Я все-таки подпрыгнул на месте, перевернулся и ошарашенно плюхнулся в кресло. Да уж! Сегодняшний день явно планирует превзойти всю мою предыдущую жизнь по количеству событий, причем резко выбивающихся из привычного мировоззрения.

– Здравствуйте, – поклонился мне в пояс коротышка. Стесняется, похоже. Вон, даже ножкой в растоптанных кедах по ламинату загадочные фигуры выводит. – Разрешите с вами познакомиться.

Стоявшее передо мной существо вызывало ассоциации с хоббитом, но мозг отчаянно кричал, что хоббитов не существует. Мелькнула мысль, что меня банально кто-то разыгрывает. Ну а что такого? Пригласили карлика-актера, вот он и ломает комедию…

– Меня зовут Емеля, – тем временем изобразило улыбку существо из категории «неведома зверушка». Кстати, вполне себе милую улыбку. – Я ваш домовой. Ну, не в смысле лично ваш, а проживающий на вашей территории. Вернее, это вы живете на моей территории. В смысле в этом жилом комплексе… Ну… Вы же меня поняли?

Я молчал. Единственное пока, что я понял, – стоящее напротив меня существо не Волан-де-Морт, а значит, я гарантированно не Гарри Поттер. Да и вообще на чудовище этот малыш не тянет. Лицо вполне себе человекоподобное. Я бы даже сказал – смесь обезьянки и обычного человека. Причем взрослого человека, а не ребенка, как можно было ожидать услышав голос.

Руки ноги стандартные, щупалец или хвоста не видно. Может быть, все-таки хоббит? Да нет, хоббиты вроде шерстяные должны быть. Значит, эльфы. Хотя нет, тоже не подходит. У эльфов уши острые, а здесь вполне обыкновенные. Гномы? Тоже нет, для гномов слишком щуплый. Крыльев не видно, так что точно не ангел и не дракон. Хотя…

Мозг отчаянно цеплялся за знакомые ассоциации, вспомнив даже мультик про домовенка Кузю и Нафаню. Да нет, нос обыкновенный, не пуговица и не картошка. Уши не острые, значит не эльфы. Может быть…

– А почему вы молчите? – спросил Емеля. – Я вас чем-то обидел?

– Да нет, – пожал я плечами, внимательно разглядывая домового. – Просто растерялся. Я никогда раньше с такими, как ты, не разговаривал. Вот и удивился. А почему ты раньше мне не показывался?

– Раньше у вас силы не было, – послушно, словно отвечающий на уроке школьник, объяснял мне Емеля. – А раз не было, значит, вы обычный человек, и таких, как я, вам видеть не следует.

– А сейчас? – невольно заинтересовался я.

– А сейчас у вас есть сила – значит, вы уже не относитесь к категории обычных людей.

– Понятно, что ничего не понятно, – почесал я макушку. – Емеля, а ты уверен, что у меня есть какая-то сила? Я вот, например, совсем ничего не чувствую.

– Я не знаю, я просто чувствую, – виновато пожал плечами домовой. – Может быть, сила есть, но вам ей нельзя пользоваться? Или не умеете.

– Так, Емеля… – Я задумчиво почесал лоб, глядя на стоящего передо мной домового. – Ты чай любишь?

– Я больше кофе люблю, – потупился малыш, как будто сказал что-то очень неприличное. – Только не растворимый, а настоящий, из турки.

– О как, – восхитился я. – Ну тут я, наверное, окажусь плохим хозяином. Турка есть, а вот зерна закончились.

– Ну нет так нет, – вздохнул Емеля. – Дедушка вообще говорит, что нам, домовым, пить кофе нельзя.

– Почему? Болеете? – Мозг отчаянно требовал хоть какой-то ясности в ситуации и цеплялся за любую связь происходящего с реальностью. – Что такого плохого в кофе?

– Дедушка говорит, что это чужой напиток, иноземный, а значит, приличным домовым его пить не следует, – пояснил Емеля. – А мне нравится, хоть дедушка и ругается.

– Ладно, я учту, – пообещал я то ли себе, то ли домовому. – Тем более чувствую, что встречаться теперь мы с тобой будем часто.

– Зачем? – испугался чего-то Емеля.

– Да просто так, – улыбнулся я. – Я же в этих силовых и прочих делах человек новый. Так что буду у тебя совета спрашивать, что и как правильно делать. Так ты как? Чай будешь?

На чай Емеля поначалу согласился, но вот напиток, заваренный из пакетиков, считать таковым категорически отказался.

– Это ж вода просто, – с подозрением заглянул в гостевую чашку малыш, а затем отодвинул от себя подальше. – Цвет есть, запах есть, а все остальное – дрянь сплошная.

– Так уж и дрянь, – не согласился я с домовым. – Может быть, тебе просто непривычно?

– Да ты сам посмотри, – взмахнул маленькой ручкой домовой. – Внутри не травы, а пыль одна, вдобавок с какой-то грязью перемешанная. Пакетик непонятно из чего сделан, веревочка вообще какой-то дрянью пропитана.

Емеля говорил с такой искренней убежденностью, что мне и самому как-то расхотелось пить чай из пакетиков. А вот трюфельные конфеты домовому определенно понравились. Он так смешно сощурился, когда засунул одну в рот целиком, что я не смог удержаться от широкой улыбки. Было видно, что ему очень хочется еще, но домовой дисциплинированно держал руки на коленях и даже не пытался тянуться за следующей.

– Емеля, ну ты чего в самом деле? – не выдержал я мучений домового. – Тебе же сказали, угощайся, значит можно кушать не стесняясь.

– Дедушка говорит, что надо быть скромным, – застенчиво улыбнулся малыш. – А то я сейчас все конфеты съем, и мне потом будет стыдно.

– Не будет, – снова улыбнулся я. – Это же я предложил, а не ты их сам берешь без спроса. Но все равно молодец, что дедушку слушаешь.

– Дедуля у меня мировой, – снова счастливо прищурился Емеля, жуя вторую конфету. – Он здесь недалеко домовой, в Центральном районе. Раньше на том месте деревня стояла, так вот мой дедушка в доме старосты хозяйничал.

– Ничего себе, – впечатлился я. – Прям заслуженный домовой.

– Конечно, заслуженный, – приосанился Емеля. – У плохого домового человек никогда карьеру не сделает. Если дома порядка нет, то никакая работа ладиться не будет.

– А потом что? – Мне действительно стало интересно. – И это в какой деревне было? Челобитьево?

– Почему Челобитьево? – удивился Емеля. – Село Мытищее, оно здесь с незапамятных времен стояло. Дед сказывал, что когда староста новый дом построил, вот тогда он к нему и попал.

– Обалдеть! – всплеснул я руками. – Это же сколько всего интересного он мог видеть. Ему уже давно пора на пенсию и мемуары писать обо всем, что видел.

– Да ты что! – замахал руками Емеля. – Если домовой хозяйские тайны всем подряд рассказывать станет, то не видать ему покоя. Ни на этом свете, ни на следующем.

О как! Никогда бы не подумал, что в потустороннем мире такие строгие правила. Казалось бы, чего бояться? Уголовный кодекс домовым явно не грозит. Что же тогда? Соседи заругают? Или Священная Инквизиция придет? О каком покое он тогда рассуждает?

– И что же, например, может случиться? – Я решил не ломать голову и спросить напрямую. – Другие домовые осудят?

– Да нет же, – вновь замахал руками Емеля. – Вернее да, и это тоже. Но это не главное. Домовой защищает дом – значит, и тайны его тоже. А здесь как бы сам вынес чужое добро наружу. И все. Дом такого отвергать начнет, дела делаться не будут, а там, возможно, и совсем придется от предназначения отказаться. Ну и после смерти тоже ничего хорошего.

Домовой замолчал, углубившись в какие-то свои мысли. Мне даже показалось, что он попросту забыл о моем существовании.

– Эй! Емеля! – окликнул я домового. – А что значит после смерти? Там же нет ничего.

– Если бы, – вздохнул малыш, и его лицо в этот момент показалось мне очень взрослым, если не сказать старым. – Я не знаю, что там. Я пока живой, и жить хочу долго. Но дедушка говорил, что после смерти у многих все только начинается.

От таких слов по спине у меня непроизвольно побежали мурашки.

– Что все? – переспросил я, заранее понимая, что не услышу ничего хорошего.

– А ты узнать торопишься?

Блин, вот как-то не ту тему для разговора мы выбрали. Тем более последний вопрос задал не Емеля, а кто-то неизвестный за моей спиной.

Глава 3

Спал я плохо… Впрочем, в данной ситуации даже слово «спал» прозвучит слишком громко. Я отключался буквально на пять – десять минут, а затем просыпался и брел на кухню курить и пить воду.

Мне снился Матвей Ильич, укоризненно грозящий мне указательным пальцем, доктор из клиники, аппарат КТ, в который меня почему-то укладывали домовой Емеля со своим дедом…

Дед у Емели, кстати, вообще лютый оказался. Обматерил меня такими словами, что даже у меня уши в трубочку сворачиваться начали, а затем забрал внука и ушел. Такое ощущение, что я прокаженный какой-то. Что-то подобное старый домовой вчера и высказывал. Дескать, Целители всегда рядом с несчастьями ходят, и старые боги особенно таких, как я, не жалуют… Знать бы еще, о каких именно старых богах идет речь.

Интересно, Емеля появится, если я его позову, или наше внезапное знакомство так же стремительно оборвется? И ведь даже спросить не у кого… На часах восемь утра, я сижу на кухне и смолю неизвестно какую по счету сигарету.

Надо купить кофемашину. Мысль билась о стенки черепной коробки, заставляя мозг проснуться и как можно быстрее включиться в работу. Раньше подобная покупка казалась неактуальной, а вот сейчас виделась чуть ли не делом первой необходимости.

Впрочем, мне еще многое предстоит переосмыслить. Буквально пару дней назад я вообще не планировал свое будущее, твердо уверенный в том, что у меня его попросту нет, а теперь все иначе. Все-таки непривычно думать о себе как о здоровом человеке.

За последнее время я настолько привык к мыслям о скорой смерти, что даже не думал о себе, а просто пытался максимально подготовиться к своему уходу… Собственно, этой подготовкой все мои действия и определялись.

Дом родителям купил – прекрасно. Ремонт в квартире, которую они мне оставили, – а зачем? Какой смысл делать что-то для себя, если меня завтра не будет? А вот как выяснилось, что будет, так сразу же захотелось каких-то обновок и комфорта.

Я залил кипятком три ложки растворимого кофе и с усмешкой подумал, что Емеля подобный завтрак бы не одобрил. Привыкайте, Геннадий, теперь в вашей жизни еще и Емеля появился. Интересно, а домовые за жизнью всех жильцов следят? Я вчера как-то и не поинтересовался, ошарашенный открытием новой грани реальности. И если следят, то насколько глубоко? Почему-то мысль, что Емеля мог наблюдать за мной и Мариной, оказалась неприятной…

Или мне не нравится само воспоминание о Марине? В памяти всплыл солдатский шлягер всех времен и народов: «А ты его не дождалась и в знак свободы напилась…» Так-то Маринка к алкоголю равнодушно относилась, но кто его знает. Поехать со мной она не захотела, а через год прислала длинное письмо по электронной почте…

Где-то внутри заскребло, заставив тяжело вздохнуть и еще раз глубоко затянуться сигаретой. Марине я так и не позвонил до сих пор. Впрочем, надо ли? Наверняка у нее все хорошо и благополучно – муж, дети, карьера. Вряд ли она вообще помнит о моем существовании.

Я выплеснул остатки растворимой бурды в раковину, а затем еще сплюнул вдогонку. Вот же гнида, столько лет прошло, а она мне жить не дает спокойно.

Я закурил очередную сигарету и попытался построить планы на день. Убедиться, что я здоров? Без толку. Если только через месяц контрольное КТ сделать. Устраиваться на работу? Вроде бы надо, но сначала стоит определиться, где именно я хочу обитать. Так-то без куска хлеба не останусь, но все-таки за рубежом платят существенно больше. Можно даже в Африку опять вернуться – думаю, что многие там до сих пор вспоминают меня добрым словом.

Но это пока тоже не вопрос первой необходимости. Если поверить в то, что я выздоровел благодаря вмешательству Матвея Ильича, то стоит поинтересоваться деталями нового умения более подробно. Раз уж старик подарил мне второй шанс, то надо воспользоваться им в полном объеме. А заодно выяснить мотивы такого поступка. С чего вдруг дедушка решил передать какой-то магический дар именно мне? Неужели других наследников не было?