– Он не у дел. Вербовский давно с нами не работает, долг за свою подружку вернул, и свалили они вместе из города.

– Вернул, говоришь? Ну, так новый долг организуем, дурное дело – нехитрое.

– С тобой приятно иметь дело, Шах!

– С тобой тоже было неплохо, Паровоз, пока во всяком случае.

Съемка оборвалась, а Игорь Воронин второй раз за сегодняшний день испытал шок. Коля Вербовский был его товарищем, они вместе оказались в Сирии в 2017 году. Игорь уже работал там военным корреспондентом от столичного издания, а Николай – военным психологом. Игорь попал под обстрел вместе с журналистами одного из ведущих телеканалов страны и был ранен. Военкоры работали в одном из жилых кварталов города Дейр-эз-Зор, когда произошел подрыв управляемого фугаса. Игоря после ранения отправили в московский госпиталь, потом – домой.

И вовремя, буквально через месяц во время съемок репортажа одной из операций сирийской армии против боевиков-террористов погибли сразу двое его иностранных коллег. Что касается Вербовского, то он был уникальным специалистом. Его родители работали на каком-то засекреченном объекте, а Коля учился в специальном интернате, созданном для детей таких сотрудников. Что именно разрабатывали Лидия и Александр Вербовские, неизвестно.

Но когда Кольке исполнилось семь лет, они погибли во время взрыва, случившегося в лаборатории, которую возглавлял его отец. Тогда мальчика отправили в этот интернат, а не в обычный детский дом, поскольку выяснилось, что он, как и все дети этого учебного учреждения, особенный – индиго, как их стали называть несколько лет назад. Николай был ровесником Игоря, то есть он родился в 1976-м, а в 1983 году уже жил вне дома, вместе с такими же божьими созданиями, как и он сам. Или детьми дьявола, как считали некоторые… Жители местной деревеньки, рядом с которой был построено это спецучреждение, во всяком случае, думали именно так.

И были реальные причины для этого. Попав в интернат в разном возрасте, но в основном от пяти до восьми лет от роду, удивительные детки довольно быстро понимали, что они и правда могут удивлять. А в силу возраста и обиды за то, что их оторвали от мам и пап, они отрывались на окружающих. С десяти лет им разрешалось гулять за территорией школы, вот они и гуляли… Не все, конечно… Самые, так сказать, продвинутые.

К примеру, одиннадцатилетняя Ника – во всяком случае, так рассказывали местные – одним взглядом могла заставить человека сделать то, что ей хочется. В итоге из деревенского магазина со своими друзьями она уходила с полным пакетом конфет, печенья и газировки. Чипсов и навороченных сладостей по тем временам не было, но дети и не были голодными, им просто очень хотелось попробовать свою власть над другими, взрослыми людьми. В спецшколе бы такое не прокатило – учителя тоже владели определенными способностями.

А тут – полное раздолье. О моральной составляющей они не думали не потому, что были поганцами, а потому, что с детства оказались в очень уж непривычных обстоятельствах. В конце месяца касса магазина пугала своей дикой недостачей. Никаких камер, разумеется, в деревенской лавке в начале 90-х не имелось, и проследить нашествие индиго не представлялось возможным. В свою очередь, продавец тетя Лида, рыдая, говорила, что ничего не понимает…

Не поверить ей было невозможно, она трудилась на своем месте уже добрых десять лет, и ничего никогда не пропадало. Времена наступили тяжелые, но Лида всегда честно просила под зарплату, если ей нечем было кормить детей-подростков, и ей никогда не отказывали. А помнить, равно как и понимать, бедная тетка, конечно, ничего не могла.

Да и как замотанной тетке было уследить за толпой юрких и шустрых малолеток? К тому же еще и в большинстве своем – детишек из непростых семей, то есть по определению умевших общаться с окружающими в нужном им ключе. Та же Ника, хрупкая полупрозрачная девочка, хлопала огромными черными глазищами и расспрашивала о составе и вкусе тех или иных конфет – и покупатели, забредавшие в сельпо, норовили угостить ребенка, а продавщица не замечала, как остальные детишки сметают с полок все, что плохо лежит.

Тот же Колька Вербовский, который входил в эту банду мелких вредителей, забалтывать умел еще лучше – неотрывно глядя в глаза той же продавщице и рассказывая какие-то побасенки про новое грибное место в здешнем лесу, которое они с ребятами недавно нашли, и прочую чепуху. Однако последняя выходка компании переполнила чашу терпения руководства школы. А дело было так.

Они дождались, пока на лавочке в селе собралось несколько кумушек с семечками и последними сплетнями, чтобы обсудить таковые. Вышли из-за угла, пацан подкрался к сельским дамочкам со спины и выбил из руки одной из них пакет семечек. На халявный корм тут же слетелись местные голуби, жирные и наглые. А подружка мальчишки тем временем отвязала от воротины вредного козла Ваську, и тот сиганул аккурат через лавку со сплетницами, наподдал копытом неосторожному голубю и унесся в закат.

Хихикая, хулиганский тандемчик тихонько исчез, оставив честной народ в полном ужасе и шоке. Вот только они не заметили, что их классный руководитель Михаил все это безобразие наблюдал, стоя в стороне незамеченным. Благо кусты шиповника и пыльные мальвы прекрасно его скрывали.

Поэтому в этот же день проделки честной компании стали известны директору школы Герде Васильевне, и Нику с Колькой вызвали на ковер, поскольку было очевидно, что инициатива, так же как и лидерство подобных вылазок, принадлежит именно им.

– Ну, рассказывайте, Горгона Медуза и Мессинг недоделанные в одном флаконе, как вы додумались до этого безобразия. Вы в курсе, что продавец Лидия Петровна была вынуждена выплатить непосильную для нее недостачу за ваши конфетные шалости? А двух селянок, которым ты, Ника, спустила на головы козла с привязи, а ты, Коля, лишил семечек, увезли по «Скорой» в состоянии гипертонического криза!

Коля и его «подельница» стояли, потупив глазки, никакого раскаяния при этом не ощущая.

– Ясно все с вами. Ну, вот что. Если подобное повторится еще хотя бы раз, я отправлю вас в обычный детский дом. Там вам, конечно, в плане злодейства будет полное раздолье, но никаких знаний вы больше не получите. Да и злодеев почище вас двоих там тоже хватает. Хотите узнать, чем все это кончится в итоге? – спросила надменно директор. – В восемнадцать лет вас выставят из детского дома, и хорошо, если вы получите свою квартиру, которая положена сиротам по закону. Как правило, большинство выпускников остаются без жилья благодаря ушлым «предпринимателям» разных мастей. В итоге улица и – криминальные структуры, которые будут рады принять в свои ряды таких специалистов, как вы. Нужно же кому-то наивных пенсионерок убалтывать, лишая честно скопленных капиталов? Вы как раз подойдете на эту роль… Что потом? В лучшем случае – колония, в худшем – пуля в лоб во время разборок бригад, в которые вам посчастливиться попасть. У меня все.

До подростков наконец-то дошло, что с ними не шутят и что не такие уж они и ценные кадры, чтобы спускать с рук все безобразия. Они подавленно молчали.

– А если мы останемся тут и будем вести себя как положено, куда мы потом? В чем разница-то, Герда Васильевна? – глядя прямо в глаза своими черными как ночь глазищами с длинным ресницами, спросила Горгона Медуза.

– Получите нормальное среднее образование, пойдете в хороший вуз по квотам, сделаем вам жилье, да и с работой в госструктурах поможем – благо связи нужные есть, – ответила та.

– Мы все поняли, Герда Васильевна, такого больше не повторится, – вдруг ответил за обоих Колька.

– Ну-ну. – Герда недоверчиво посмотрела на криминальную парочку и отпустила их.

Но мальчик и правда угомонился и поговорил с подругой, потому что понял, что Ника и не думала успокаиваться, ей нравился такой образ жизни и ощущение власти над людьми. Девочка вообще не обладала какой-либо моралью с детства. В Средние века ее непременно бы сожгли на костре как самую страшную ведьму. Время пролетело быстро, они вышли из интерната и благодаря определенным талантам сразу попали в школу Службы внешней разведки – СВР. Николай окончил факультет психологии, а вот Ника пошла на оперативную работу со специализацией по гипнозу.

Когда они встретились с Игорем, то быстро нашли общий язык. Чем конкретно занимается его новый друг, Воронин не знал, но однажды во время обстрела тот прикрыл его собой, сам при этом не пострадав. Казалось, что снаряд летит прямо на Игоря и спастись просто невозможно. Как Вербовский появился рядом и как через несколько секунд Воронин оказался на метр дальше взрыва, он так и не понял. А тот только пожимал плечами и говорил, что в состоянии аффекта человек еще и не такое способен.

И вот теперь оказывается, что он работал на преступную группировку. Как же так? Что случилось? Если раньше у него и были какие-то сомнения относительно того, вмешиваться в это дело или нет, то после получения информации с флешки их не осталось. И только потом, когда в город приехали Гуров и Крячко и они познакомились с Игорем, Лев Иванович, внимательно выслушав историю Воронина, сразу же сказал, что Вербовский почти сто процентов работает под прикрытием, чем снял тяжесть с сердца Игоря. Потом так и оказалось. В итоге блестяще проведенной операции Гуров смог спасти и сестру Златы, и еще двух девушек, похищенных не так давно. Паровоз отправился туда, где ему было и место – валить лес на благо государства.

Лев Иванович встряхнулся, вернувшись из воспоминаний в реальность. Маша в это время уже проснулась и сладко потягивалась. Гуров улыбнулся и пошел на кухню, сварил кофе и принес его Марии на подносе.

– Кофе в постель? Есть повод? – удивленно спросила Маша, полковник Гуров не так часто баловал ее такими «глупостями».

– Есть. Ты Воронина со Златкой помнишь?

– Конечно, – делая маленькие глоточки, ответила жена.

– У них юбилей – пять лет совместной жизни, мы приглашены.

– О! Поедем в Сибирь! Там же холодища!

– Да никакая там давно не холодища, климат меняется, у них уже плюсовая температура, и снега в городе вообще нет. Но теплые вещи, конечно, возьми с собой.

Лев Иванович, как ни странно, без проблем получил у Орлова добро на майские выходные, отпустил генерал и Стаса. Вот только жена Крячко – Наталья – где-то подхватила современную инфлюэнцу, как называл ОРВИ Стас, и осталась в Москве. Утром второго мая самолет с Гуровым, Крячко и Марией приземлился на сибирской земле. Как только они вышли из здания аэропорта, то сразу же увидели улыбающегося Воронина – Игорь встречал их на своем видавшем виды, но верном джипе. Мужчины обнялись, Марии журналист галантно поцеловал руку. Они сели в авто и тронулись.

– А мы куда? – спросила Маша.

– В наше родовое гнездо, в поселок Воробьи, – ответил Воронин.

– Красивое название, – задумчиво протянул Гуров. У него вдруг возникло странное ощущение, что в этих Воробьях их ждет какая-то заваруха. Но он отогнал тревожные мысли и прикрыл глаза, чтобы подремать в пути. Через полтора часа они были на месте, их встретила улыбающаяся Злата, провела в просторный дом, показала, где комнаты, душ, столовая.

– Ну, у вас тут просто дворянское гнездо, а не только родовое! – восхищенно сказал Стас.

– Чур, я первый в ванну! – Стас буквально бегом помчался в душ мимо ошарашенной Марии, справедливо рассчитывающей, что девушек нужно пропускать вперед – в душ, по крайней мере, точно.

Но Крячко такие интеллигентские штучки были если и ведомы, то в некоторых случаях неприемлемы. Опер – что с него возьмешь? Больше чем за три десятка лет они с Гуровым привыкли к ситуации, когда на то, чтобы поесть, сходить в душ и поспать, порой приходится не больше четырех часов. А то и совсем не приходится. Привычка – вторая натура, как говорится.