Я разжимаю пальцы, которыми вцепилась в сумку. Не очень кричащее движение, но Леону хватает, чтобы снова откинуться на спинку плетеного кресла.

Любой мой рассказ о себе будет очень приукрашенным и отфильтрованным, а для работодателей есть краткое содержание, которое я использую на всех собеседованиях. Обычно я выдаю его скороговоркой, но не сейчас. Сейчас я жду, пока уляжется поднятая в душе песчаная буря, прежде чем заговорить:

– Стаж у меня… полтора года. Я быстро учусь, и я очень нацелена на результат, за это можешь не переживать. Я работоспособная. И переработки меня не пугают. У меня нет семьи и домашних животных, и у меня диплом одного из лучших вузов страны.

– Твой стаж – полтора года? – спрашивает он, пропустив все остальное мимо ушей.

Он знает, что мой стаж должен быть примерно в два раза больше. Это несоответствие – как огромная трещина на стене, она не может не броситься в глаза, но пояснений я не даю никому.

– Да. Тебе этого мало? – отвечаю я.

Он медленно произносит:

– Продолжай.

– Что еще ты хочешь услышать?

– Это твое первое собеседование? – иронизирует Леон.

– Нет, не первое.

– Тогда неудивительно, что ты ищешь работу уже два месяца, – говорит Леон резковато.

Он навел справки.

Я прикусываю язык. Сообщать о том, чем занималась в последние два месяца, уж тем более не собираюсь.

Смотрю в сторону. На корзину живых роз, которые расставлены по периметру веранды.

Это и правда никудышное собеседование, но второй раз я умирать не собираюсь. Вчерашнего дня мне было достаточно.

Я найду другую работу хотя бы потому, что взбудоражена так, будто мне вкололи адреналин. Из-за этой встречи. Меня будто вытряхнули из летаргического сна.

Леон снова за мной наблюдает, когда я на него смотрю.

Это начинает доставлять дискомфорт. Этот его взгляд, от которого сосет под ложечкой! Он задевает, цепляет.

Линия его губ жесткая, дыхание размеренное.

Нас снова прерывают. На этот раз телефонный звонок, которому я очень рада.

Леон достает телефон из кармана брюк, бросает в трубку пару фраз, после чего встает, выпрямляясь в полный рост.

– Пошли, – он снова командует, как и в офисе.

Мы возвращаемся назад молча. Десять минут в замкнутом пространстве, где так тесно, что не чувствовать соседа просто невозможно.

Не чувствовать на себе его взгляда.

Он высаживает меня перед офисом, говоря:

– Начинай работать. Камила с тобой свяжется.

Машина серой молнией уносится с парковки, оставляя меня с ощущением, будто я – пучок оголенных проводов.

Глава 8

Когда остаюсь одна, с меня будто слетает гипноз.

Город вокруг и запах прибитой дождем пыли становятся настоящими настолько, что это отрезвляет, как пощечина. Тем более что в носу остался запах салона игрушечного «Ауди» и аромат терпкого мужского парфюма, который теперь обзавелся в моей голове четкой ассоциацией.

Он узнаваемый. Теперь у него есть моя подсознательная метка, четкая, как божий день.

И, застывшая, я не понимаю, что мне делать.

Он взял меня на работу?!

Поджав губы, смотрю на стеклянные двери «Зеленой мили», принимая каплю дождя на щеке. Она тяжелая, даже болючая. Еще одна пощечина. Но даже тогда я с места сходить не спешу, скорее готова отправиться в сторону метро.

Красная буква «М» отлично видна на той стороне дороги.

Просто сбежать и забыть этот и прошлый день раз и навсегда! Ведь я не понимаю, что происходит! Ничего не понимаю. Может, от того, что спала, как избитый труп, а может, просто отупела за два месяца, проведенные на диване в деградации и жалости к себе!

Мой азарт схлынул. Снова начинается дождь и ставит меня перед выбором сейчас, в ту же минуту: стоять столбом или начать двигаться.

Стоять становится накладно, и я бросаю еще один тяжелый взгляд на двери «Зеленой мили», а потом иду. Иду к этим клятым дверям.

Внутри КПП, и хоть у меня снова есть одноразовый пропуск, я игнорирую взгляд охранника и удаляюсь к окну, где прижимаю к животу свою мягкую безразмерную сумку и смотрю на стекающие по стеклу капли.

ЕГО друзья, как и он, в университете были любимцами не только преподавателей, но и публики. Такие разные. От гения экономики Антона – лучшего друга Золотова, до откровенного фрика, его же двоюродного брата Вани, который менял цвет волос каждую неделю и утверждал, что у него пирсинг на члене.

Меня они, кажется, просто не воспринимали. Я была «той, которую привел Леон». И я с удивлением узнала, что творили они много запрещенного, например, у них был студенческий игорный клуб.

Самая настоящая нелегальщина, дикое нарушение устава, всех правил.

Они играли на деньги, в покер играли, прямо на территории университета, в общежитии!

Желающих была тьма, но пускали на эти сходки по очень жесткому отбору. Ставки меня поразили.

Они делали за вечер профессорскую зарплату. Студенты, двадцатилетние!

Леон привел меня с собой. Под возмущение и недовольство, но ему было плевать. Я смотрела на все это круглыми глазами, но с любопытством, не более. Я хотела проводить с ним время, мне было все равно, где это делать.

Леон играл редко, при мне – только один раз. Он был не азартным, в отличие от хотя бы своего брата. Сама я в покере вообще ничего не понимала, может, поэтому там меня и за личность не считали.

Они вели видеоархив. На всякий случай. На тот, когда возникали спорные вопросы или претензии. Они все записывали. Вели онлайн-трансляцию, видеорегистрацию всего происходящего. Еще бы, при таких ставках!

Я и не знаю, как словила одно из таких видео. Не помню. Оно упало мне на телефон, запароленное, но я… знала пароль.

И я думать про это видео забыла. Оно просто болталось в моей библиотеке до поры до времени…

В день нашей ссоры, той, которую инициировала я, идиотской, глупой, гормональной ссоры… я выложила это видео в интернет.

Я плакала, злилась, удаляла наши с Золотовым совместные селфи, потом опять плакала. Мы с Ингой напились вдрызг, и я… плохо помню тот вечер. Местами вообще не помню. Но я это сделала, и у этого были катастрофические последствия…

Сглотнув, я провожу пальцем по стеклу и тут же, очнувшись, убираю руку. Вспоминаю, где нахожусь.

К горлу подкатывает легкий ком.

У этих воспоминаний отвратительный вкус. Нотки отвращения к себе и отчаяния из-за невозможности что-то изменить.

Забытый вкус. Вернее, я не заглядывала в эти воспоминания очень давно. Годы.

Я ненавижу свою подругу.

Дождь закончился, и я опять перед выбором. И, как назло, в сумке звонит телефон.

Это эйчар «Зеленой мили».

Я жую губу, решая, принимать ее звонок или заблокировать к чертям собачьим, но ведь мне нужна работа. Высокооплачиваемая тем более. Перспективная, высокооплачиваемая, интересная.

Это плохая идея, плохая…

– Твою мать! – злюсь, проводя пальцем по экрану.

Через полчаса я за рабочим столом. В ворохе контрактов, в которых пока ничего не понимаю. Мой пустой желудок заткнулся – наверное, чтобы не мешать голове соображать. Мне и без того тошно, ведь я каждую минуту жду появления своего босса, но Камила меня успокаивает.

– Вот, заполни анкету, – выкладывает она передо мной документы. – Договор пока не готов, Леон хочет сам прописать какие-то условия…

Я напрягаюсь, сжимая шариковую ручку.

– …то есть еще и от юристов ждать согласования, – продолжает девушка. – Не знаю, что за придурь, ну да ладно, для него это нормально. Его сегодня больше не будет. И завтра тоже. С твоими обязанностями сами определитесь, меня это не касается…

Короткая юбка подпрыгивает при каждом шаге, пока Камила идет к двери. Каблуки стучат и стучат. Я жду, пока этот звук затихнет, а после закрываю глаза и массирую виски.

Тянущее чувство, которое просочилось под кожу там, на входе в здание, заставляет снова сглотнуть и посмотреть на двери пустующего кабинета.

Я встаю из кресла медленно. И медленно иду. Осторожно, как вор, хоть и знаю, что Леон сегодня больше не появится.

В его кабинете наконец-то вся мебель на месте.

Шкафы, на них рамки с наградами.

Я двигаюсь вдоль стены, изучая. Как вор. Словно прикасаясь к тому, к чему прикасаться не имею права. К его успехам, достижениям. От них внутри тянет сильнее, но уже по-другому.

Я… рада за него.

Победы его проектов в конкурсах Московской области, страны и международные. Его личные награды, именные. От имени «Зеленой мили» и каких-то партнеров. Его фото с известным членом правительства на экономическом форуме. Фото этого года. Совсем свежее.

Перевожу взгляд на большее кожаное пустующее кресло, касаясь пальцами какой-то позолоченной статуэтки, и бесшумно покидаю кабинет, прикрыв за собой дверь…

Глава 9

– …он два года на этой должности. – Инга погружает ложку в мороженое. – Ты представляешь, сколько на эту должность желающих?

Я толку ложкой собственное мороженое, закусив губу.

Объем информации, которой подруга владеет, не оставляет вариантов – она точно знала, куда меня отправляет. И пусть я запуталась в собственных мыслях и чувствах, потонула в чокнутом водовороте последних дней, я отлично помню, как сильно на Ингу злюсь. Тем не менее я терпеть не могу вести себя как ребенок.

Подруга права. Мне нужно владеть информацией. Нужно понимать, с чем имею дело, чтобы не быть слепым котенком в море под названием «Зеленая миля». И даже себе я не могу признаться честно – поглощаю ли эту информацию из необходимости или я поглощаю ее с жадностью.

Я глотаю шоколадное мороженое, глядя на стаканчик в своих руках.

– Нет. И сколько? – отвечаю Инге.

– Список длинный, – сухо сообщает подруга. – И его конкуренты – это не соседские мальчики. Там акулы. Самые зубастые из зубастых.

– Тогда он зубастее всех…

– Да хоть король акул. Конкуренция там такая, что даже на унитазе нужно оглядываться и спать с одним открытым глазом.

Ветер с реки, вдоль которой мы идем, бросает мне в лицо волосы. Я откидываю их, бормоча:

– Да уж…

Музыка из парка долетает до нас рваными клочками, но даже это отдаленное веселье давит на голову. Она гудит после двух дней работы в «Зеленой миле». Я надеюсь, мне хватит недели, чтобы справиться с первым шоком от погружения в дела этой махины, ведь сейчас я мало что понимаю. И двухдневное отсутствие Леона в офисе существенно облегчило мне жизнь.

– …его назначили на новый проект, – продолжает Инга. – Они активно осваивают премиум-рынок. Дома для богачей. Загородные. Это был жирный кусок пирога, и его отдали… Золотову. К нему отношение такое – его либо любят, либо ненавидят. Первое, что он сделал, когда сел в кресло, – везде расставил своих людей. «Миля» теперь филиал нашего универа. И поверь, ему очень многие благодарны.

Теперь мне становится понятно, как попал в «Милю» Макс – муж Инги. Он занимает какую-то должность в айти-структуре фирмы. Руководящую должность.

В душу закрадывается тревога, когда я задаюсь вопросом: кто еще работает там, с ним?

Инга читает этот вопрос в моих глазах. Хмурится, поджимает губы. Я впиваюсь взглядом в рыжую воду реки, чувствуя, как холодит пальцы стаканчик с мороженым.

– Они все там. Ну почти все… – хладнокровно произносит подруга.

Я киваю, продолжая смотреть на воду. Голос Инги полон решимости. Она всегда была такой – твердой и немного циничной. И я очень рада, что она у меня есть.

– Ну и что? – режет она. – Это было давно. Ты им ничего не должна. Столько лет прошло. Ты. Им. Ничего. Не. Должна. Иногда полезно быть сукой, понимаешь? Все зависит от того, как ты будешь себя вести…

Я снова киваю. Снова сжимаю стаканчик.

– Они ходили по краю с того момента, как открыли долбаное казино посреди кампуса, – втолковывает Инга. – Они могли попасться на чем угодно!