– Будут тебе доказательства. С самого утра к моему законнику рванем, он тебе все бумаги в реале покажет. Не странные мутные доверенности, а реальные бумаги о собственности.

С каждым его словом мое нутро сжимается все больше и больше.

Ловлю знакомые выражения и словечки, понимая, что дела мои плохи.

«Законник», «бумаги»…

Обычный человек так выражаться не станет.

С пушкой ходить – тоже.

Может быть, мне просто свалить по-тихому?

Деньги я потеряла, но голова пока на моих плечах.

Извинюсь и тихо свалю. Под покровом ночи.

Жалко, конечно, будет уезжать.

Уютно здесь так, функционально.

В доме сухо и тепло.

Кругом – спокойно и тихо…

Я такой тишины ни разу в жизни не слушала, как здесь, когда даже слышно, как падает снег.

Жалко, но…

Привязываться не стоит. Тем более, дом не мой, а вещи – штука наживная.

Были бы деньги.

Деньги у меня еще есть.

Поэтому я решаю уйти в сторону.

Это не побег, это стратегическое отступление, говорю себе.

– Знаете, что, с психопатами связываться – себе дороже. Покиньте комнату, я оденусь!

– Далеко собралась?

– Сделаю то, что вы хотите. Покину этот чертов дом. Выйдите.

Открыв ящик комода, достаю брелок. Машина заводится, пока я быстро соберу самое необходимое, тачка прогреется.

– Уехать хочешь.

– Да.

– Славно, – кивает и резко выходит из комнаты.

Я собираюсь по минимуму. Многое здесь оставить придется. От благовоний и моих ненужных вещей пусть сам избавляется.

У меня выходит рюкзак и туго набитая спортивная сумка.

Выхожу из дома.

Ночь, но светлая… Наверное, от снега. Все кругом белое, свет как будто исходит от самой земли, освещая пространство. Машина рычит мотором.

Мужчина курит на крыльце, привалившись к перилам.

Обхожу его, сжав зубы, и направляюсь к машине.

Спину между лопаток жжет пристальным взглядом мужчины.

– А попрощаться? – прилетает издевательски.

– Чао.

– Ну-ну. Легкой тебе дороги, Белка! – смеется.

Я не понимаю его острого и темного веселья.

Ничего не понимаю, пока…

Пока не перевожу взгляд на колеса машины.

Они спущены.

Все. Не могу поверить своим глазам! Нет, я просто не могу поверить. Было все нормально.

Оббегаю машину кругом, разглядываю.

Порезаны.

Жестоко порезаны на лоскуты.

Смотрю на это издевательство и с трудом сдерживаю эмоции.

На плечо тяжелым гнетом опускается ладонь мужчины.

Пальцы сжимают плечо тисками.

– Ты остаешься, Белка. До выяснения всех обстоятельств.

Глава 3

Ника

Моя машина.

Мою машину испортили! На ободах же не поеду.

Во мне зреет ярое возмущение, которому просто не хватает места внутри. Терпеть не могу, когда портят мои вещи. Без спроса берут и… портят.

Плюс портят шанс на мирное урегулирование, а я ведь просто была готова раствориться без следа и забыть. Но теперь пути назад нет.

Моя машина… Подержанная, конечно, но добротная, не подводила меня еще ни разу. Запасных колес у меня при себе нет.

Я бросаю еще один взгляд на изувеченное имущество и глотаю ярость. Однажды я видела, как батя в приступе ярости избил провинившегося охранника телескопической дубинкой. Они под запретом, но когда эти запреты останавливали. У отца – та самая, специализированная, очень мощная в действии. Я тогда была еще очень мелкой и не особо понимала, почему всегда папа, по большей части, довольно спокойный, вдруг так сильно разошелся, и отлупил охранника. Позднее я узнала, что он сильно провинился, но все равно считала, что такое жестокое наказание несоизмеримо с повинностью. Однако сейчас я бы сама с удовольствием прошлась такой же дубинкой по бугаю, чтобы сбить с его лица спесивую ухмылку превосходства.

Порезал колеса.

Я все еще не могу поверить!

Ладонь мужчины перемещается с плеча на спину, надавливает между лопаток.

– Вернись в дом.

– Зачем? – огрызаюсь нервно. – Ты же против моего нахождения в этом доме…

– Конечно. Я не рад незваным гостям. Тем более не рад термитам. Но только ты того самого Арбузяна видела.

– Аматуняна.

– Да мне плевать. Вот как раз и расскажешь, кто, как выглядит, где познакомилась, как нашла объект недвижимости. В базах его быть не могло, – рассуждает спокойно.

Я цепляю взглядом его светлые, белые волосы. Точно полярный медведь. Рожа свирепая. Взгляд пробирает до мурашек. Отталкивающий тип с мощной энергетикой. Хочется создать между нами как можно больше расстояния, что я и делаю.

Но в направлении, противоположном дому.

– Куда пошла? – роняет удивленно.

– Вперед.

– А дальше?

– Дорога до города прямая, насколько я помню. Пару небольших поворотов не в счет! – добавляю.

Снег под ногами поскрипывает. Значит, мороз поднимается. А до города… Даже представить страшно. Но разве я сейчас думаю тем местом, которое за логику отвечает? Нет! Если бы я тем самым местом думала, сидела бы сейчас в тепле золотой клетки, изредка замазывая синяки тональником. Но в тепле же… А насчет всего остального – ну, бывает… Живут же другие, терпят. И не такое терпят, а я…

Упрямая ослиная задница!

Нечто совершенно неподвластное мной движет. Такое, что я сама от себя в шоке и закрываю глаза: дурааааа… Дурач, что творишь?

Но эти мысли слишком тихие, едва слышные.

Намерение уйти как можно дальше заставляет меня выйти за пределы ворот и по тропинке направиться к дороге, ведущей в город.

Вслед прилетает негромкий, но емкий мат.

И больше ничего.

Первый километр я вышагиваю бодро, весело, с намерением!

Второй километр тоже еще довольно сносно пролетает.

На третьем километре у меня начинает отваливаться кончик носа. Я прячу его за воротником пуховика, и ткань быстро намокает от дыхания через рот. Намокает, промерзает, мерзкое ощущение.

От дыхания в воздух поднимается пар, ноги гудят. Куртка потная, противная, уши под тонкой шапкой стынут, ведь я схватила первую попавшуюся, а она – сезоном весна-лето.

Еще и писать хочется.

Аааа…

Господи, только не сейчас!

Я не хочу писать. Я потом пописаю.

Но мочевой пузырь не хочет писать потом, ему хочется быть опорожненным именно сейчас.

И чем больше усилий я прилагаю, чтобы игнорировать эти позывы, тем мучительнее становится желание.

До каменной рези.

Оглядываюсь.

Нужно спуститься с дороги, на обочину, а там довольно круто и полно сугробов.

Мне, что, в сугроб голой задницей нырять или присесть на обочине? А вдруг машина…

Да плевать, я сколько иду пешком, еще никого не встретила.

Быстро сделаю.

Раз-два и готово…

Боже, как я жалею, что у меня нет члена: с ним и мой рот смотрелся бы уместно, и даже рыжие волосы с конопатым носом. Отрастила бы себе бороду, и все. Рост, член и борода – и ты уже не страшненькая девочка, которую всю жизнь дразнили, а крутой мэн.

Пальцы в тонких перчатках не в состоянии справиться с туго завязанным узлом на брюках. Я в приливе эмоций туго завязала. На два узла, блин!

Ааа… Стаскиваю перчатку, пытаясь развязать пальцами. Не выходит. Да что же такое, я сейчас в штаны написаю…

Так, спокойно… У меня в рюкзаке должен быть маникюрный набор. Там ножницы… Срежу узелок.

Сбрасываю рюкзак, шарюсь по нему и плачу от разочарования: нет!

Я его на столе оставила.

Бугай меня напугал, вывел из равновесия. Я действовала в условиях экстремального бегства и хоть постоянно держу в уме список самых необходимых вещей, в спешке не положила в рюкзак набор с ножницами.

Дергаю узел с бессилием, ничего.

– Да помоги же ты, господи! Твою мать. Ты там сидишь и потешаешься, что ли? А?

Разозлившись, наклоняюсь за снегом и, скомкав его в шар, запускаю в пустоту. Выпускаю с криком всю злость и обиду.

– Ааааааа!

В этот момент по ногам ползут пятна света от фар автомобиля и слышится звук работающего двигателя.

Машина едет в сторону города.

Фары слепят, мешая и рядом со мной притормаживает автомобиль.

Дверь с пассажирской стороны приоткрывается.

Я даже о том, что пописать хотела, забываю, бросаясь к машине.

– До города не подбросите? – распахиваю дверь и залетаю туда, а потом…

Отшатываюсь.

Потому что за рулем тот самый тип.

И он резво затягивает меня в салон за воротник куртки.

Одной рукой.

– Будем считать, что ты мозги проветрила и готова сотрудничать.

– Я не готова, я…

– Ну иди тогда, сопли морозить дальше.

Дверь не закрыта.

Но я уже задубела, а в салоне так тепло, так вкусно пахнет…

– Наверное, еще и мочевой вот-вот лопнет… – спокойно продолжает, и я…

Вспоминаю о нужде, взвыв мысленно: «Скотина! Зачем напомнил?!»

– Откуда ты знаешь?

– Это естественная реакция живого организма на физическую нагрузку. Хочешь обоссаться на морозе или все-таки мы будем сотрудничать?

Похоже, выбора нет. Ладно, пусть думает, что я с приветом.

– Будем сотрудничать. Есть нож? Я реально хочу в туалет, а тут узел…

– Держись крепче… – хмыкает.

Через миг его светлая макушка проносится мимо моего лица, тело окутывает жаром близости.

Дверь захлопнута. Машина лихо разворачивается и с оглушительным ревом несется по заснеженной дороге.

Мои глаза округляются так же стремительно, как быстро ползет вверх стрелка спидометра.

Мы разобьемся… Я не адреналищица. Меня вжимает в кресло от скорости и страха.

Такое же резкое торможение вызывает чувство, будто я уже… уже под себя сходила.

Глаза зажмурены, дыхание частое.

Наглая рука лезет куртку, в штаны.

– Эй!

Лезвие рассекает воздух.

– Беги… – ухмыляется кретин.

Я… Мы…

Аааа… Уже у дома!

Несусь обратно со скоростью гепарда, залетая в просторный санузел на первом этаже.

– Как хорошо, блиииин! – почти плачу, успев в самый последний момент.

* * *

Выхожу. Хам терпеливо ждет и улыбается во все тридцать два зуба.

– Ты так стонешь и покрикиваешь. Во время оргазма такая же шумная? Удовольствия от секса больше в разы, чем просто помочиться, когда сильно хочется.

– Нет.

– Тихая, что ли?

– Не думаю.

– В смысле?

– Я фригидная! – лгу, потому что мне как бы сравнивать не с чем.

Секса у меня еще не было.

– Фригидная чокнутая белка-мошенница. Что еще?

Эммм… Немного скелетов в шкафу и семейных секретов, но я делаю честные глаза и трясу головой:

– Ничего. Скорее всего, я стала жертвой мошенника.

Глава 4

Ника

В доме пахнет морозной свежестью.

Этот тип оставил распахнутыми настежь все, до единого, окна, пока крался следом за мной на машине.

Ногам сразу становится прохладно. Я переоделась обратно в пижаму, сажусь на кресло с ногами, укрывшись пледом, пока бугай закрывает окна.

Потом он знаком приглашает меня за собой.

– Документы с собой возьми.

Выбирает кухню.

Он усаживает меня за барную стойку и расправляет на столе мятые бумаги об аренде, читает внимательно.

Спрашивает. Выясняет подбробности.

Переспрашивает.

Снова задает вопросы с самого начала.

Потом о том, что было в самом конце.

И так по кругу!

У меня уже язык заплетается.

– Ты хочешь меня на деталях словить? Не выйдет! Мне незачем врать! – выкрикиваю охрипшим, сухим голосом.

– Выпей теплой воды, – советует. – Не прохладной.

Я следую его совету, нервно оглядываясь через плечо.

Чувствую, он смотрит.

– Что? – огрызаюсь.

– А ты не маленькая.

– Какая родилась.

Бугай медленно скользит по моему телу взглядом вверх и вниз, вверх и вниз, даже как будто под пижаму проникает.