Глава 22

А утром меня разбудила Салина. В сарафане. В голубом сарафане под цвет ее глаз.

– Малла, вставай! Хватит валяться!

– Салина? – от удивления я просто подскочила, отметив, что сама так и спала в белой рубахе с рукавами фонариками, – но как?! Я что так долго болела?

– Как-как, – захохотала подруга, – у Вилины Дар подходящий, только забросила она все, как вдовой стала. Малла, тут вчера после твоего выступления столько всего случилось! Слушай.

Она запрыгнула ко мне на постель, уселась в ногах, и расправив подол, чтобы не смялся, любовно огладила ладонью.

– Ты прости, мы вчера так ликовали сразу после, на площади, что даже внимания не обратили, что ты руки себе сожгла. Хорошо, что этот господин Орбрен с Даром. Он тебя-то и унес домой. А тут лечил ладони твои. Весь выложился, его аррова ведьма даже отпаивала отварами своими от истощения. До сих пор еще не встал. Спит у тебя в горнице на лавочке.

– Что?! – перебила я Салину, – этот негодяй у меня в доме ночевал?! Но… но…

– Ну, да, – удивленно ответила Салина, – Малла, ему же плохо было. Не выгонять же его было. Аррова ведьма, конечно, не образец благодетели, но и она не такая жестокая. И потом, почему негодяй? Он тебя вылечил же. Я руки твои не видела, прости, Малла, голову совсем от радости потеряла, но дорожка кровавая до самого твоего дома вела. Я когда заметила, что нет тебя, по ней до дома твоего и бежала.

– Но, Салина, – возмущенно и обиженно запыхтела я, – как ты могла оставить меня одну с этим… мужчиной! А если бы он… ну… приставал бы ко мне?

– Малла, но ты же спала…

– Вот именно! – взвизгнула я, запоздало испугавшись. Ночевать с посторонним мужчиной в одном доме… да еще таким… опасным… О! Кошмар меня подери! – Он же мог воспользоваться ситуацией!

– Какой? – Салина откровенно удивленно смотрела на меня, совершенно не понимая о чем я говорю, – и как? Малла, я не понимаю, – добавила она жалобно.

– Да как ты не понимаешь, – возмутилась я, – а если бы этот негодяй меня изнасиловал?!

– Что?! – в дверях стоял злющий-презлющий господин Орбрен, – да как ты посмела на меня так подумать?! Ты!.. Ты!… вдова, – таким тоном произнес он, что я явно услышала там другое слово, – без роду и племени!

– А что я должна была подумать? – взвилась я. Не терплю, когда на меня так орут, – Вы принесли меня, раздели, в постель уложили? И все по доброте душевной?! И скажите не любовались на прелести мои девичьи? Руками, а может еще кое-чем, меня не трогали?!

– Дура! – выругался господин Орбрен и, пыхтя как паровоз, сжав кулаки, выскочил из моей спальни.

– Малла, – Салина пораженно молчавшая все это время, наконец, подала голос, – зачем ты так? Он же тебе помог. А ты так его оскорбила! Это неправильно.

– Салина, как ты могла оставить меня с ним? Одну? А если бы он и, правда…

Я замолчала. Подруга хмуро смотрела на меня, уперев руки в бока.

– Малла, ты сейчас же встанешь, оденешься и пойдешь просить прощения у господина Орбрена.

– Вот еще, – снова взвилась я. Когда мне указывают, что делать, я не люблю почти так же, как когда кричат, – никуда я не пойду. И не надо мне указывать. И потом, с чего ты взяла ,что я не права? Может он тут полночи на мое тело любовался!

– Ты говоришь глупость! Господин Орнбрен помог тебе, а ты обвинила его в непристойности! Так что пойдешь, как миленькая. Попросишь прощения и поблагодаришь за то, что он не заставил тебя повторить эти глупые обвинения перед Оракулом! Ты хотя бы знаешь, что тебе грозит за поклеп?

– А может быть он поэтому и не пошел к Оракулу, что мои слова – правда? – пробурчала я, вставая с постели. Если честно, понимала я, что напраслину на мужчину возвожу, и сама не знаю, что на меня нашло. Но вот признаваться в своей ошибке, почему-то не хотелось.

– Если твои слова правда, – спокойно проговорила Салина, – то его ждет смерть. А если нет – то смерть ждет тебя.

– Что?! Но… Салина, – перетрусила я, чувствуя, как кровь отлила от лица, а внутренности связало в узел..

– И именно поэтому, ты сейчас встанешь, пойдешь к господину Орбрену и будешь благодарить его за помощь и просить прощения за свои слова. Ты поняла?

– Поняла, – буркнула я, раскладывая сарафан. Не дура, лучше уж поунижаться и прощения попросить, чем умереть из-за своего языка. Но все же не могла не добавить сварливо, – и что ты, вообще, тут раскомандовалась.

– Потому что ты моя младшая сестра, – все так же строго ответила Салина, – и я за тебя отвечаю.

– Сестра?! – этим словам я удивилась, пожалуй, даже больше.

– Сестра, – заулыбалась, наконец, Салина, – мы же вчера клятву принесли. Так что мы теперь все трое – сестры. Рыска, я и ты. Рыска старшая, а ты младшая.

– Погоди, – я просунула голову в горловину, – как это клятву? А когда?

– Малла, ты что забыла? Вчера утром, когда ты к площади шла. Мы все трое поклялись быть вместе до конца, как сестры. И Оракул принял нашу клятву.

Точно! Было такое! Я сразу вспомнила зеленоватый отсвет от колец. И ведь думала, что неспроста это. Но вот что теперь у меня есть сестра… даже две… это так… так.. трогательно и прекрасно. Я всегда мечтала, чтобы у меня были сестры. Тем более такие, как Салина и Рыска…

– Салина, – шмыгнула я носом, – я так рада…

– Я тоже, – улыбнулась сестра, а потом сдвинула брови, – оделась? Иди проси прощения у господина Орбрена.

– Да иду уже, – проворчала я, тяжело вздохнув, – иду… чтоб ему пусто было…

– Он возле коровника, – Салина выглянула в окно, – туда и иди.

– А может сначала позавтракаем? И ты мне расскажешь про сарафан? А уже все вдовы переоделись, а? А почему, если так породниться-то легко, все между собой до сих пор не родственники? И почему все же вы меня одну оставили, раз сестры?

– Малла, – Салина даже шаг назад сделала, – хватит юлить, ты же не аррова ведьма. Поэтому меньше путанных вопросов. Иди поговори с господином Орбреном, а потом будет тебе и завтрак, и история про сарафаны, и все остальное.

– А может вечером? – взвыла я, – что я там при всех буду у него прощения просить, а?

– Зачем при всех? Ты тихо попроси. Не обязательно же орать на всю улицу…

Запыхтела я недовольно и пошла прощения просить у негодяя очередного. Нет, но вот что за невезение, а? Почему другим бабам мужики нормальные попадаются, а мне все время какие-то уроды. То Орландо, мой зайка-алкоголик, то его величество, которому нужна была, оказывается, вовсе и не я, то его светлость, который нарядил меня во вдовий наряд и сплавил в самое дальнее поселение, то этот господин Орбрен… ну вот зачем он сегодня утром ко мне в спальню зашел? Ушел бы себе тихонько. Я бы побесилась, да успокоилась. А сейчас надо у него прощения просить.

А я терпеть не могу делать это. И если бы не угроза от Оракула этого проклятого, то ни за что бы меня Салина не заставила на поклон идти. Ни за что.

Иду я ферме будущей, а на улице солнце встает. Ветерок легкий дует. И до чего не хочется к негодяю этому идти. Если бы не Дар Салины, отсиделась бы в кустах, да соврала, что все сделала… Нет, ну вот что за пакость этот Оракул? Как жить-то в мире, где соврать не получается, неискренним быть не получается… и, вообще, правильные все такие… аж до тошноты.

От дома моего до стройки близко. И хотя шла я, через силу ноги в нужном направлении переставляя, но дошла быстро. Остановилась в отдалении, в метрах в ста

– Господин Орбрен, – крикнула тихо. Может быть он увидит меня и подойдет? Он меня увидел. Но не подошел. Негодяй. Вот что за мужики пошли? К нему девушка пришла прощения просить, а он не подходит даже.

Вздохнула я, ближе чуть-чуть ближе продвинулась. Примерно там, где несколько дней назад бабы кучковались.

– Господин Орнбрен, – позвала снова. И запыхтела от возмущения. Нет… ну что же это такое? Снова посмотрел на меня, как на пустое место и снова со своими работягами разговаривает. А те на меня поглядывают, хихикают. Знают, наверное, зачем я сюда пришла. Растрепал, поди, их начальник, что я ему наговорила… Ну почему я не промолчала, а? Ну вот что мне стоило немного побыть благоразумной.

Что делать, еще ближе подошла я к стройке, и снова крикнула вполголоса… а еще дворянин! Аристократ! Кошмар меня подери! Разве же можно так женщину игнорировать?

– Господин Орбрен! – я уже снова начинала злиться, и решила, что если он на меня внимания не обращает, то и мне незачем с ним любезничать. Скажу, что должна, чтоб совесть моя чиста была, а там будь что будет Если он сразу на меня не нажаловался, значит и потом не пойдет.– Простите за то, что я вам наговорила, я не хотела вас оскорбить. И спасибо, что не пошли жаловаться.

Проговорила я это все, в спину грубияну этому и развернулась, чтобы уйти.

– Госпожа Малла, – раздалось сзади громко. Я остановилась. – Я принимаю ваши извинения.

Тьфу! Пропастина. Не мог тише сказать? Все работяги сразу работу побросали, да на нас уставились. А я готова была сквозь землю от стыда провалиться. Захотелось закрыть лицо ладонями и сбежать. Но вместо этого я снова, как тогда в кабинете у господина Гририха, не поворачиваясь кивнула, и медленно пошла в сторону дома.

А строители стояли и дружно сверлили мне спину взглядами. Я прямо чувствовала, как между лопатками чешется. Но не поворачивалась. Страшно было, что если повернусь и увижу насмешки на их лицах, то не сдержусь и расплачусь.

И только, когда за угол зашла, выдохнула с облегчением, спину почесала, и одним глазком, через щелочку в заборе на строителей посмотрела. Никто не стоял и не сверлил меня взглядом. Все работали. Это что же получается, я сама себе все придумала? Сама себя запутала? Это все ведьмы арровы виноваты! Не зря они вокруг меня всю ночь кружили в этом непонятном полусне-полуяви… Кстати! С ними же господин Орбрен был! Это что получается, он даже в сны моих влез?!