Мало ли, куда они там меня доставят. Не хотелось бы знать, как этот самый дед решает за внука проблемы. Я лучше сама. Ножками. Так спокойнее.

– Вот же свалилась на мою голову, – проворчал Ярослав. – Ладно, будем действовать иначе.

Подхватив меня на руки, он решительно направился к зданию больницы.

– Отбой, мужики, – бросил на ходу санитарам. – Сам донесу.

– Но… – попыталась возразить.

– Лучше молчи, – тихо произнёс он, но прозвучавшая в его голосе угроза была настолько явной, что я тут же прикусила язык. – Чем дольше ты споришь, тем сильнее мне хочется закрыть твой ротик… ну, например, поцелуем. А я не привык себе отказывать в подобных мелочах.

Какой поцелуй? Он с ума сошёл?

Противный холодок страха пробежал по позвоночнику.

Хотелось сказать, что я замужем, что у меня дети, и то, что в его понимании «мелочь» для меня таковой не является вовсе.

Но я молчала, опасаясь, что за угрозой последует действие. Что я скажу в этом случае мужу? Между нами и так в последнее время не всё просто. А после такого…

– Умница, – с усмешкой выдал Ярослав. – Умеешь же, когда хочешь.

В приёмном отделении было полно людей. Гололёд не остался без последствий. Но среди них мы не задержались.

– О, Ярослав Романович, – подняв голову, приветливо кивнул охранник.

– Мы пройдём? – сухо уточнил «мой персональный сегодняшний кошмар».

– Да, конечно, – закивал страж порядка, даже не уточнив, куда именно тот собирается пройти.

Ну и порядочки здесь. Впрочем, если в больнице работает дед этого Ярослава, логично было бы предположить, что он здесь частый гость.

В душе нещадно запекло. Всю жизнь я мечтала о семье, любящих близких, совместных праздниках. А получила… То, что получила.

Отношения с Олегом стремительно катились в пропасть. Некогда милый и улыбчивый мужчина стал холодным и раздражительным. На нас у него никогда не хватало времени. Работа, работа и ещё раз работа! Вот только чем больше он работал, тем меньше денег было в семье. Парадокс, которому не находилось объяснений.

Я экономила буквально на всём, лишь бы у близнецов было полноценное питание и нормальная одежда.

Косметика? Я уже забыла, как выглядит помада.

Красивое бельё? У меня и в лучшие годы его не было, а сейчас и подавно.

Я научилась шить вещи сама, научилась готовить из минимального набора продуктов. А несколько недель назад начала подрабатывать фрилансом через интернет, отчаявшись купить себе новые ботинки: старые совсем развалились.

А у кого-то есть дед, к которому можно обратиться… Повезло человеку. А он, возможно, даже не понимает насколько, воспринимая этот факт, как данность.

– Знаешь, я тут подумал, – заговорил Ярослав, заходя в смотровую под номером три и укладывая меня на кушетку, – лучше уж болтай. От твоего молчания мне что-то становится тошно.

– А ваша угроза?

– Я так тебе противен, что ты испугалась поцелуя? – уточнил он, скривив губы в ухмылке.

– Дело не в симпатии, а в том, что я замужем, есть дети. Интрижки на стороне меня не интересуют.

– Понял, принял. Расслабься. Я пошутил. Просто твоё упрямство слегка начало подбешивать. Ну что стоило позволить санитаром донести себя до смотровой?

– А не надо было меня пугать своим дедом и его способами решения проблем, – проворчала, отвернувшись к стене.

Раскатистый хохот прокатился по комнате.

– Женская логика во всей своей красоте, – отсмеявшись, выдал он. – Это что же за мысли бродят в твоей голове, что ты такое себе надумала? Или это всё от переизбытка сериалов в твоей жизни?

– Нет у меня для них времени, – проворчала, не желая говорить.

От продолжения разговора нас отвлёк телефонный звонок, раздавшийся из моей сумки, оставленной Ярославом на стуле возле входа.

– Лежи, я отвечу, – коротко бросил он, когда я дёрнулась, чтобы подняться, но тут же зашипела от боли, пронзившей голову.

– Нет, не надо, – испуганно пискнула я. – Это свекровь, она…

Но кто бы меня слушал.

– Добрый вечер, – бесцеремонно ответил на вызов мужчина. – С вами говорит Ярослав Романович Оболенский. Дарина попала под машину, и сейчас она в приёмном отделении городской больницы.

– Вечно с этой девицей всё наперекосяк, – услышала я недовольный голос Ольги Леонидовны. – А с её детьми мне что прикажете делать?

– Простите, а вы кем ей приходитесь? – голос Ярослава заледенел, а во взгляде отразилась ярость.

– Вам какое дело? – процедила она, но всё-таки добавила: – Свекровь.

– То есть, вы сейчас находитесь с внуками, я правильно понял?

– С внуками? – раздалось визгливое из трубки. – Этих выродков и людьми-то назвать нельзя: появились из пробирки. Мутанты разноглазые. Отметил чёрт их печатью. Так что нет, не внуки они мне.

Из телефона послышались гудки. Ольга Леонидовна сбросила вызов.

Грудь сдавило от боли. В голове зашумело, а во рту почувствовался солоноватый привкус крови. Боже, с кем я жила все эти годы? Почему не замечала той гнили, которая разрослась в душе у свекрови? Да и есть ли у неё душа, если говорит такие гадости о ни в чём не повинных малышах?

Да, близнецы родились с гетерохромией. Причём и сын, и дочь. Но я внушала им, что это их особенность. Некая изюминка, отличающая от других. Но они настойчиво твердили о дефекте. Теперь ясно, откуда ноги растут. Кажется, пора сократить общение с Ольгой Леонидовной до минимума. А ещё лучше вообще не общаться. Но Олег подобного не позволит. Мать для него – авторитет. Вот только оставлять всё как есть, я не собиралась точно.

– Значит, у твоих детей гетерохромия? – звенящим от напряжения голосом уточнил Ярослав.

– Да, – ответила резко. – Тоже считаете, что это чёртова печать? И что дети с подобной болезнью – не люди и не имеют право на жизнь?

– Я? Точно нет. А знаешь почему? – Ярослав наклонился, растянув губы в улыбке, больше похожей на оскал.

– Не знаю, и знать не хочу.

– А я всё-таки скажу, вернее, покажу.

Пристально глядя на меня, он дотронулся до своего правого глаза, вынимая… линзу.

– У меня тоже гетерохромия. Интересное совпадение, не правда ли?

На меня внимательно смотрели два разноцветных глаза, такие же, как у моих детей – зелёный и голубой.

– Что там твоя свекровь говорила о пробирке? Можно поподробнее? Да, кстати, хотелось бы знать, сколько лет твоим детям?

И почему мне кажется, что этот вопрос задан неспроста?

Глава 4

Паника накрыла с головой. Я ещё не осознала её причины, но материнский инстинкт бил тревогу, предупреждая о возможной опасности. С какой целью Ярослав интересуется возрастом моих детей? Почему зацепился за упомянутую свекровью пробирку? Что ему даст, если я скажу, что им по три с половиной года, если близнецы от Олега? А если нет? Если в клинике произошла ошибка и они всё-таки не от мужа? Не зря же у них нет с отцом ничего общего, хотя я и пыталась себя убедить в обратном.

От этой мысли ледяная волна страха прошлась по позвоночнику и в глазах потемнело. В ушах барабанной дробью забился пульс, и горячая струйка крови вновь засочилась из раны на лбу.

– Эй-эй, Дара, – послышался будто через вату голос Ярослава и перед глазами замелькал размытый силуэт. – С сотрясом нервничать нельзя. Откуда паника? Ну-ка, успокойся. Вдох-выдох, вдох-выдох…

Время в который раз за сегодня замедлило свой бег. Слушая биение сердца, отдающееся пульсом в ушах, я постепенно приходила в себя. Правда, кое-кто решил мне в этом помочь, всунув под нос бутылочку нашатыря.

Резкий запах проник в сознание, вызывая новый приступ боли, и слёзы брызнули из глаз.

– Что здесь происходит? – раздался от двери властный баритон и в зоне видимости появился седовласый мужчина преклонного возраста.

Но стариком его назвать язык бы не повернулся. Брутальный, властный, в хорошей физической форме. Этот мужчина знал себе цену и явно привык раздавать приказы. Но стоило ему увидеть Ярослава, как улыбка расцвела на его губах, преобразив до неузнаваемости. Из строгого профессора он словно превратился в заботливого деда, давно не видевшего любимого внука.

– О-о, какие люди, Ярослав Романович собственной персоной, – с долей ехидства протянул он. – А я то думаю, что с погодой творится? Откуда такие перепады? А это любимый внучек решил навестить деда. Да и то по делу, – вздохнул он, и улыбка тут же погасла на его лице, оставив следы усталости и печали.

– Привет, дед, – откликнулся Ярослав, – не ворчи. Знаешь же, что занят по самые уши со строительством клиники. Сами навесили мне этот проект, а теперь чем-то с отцом недовольны.

– Ну, допустим, не навесили, а попросили. Для твоей строительной фирмы одним проектом больше, одним меньше, а нам спокойнее, что всё будет сделано, как надо. Да и вообще, видеосвязь никто не отменял, так что твоя отговорка не засчитана.

– Ладно, ладно. Исправлюсь, обещаю.

– Да-да, свежо предание, а верится с трудом, – покачал пожилой мужчина головой и, наконец, его взгляд упал на меня. – Твоя работа? – нахмурившись, покосился на внука.

– Не совсем, – скривился тот. – Но часть вины на мне. Другая – на гололёде. Ну, и на самой Дарине, не сумевшей вовремя сориентироваться и смыться с пути потерявшего управление автомобиля.

– Вот что за мужчина, да? – фыркнув, дед махнул рукой в сторону Ярослава, обращаясь ко мне. – Нет бы взять всю ответственность на себя, а он… Кстати, меня Дмитрий Константинович зовут.

Говоря всё это, он ловко обрабатывал мне рану, беря что-то с металлического подноса, вынутого из какого-то аппарата.

Лоб нещадно жгло, но я терпела, пытаясь сфокусировать взгляд, расплывающийся от проступивших слёз, на лице врача.

– Я действительно виновата не меньше, – пожала плечами.

– Но хоть компенсацию с него уже стрясла? – насмешливо спросил он и, заметив мои распахнутые от удивления глаза, добавил: – Ясно. Ты, деточка, не мелочись, стребуй с него по полной, чтобы хватило и на косметическую операцию, шрам убрать. Останется ведь небольшой.

– Ну и ладно. Подумаешь, шрам. Главное, что все живы. Остальное – мелочи.

– Ярый, присмотрись. Золото, а не девушка. Не каждая откажется подправить себе личико за чужой счёт.

– Она замужем и есть дети.

– Эх, вот что ты за человек. И тут не срослось. Только и можешь, что деньги зарабатывать, так и без правнуков меня оставишь. А я всё жду, надеюсь и верю.

– У вас тоже гетерохромия, – ошарашенно выдохнула я, не сумев сдержать эмоций, наконец, проморгавшись и сосредоточив взгляд на мужчине.

– Тоже? – он удивлённо обернулся к внуку. – Да неужели ты снял, наконец-то, свою дурацкую линзу. Подумаешь, разного цвета глаза. Это наша особенность, изюминка.

– Я вот так же детям говорю, – улыбнулась, почувствовав отклик в душе к этому умудрённому жизнью мужчине, и замерла, поняв, что ляпнула лишнего.

– Вот и правильно. Это вообще наша семейная отличительная черта. У моего отца была гетерохромия, у его брата, у меня, моего сына, вот у внука тоже. В общем, шалости генетики. Главное, что в нашей семье это всего лишь особенность внешности, не более того. Никаких сопутствующих осложнений нет. А Ярослав почему-то скрывает.

– Почему-то? Ты ещё спрашиваешь? – вспылил тот. – Чтобы при каждой встрече с нашей элитой мне не заглядывали в физиономию и не спрашивали, не внук ли я знаменитого хирурга Оболенского и не сын ли не менее знаменитого профессора? Я всего лишь предприниматель и не имею с медициной ничего общего, кроме знаменитых родственников.

– Ладно, не пыли, – проворчал Дмитрий Константинович, – прислушиваясь к чему-то. – Да что вообще происходит в этом отделении? – воскликнул он, направляясь к двери, за которой послышался чей-то возмущённый голос:

– Женщина, я же сказала, что вам сюда нельзя, тем более с детьми.

– Уйди с дороги, курица, иначе все лохмы пообщипаю.