заметную роль, и их историей нельзя пренебрегать, однако именно Санкт-Петербург станет горнилом обеих революций. История 1917 года с ее долгим прологом – это прежде всего история его улиц.