– Так, – сказал он, убирая телефон в карман. – Похоже, из-за ливня полетела электростанция. Генераторы запускаются, но вся система перезагружается. Лифт поедет… минут через тридцать.

Я прислонилась к стене, закрыв лицо руками.

– Просто комедия. Сюр какой-то, – прошептала я. – Меня уволят, я умру в лифте, и в моём некрологе напишут: «Девушка, которая слишком хотела интервью Волкова».

И тут он подошёл ко мне. Близко.

Я скинула на него упрямый и немного испуганный взгляд.

Он был слишком близко. Его тело излучало тепло, а взгляд стал тяжёлым, тёмным, почти хищным.

– Знаешь что, Ева? – его голос прозвучал низко, почти шёпотом, но каждое слово било точно в цель. – Я успел подумать и решить…

– Вы меня пугаете… – пробормотала я. – Вы решили меня убить?

Он усмехнулся и вдруг сказал:

– Я решил, что ты будешь моей.

Я на долю секунды зависла. Потом отвисла. Потом почесала мокрый затылок. Когда мой мозговой процессор перезагрузился, я насмешливо фыркнула, пытаясь скрыть, как дрожат колени.

– Только если ад замёрзнет, Александр Геннадьевич, – огрызнулась я, пытаясь выскользнуть из-под его взгляда. – А он, довольно жаркое место. Пекло.

Он улыбнулся –медленно, уверенно, как будто уже держал в руках ключи от этого самого ада.

– Тогда я куплю ад, Ева. И поставлю там кондиционеры. Много кондиционеров. И он остынет, а после и замёрзнет.

Я закатила глаза, но сердце бешено застучало где-то в районе горла. Этот мужчина был невозможен. Наглый, самоуверенный, чертовски красивый… и пах он так, что хотелось зарыться носом в его рубашку и забыть обо всех проблемах. Даже о клаустрофобии и остальных фобиях.

– Вы слышите себя? – попыталась я сохранить остатки самообладания. – Это звучит как угроза. Или плохая шутка.

– Я никогда не шучу насчёт того, чего хочу, – он подошёл ещё ближе, и его пальцы слегка коснулись моей руки. – А тебя я хочу. С первой секунды, когда увидел, как ты бежишь под дождём, вся мокрая, сияющая и… какая-то неправильная.

Я замерла. Глаза его горели – не гневом, не раздражением, а чем-то гораздо более опасным. Желанием. Таким прямым, таким обжигающим, что у меня перехватило дыхание.

– Вы… вы вообще в себе? – выдавила я. – Мы в застрявшем лифте! Я промокшая, а вы злой, и между нами как минимум три криминальные статьи!

Он рассмеялся – низко, глухо, и этот звук отозвался где-то глубоко внутри меня.

– Прекрасное начало для любви, не находишь?

В этот момент свет снова мигнул, и лифт дёрнулся. Я вскрикнула и невольно ухватилась за него. За его рубашку. За его твёрдые предплечья.

Но лифт не поехал.

– Кажется, мы скоро поедем, – прошептал он, его губы оказались в сантиметре от моего уха. – У тебя есть ещё время передумать насчёт ада.

Я отшатнулась, стараясь не показать, что готова расплавиться прямо здесь, у его ног в роскошных ботинках.

– Ни за что, –прошипела я, но в голосе уже не было прежней уверенности.

А он лишь улыбнулся, будто уже знал ответ. И это было, чёрт возьми, самое пугающее.

ГЛАВА 3

* * *

– ЕВА —

И вот он это сделал.

Одним движением его рука обвила мою талию, вторая мягко приподняла мой подбородок, а прежде чем мой мозг успел выдать что-то вроде «Ева, кричи, пинайся, это ловушка!», его губы уже были на моих губах.

Мир остановился.

Нет, правда. Перестал существовать. Застрявший лифт, промокшее платье, карьера, висящая на волоске… Всё испарилось. Остались только он. И я. И этот… этот поцелуй.

У меня в голове пронеслось: «Так вот как это бывает в любовных романах!». А ещё: «Боже, я сейчас как в сериале!».

Его губы были мягкими. Неожиданно мягкими для человека, который только что угрожал купить ад. Они двигались уверенно, но нежно, как будто знали меня всю жизнь.

А его руки… о боже, его руки. Одна лежала на моей пояснице, прижимая меня к нему так плотно, что я чувствовала каждый мускул его тела через мокрую ткань платья. Другая рука запуталась в моих волосах, и от каждого движения пальцев по коже головы по спине бежали мурашки.

Я должна была оттолкнуть его. Сказать что-то резкое, укусить его за губу, напомнить ему о субординации. Но вместо этого мои руки сами обвили его шею, а тело прижалось к нему, словно искало спасения.

Его дыхание было горячим, сладким, с лёгким привкусом кофе и чего-то неуловимого – власти, наверное. Или просто мужской самоуверенности. Он целовал меня так, будто я была его женщиной с самого начала, будто эти минуты в лифте – всего лишь формальность.

А я? Я думала: «Не может быть, чтобы этот властный мужчина – в костюме дороже моей годовой зарплаты, с лицом греческого бога и манерами хищника – мог захотеть меня. Девушку, которая ещё вчера ела лапшу в общаге, и мечтала покорить мир своей журналисткой хваткой».

Но он хотел. Это было ясно по тому, как его пальцы впивались в мою кожу, как его тело напрягалось, прижимаясь ко мне. Как его поцелуй становился глубже, требовательнее, почти отчаянным.

И самое ужасное, знаете, что? Я хотела его тоже. Внезапно, дико, нелепо. Этот поцелуй разбудил во мне что-то, о чём я читала только в книгах – страсть, которая сжигает все логические доводы, все страхи, все «но».

Когда он наконец оторвался от моих губ, мы оба дышали так, будто пробежали марафон. Его глаза горели – тёмные, почти чёрные, полные того же недоумения, что и мои.

– Вот видишь, –прошептал он, его голос был хриплый, будто он тоже только что открыл для себя огонь. – Ад уже начинает замерзать.

Я попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только сдавленный смешок.

– Вы… вы совсем сумасшедший, – выдавила я, но мои пальцы всё ещё цеплялись за его пиджак, не желая отпускать.

– Возможно, – он улыбнулся, и в этот раз улыбка была настоящей, без намёка на сарказм. – Но и ты тоже.

И знаете что?

Возможно, он был прав. Потому что когда лифт, наконец, дёрнулся и поехал наверх, я поймала себя на мысли, что мне совсем не хочется, чтобы эта поездка заканчивалась.

Даже если мы едем прямиком ад.

* * *

Лифт мягко звякнул, и двери раздвинулись, выпуская нас в другое измерение. Я замерла на пороге, пытаясь перевести дух.

Последний этаж напоминал не офис, а обитель какого-то полубога, помешанного на минимализме и богатстве.

Полы – тёмный полированный мрамор, в котором отражались строгие линии современной мебели. Стены украшали абстрактные полотна, вероятно, стоящие больше, чем вся моя квартира.

Воздух вибрировал от тишины, нарушаемой лишь тихим гулом климат-контроля. Здесь даже пыль, казалось, боялась нарушить безупречный порядок.

Александр, не оборачиваясь, двинулся вперёд, и я, как загипнотизированная, поплелась за ним.

Коридор был таким же безупречным: приглушённое освещение, никаких лишних деталей, только идеальная геометрия пространства.

Мужчина толкнул массивную дверь из тёмного дерева, и я шагнула в его кабинет. И тут меня накрыло волной ароматов – дорогая кожа кресел, полированное красное дерево стола, едва уловимый шлейф его парфюма. Здесь пахло… им. Властью. Деньгами. Мужчиной, который не просит, а берёт. Хозяином жизни. Истинным альфа-самцом, чьё присутствие ощущалось каждой клеточкой.

Дверь с глухим стуком захлопнулась. Я уже собиралась выпалить что-то вроде: «Ну что, Александр Геннадьевич, может, быстренько проведём это интервью, а? И я побегу отсюда…» – но не успела и рта раскрыть.

Внезапно его руки сомкнулись на моей талии, а губы набросились на мои с такой стремительной жаждой, словно я была последним кусочком шоколадного торта на всей планете, а он –сладкоежкой, которого три года держали на диете.

Я издала звук, нечто среднее между вздохом и попыткой крикнуть «Вы чего!», но он уже поглотил и мой крик.

Его поцелуй был голодным, властным, почти яростным. В голове пронеслись обрывки мыслей: «Интервью… Сенсация… Моя премия… А не слишком ли быстро?.. О боже, он бесподобен…»

Он оторвался от моих губ всего на секунду, его дыхание горячим облаком коснулось моей кожи. В глазах плясали искорки чего-то тёмного, хищного.

– Интервью подождёт, Ева, – прохрипел он, и снова его губы захватили мои в плен.

Как это подождёт?

Никак не может подождать!

Я попыталась отстраниться, уперев ладони в его грудь, но он лишь глубже впился пальцами в мои бока, прижимая к себе так близко, что я чувствовала каждый мускул его тела через тонкую ткань моего платья.

– Ал… Александр… –пролепетала я, когда он снова отпустил мои губы, переключившись на шею. – Интервью… мы же… должны… поговорить… Я хочу поговорить…

– Должны? – он посмотрел на меня, и в его глазах вспыхнула опасная искра, от которой по спине пробежали мурашки. – Ты сейчас со мной споришь, Ева? Ты хочешь поговорить, а я хочу тебя трахнуть. И ребёнка от тебя хочу. Представляешь?

Он произнёс это с таким непоколебимым спокойствием, словно обсуждал погоду, а не наше возможное совместное потомство.

У меня отвисла челюсть. Я, конечно, рассчитывала на деловой разговор, возможно, на лёгкий флирт, но уж точно не на молниеносную атаку в кабинете, пахнущем деньгами и властью!

– Э-э-э… Какой ребёнок?! – выпалила я, пытаясь вырваться, но его хватка лишь усилилась.

– Значит, на секс ты согласна, – рассмеялся он.

Смех – низкий, глухой, и этот звук отозвался где-то глубоко внутри меня.

– Я, милая Ева, человек очень буквальный, – он провёл большим пальцем по моей нижней губе, заставив меня вздрогнуть. – И если я чего-то хочу… почему бы не взять это прямо сейчас?

Прежде чем я успела найти достойный ответ – что-нибудь умное, язвительное, чтобы вернуть себе иллюзию контроля, – он снова закрыл мои губы своими.

На этот раз медленнее, но с ещё более обескураживающей уверенностью. Его руки скользнули вниз, приподнимая меня, и через секунду мои ноги уже не касались пола.

Он понёс меня к массивному кожаному дивану у окна, за которым простирался панорамный вид на город, утопающий в дождевой воде.

В голове промелькнула абсурдная мысль: «Интересно, чисто теоретически, а какие бы у нас были бы дети?»

Он опустил меня на мягкую кожу, не прерывая поцелуя. Воздух снова наполнился его запахом – дорогой парфюм, смешанный с чистым, животным ароматом мужчины, который точно знает, чего хочет. И который, судя по всему, решил, что хочет меня. Прямо здесь. Прямо сейчас. Без лишних предисловий.

Чёрт побери. Это было безумие. Стремительное, нелепое, совершенно непрофессиональное безумие.

– Вы с ума сошли! –выдохнула я, когда он на мгновение отпустил мои губы, чтобы снять пиджак. – Я не девица с низкой социальной ответственностью! Я журналист!

– Я сказал, что ребёнка хочу от тебя. Это значит, я не считаю тебя девицей лёгкого поведения. И успокойся, Ева. Лучше снимай своё мокрое платье, – произнёс он, его пальцы уже расстёгивали пуговицы на его рубашке с пугающей ловкостью.

И в тот момент, глядя на его решительное лицо, на потемневшие от дикого желания глаза, полные абсолютной, непоколебимой уверенности, что я сейчас отдамся ему, я поняла, что все мои планы на карьеру, на повышение и на разумное, взвешенное поведение летят к чёрту.

Оставалось только одно – либо кричать караул, либо… отдаться этому альфа-самцу.

Я вздохнула, делая вид, что сдаюсь, а потом внезапно схватила его за руку, притянула к себе и… укусила его за нижнюю губу – достаточно легко, чтобы это было скорее вызовом, чем болью.

Он замер, удивлённо приподняв бровь.

– Что, – выдохнула я, – торопишься? Боишься, что я сбегу или сопротивляться буду?

Его губы тронула хитрая ухмылка, от которой у меня перехватило дыхание. Опасная. Непредсказуемая.

– Нет, – он снова наклонился, и его голос прозвучал прямо у моего уха, низкий и обещающий. – Боюсь, что ты слишком много думаешь. Давай исправим это, Ева.