– Именно. Это будет каток из обезумевших людей, остановить который можно будет, только выжигая ядерным оружием. Вы представляете себе это? А если Китай и Индия в отчаянии тоже решат применить ядерное оружие? Но, с другой стороны, с наступлением тепла и мы можем попасть в ситуацию, когда наши реки превратятся в студень. Хорошо, что у нас есть время хоть как-то подготовиться, и надо использовать его с максимальной пользой.

Военный замолчал. В самолете повисла тишина, нарушаемая воем турбин. Мог ли кто-нибудь из присутствующих, засыпая в эту ночь, представить себе, как она закончится? Несколько часов назад все было так спокойно и привычно, а вот уже мир готовится к концу света. Кирилл, впечатленный наступающей катастрофой, не почувствовал страха. В нем, наоборот, зажегся азарт ученого. Чем сложнее проблема, тем интереснее ей заниматься. По-настоящему представить себе ситуацию, когда народы в борьбе за воду начнут уничтожать друг друга ядерным оружием, он не мог. Слишком сильно в нем укоренилось чувство, что ничего страшного в его жизни произойти не может.

Карл, уставший от череды стрессов, наконец-то уснул, и его блаженный храп иногда заглушал шум двигателей самолета. После известий о скорой гибели мира такая мелочь, как собачий храп, никого не раздражала. Наоборот, он казался мелодичным, как стрекотание сверчков в ночи. Кирилл осторожно поставил переноску на пол, когда его пригласили ознакомиться с оборудованием лаборатории. Пес не проснулся, только причмокнул и сменил тональность храпа.

Лаборатория была оборудована не хуже какой-нибудь стационарной в научно-исследовательском центре: футуристичные анализаторы, спектрометры, хроматографы, центрифуги. Установки были вписаны в небольшой объем пространства с максимальной его экономией. Только пара шкафов выглядела неуместно. Они будто оказались здесь недавно. Стояли в проходе, и провода к ним были проложены по полу.

– Новое оборудование, жидкостный хроматограф, – пояснила очаровательная девушка. – Монтировали сегодня, в аварийном порядке. Вам хорошо знакомо такое оборудование?

Она обратилась к Кириллу, видимо, знала, кто он такой.

– Да, у нас недавно такой шкаф поставили. Точность фантастическая. – Кирилл немного засмущался из-за того, что все обратили на него внимание.

– А мне интересно, связь с коллегами из других стран можно будет поддерживать? Тут ведь не до государственных секретов, дело-то пахнет общим капутом. – Профессор Петрищев снял очки и вытер их платочком. – Сообща проблему решили бы гораздо быстрее.

– Нет. Пока мы не будем контачить с другими учеными, – строго ответил военный. – Чтобы вы не считали, что это мы по старой русской привычке нагонять тайну на любое событие государственной важности отказываемся от контактов, скажу, что никаких предложений о сотрудничестве нам не поступало.

– Странно, – удивился Петрищев. – Я мог бы сейчас позвонить своему коллеге из Мюнхена, думаю, он будет рад оказать нам содействие.

– Не надо. Я уже вам сказал, что связь с борта самолета невозможна. Объясню чуть иначе, чтобы ваши светлые головы поняли, что финансовый мир сейчас замер в ожидании противоядия. Представьте себе, что американцы смогли найти способ остановить эпидемию. Как они поступят? Отдадут ее всем и скажут: берите, пользуйтесь? Зачем? Они же смогут управлять миром без войн. Они подождут, когда Европа, Россия и Китай приползут на коленях и попросят их избавить от проблемы. Без воды мы будем ослаблены в течение месяцев. Я не говорю про войны, которые наверняка разразятся. До конца зимы еще долго, и китайцы прибегут к нам оравой за свежим снегом. Это ли не мечта мирового гегемона – диктовать свои условия и слушать, как в копилочку звонко падают монетки должников?

– А мы поступим иначе, если первыми откроем способ остановить эпидемию? – спросил Кирилл, уверенный, что у нас припасен более благородный план.

– Мы-то? Ну, скажем так, мы попросим гораздо меньше, чем американцы. Это у вас склад ума, как у бессребреников, а государству нужны деньги. К тому же престиж отечественной науки вырастет, и вам соответственно добавят денег на гранты и прочие вещи.

– Получается, все гондурасы, один я Д’Артаньян, – иронично пошутил Петрищев.

– Даже у могилы люди соревнуются, кому прыгнуть в нее первым, – шепотом добавил сосед Кирилла по сиденью.

– Ваше дело – наука, в политику не лезьте. Сможете – получите и деньги, и почет, и уважение.

– А если нет?

– Слова «нет» не должно быть в вашем лексиконе, понятно?

– А теперь у нас и выбора нет, как вам ответить.

– Вот и прекрасно. Не подумайте, что я тупой солдафон с бронебойным лбом, нет, я медик с большим опытом, но знаю вашего брата как облупленного. Дай вам волю, и ваше вольнодумство погубит любое хорошее начинание. У меня приказ, четкий и понятный, и я постараюсь, чтобы вы его понимали и исполняли точно так же, как и я. Найти средство от этой распространяющейся заразы и сохранить его в тайне. Сделайте то, что вы умеете лучше всего, большего от вас и не требуется.

Ученый люд и в самом деле был склонен к большей свободе и считал себя космополитичным слоем общества. Он не совсем понимал государственные интересы, казавшиеся мелочными и чересчур меркантильными. Оттого в среде ученых было воспитано некоторое высокомерное отношение к власти. И при малейшем непонимании со стороны государства они начинали паковать чемоданы и грозиться свалить. Ученые жили наукой и всегда выбирали место, где их больше ценят. Из-за этой их слабости группе ученых обязательно нужен был человек, способный держать их в кулаке.

После знакомства с лабораторией ученым дали время выспаться. Самолет летел в Мале, столицу Мальдивских островов. Полет занимал около одиннадцати часов. За это время можно было доспать прерванную ночь и достаточно подискутировать после. Кирилл откинул спинку кресла, оперся на нее и попытался уснуть. Сон не шел. Мысли ворошились, как белье в стиральной машинке. Большинство из них не стоили того, чтобы обдумывать их, а те, что казались важными, не хотели держаться в сознании. Создавалось ощущение беспорядка в голове, в котором невозможно найти что-то полезное. Тут еще Карл проснулся и начал проситься в туалет.

Кирилл вынул пластиковый поддон, взял Карла под мышку и пошел в конец самолета. Навстречу ему попалась та самая девушка из лаборатории, которая задала вопрос Кириллу. Увидев парочку, усмехнулась, но по-доброму. Успела даже провести рукой Карлу по голове. Пес выгнулся, чтобы посмотреть девушке в спину. Потом поднял свою мордаху и посмотрел в глаза хозяину.

– Кажется, Карл, ты ей понравился?

В ответ пес широко зевнул.

– Я тоже не выспался, – согласился с собакой Кирилл.

После моциона они вернулись и сели на свое место. Кирилл твердо решил уснуть. Самое сильное снотворное действие на него оказывали книги. Достал из сумки книгу «Ветер», купленную еще полгода назад, открыл первую страницу, вдохнул приятный аромат бумаги и типографской краски… и пришел в себя, когда объявили, что самолет находится над территорией Индийского океана, охваченной эпидемией.

Народ кинулся к иллюминаторам. Над океаном было чисто. Бирюзовая поверхность выглядела привычно, как на фотографиях. Кирилл пытался разглядеть что-нибудь особенное, типа границы двух сред, густой и жидкой фракции, но ничего не увидел.

– Из космоса видно, – пояснил ученый в свитере. – Для нас слишком низко, не объять взглядом. Изменения происходят плавно, поэтому с высоты в десять километров границы не увидеть.

Самолет прошелся над погибшим кораблем, очертания которого серым пятном проступали сквозь толщу воды. Странно было видеть большой корабль, застрявший в воде, как морковка в холодце.

– Он уравновесился или продолжает погружаться? – спросил Кирилл у ученого-физика.

– Не могу сказать. Надо знать свойства раствора, чтобы определить.

– Вообще, чисто теоретически, рассматривался ли когда-нибудь серьезно вариант, похожий на то, что сейчас происходит?

– В коллоидных растворах нет ничего необычного, они повсюду: краски, клеи, желатин, мармелад и много чего еще, уха на второй день, когда превращается в густой холодец. Рыбак?

– Нет. Совсем не рыбак. Думаете, кто-то заварил на Земле большую уху?

– Ха-ха, ироничный ум, это на пользу. Я не знаю. Вы же микробиолог, вам и решать, кто виноват в большей степени в этом процессе, да химикам, если процесс вызвала какая-то реакция, а не микробы. Мое дело определить физические свойства. Тебе страшно?

– Не совсем. Я бы сказал, что меня больше заводит возможность докопаться до причин. Но если откинуть азарт, то страх может и проявиться. Я просто не могу представить себе, что случится с людьми, с климатом планеты. Вода в таком состоянии не будет же испаряться так же, как жидкая?

– Не будет. Она удерживается более крепкими химическими связями.

– Нас ждет засуха?

– Несомненно. Думаю, ее мы ощутим уже в ближайшее время. Смотри, ни облачка.

Небо и в самом деле было чистым. Красивым, голубым, свежим, но не стоило обольщаться его красотой. Кирилл просто представил, что вода из рек и ручьев загустела и остановилась, дождей нет. Пейзаж Земли в течение одного лета мог превратиться в засохший апокалиптический мир. Яркая картинка гибели мира вызвала непроизвольное передергивание плечами.

– Брр! Не хочу такого.

Ученый-физик поправил очки на переносице, согласно закивал и молча ушел на свое место. Было отчего погрузиться в глубокие размышления. Кирилл закрыл глаза и под тихий сап Карла задремал. Проснулся резко, когда попросили пристегнуть ремни. Ученый люд заерзал, защелкал застежками. В воздухе почувствовалось волнение. В иллюминаторах показался остров-аэропорт Хулуле. Ил сменил тембр двигателей и начал спускаться.

Колеса со свистом коснулись земли. Самолет задрожал, замедляя бег. Вдоль взлетно-посадочной полосы уже скопилось множество самолетов. Некоторые из них выглядели, как транспортные, наподобие их «Ильюшина». Кирилл увидел на хвостах транспортников флаги Германии, Франции, ЮАР. Начинались внезапные «олимпийские игры» между государствами, призом в которых станет не только престиж государства, но и финансы, и власть. В кои-то веки интересы политиков и бизнесменов были так близки друг другу. Кирилл уже ждал, что в их работу будут совать нос все кому не лень, поторапливать, следить, давать бестолковые советы. Хотя он не был руководителем, и его мало волновали взаимоотношения с тем же военным. Карл находился рядом, и он привносил с собой толику привычности и домашнего уюта.

Ученых встречали. Оказывается, сюда уже прибыли сотрудники спецслужб, чтобы подготовить транспорт и обеспечить безопасность. С самолета сняли тюки с экипировкой и оборудованием для заборов проб. Часть ученых, не занятых на взятии проб, оставили в самолете, а часть, в которую вошел Кирилл и сотрудники лаборатории, после короткого обеда посадили в микроавтобус и отвезли к катеру. Карла пришлось оставить. Он, бедняга, почувствовал расставание и скулил. Кирилл доверил его пожилому физику, оставил еду и объяснил, как водить пса в туалет.

Ничем примечательным вода у побережья острова не выделялась. Волны выкатывались на пляж белой пеной. Кирилл опустил ладонь в воду и не заметил ничего необычного.

– Согласно спутниковой разведке, площадь изменений состояния воды наблюдается окружностью диаметром в сто пятьдесят километров. Где-то примерно через пять часов изменения могут быть заметны и здесь, – пояснил человек из спецслужб, заметив любопытство Кирилла.

– А может, подождать здесь? – предложил Кирилл.

– Время – деньги, конкуренты не ждут. Немцы уже три часа назад стартанули. Мы в роли догоняющих. Нам не привыкать догонять, но вот ждать у моря погоды – это точно не про нас. Наслаждайтесь тропиками по случаю, в Москве сегодня мороз.