На второй день после подачи документов Коршуновым я почувствовала: сегодня всё изменится. Это было интуитивное знание, не подкрепленное никакими фактами. Просто уверенность, поселившаяся где-то под ребрами.

Утром я одевалась особенно тщательно. Темно-бордовый костюм – мой «боевой», как я его называла. Неброские, но дорогие украшения. Минимум макияжа – ровно столько, чтобы подчеркнуть серьезность намерений.

– Ты сегодня так официально выглядишь, – заметил муж, наблюдая за мной в зеркало ванной, пока брился. – Важная встреча?

– Возможно, – я улыбнулась ему через отражение. – День обещает быть насыщенным.

Он ничего не ответил, но я заметила, как его взгляд на секунду стал внимательнее, словно он пытался разгадать что-то за моими словами.

Мы приехали в офис отдельно – Дима отвез Матвея в школу, я поехала прямо на работу. Первым делом я проверила почту. Письмо от Коршунова пришло в 8:30: «Суд принял обеспечительные меры. Документы направлены всем заинтересованным сторонам. Будьте готовы».

Я глубоко вдохнула. Началось. Теперь отступать некуда.

Около десяти утра в офисе поднялась суета. Я услышала громкие голоса в коридоре, шаги, хлопанье дверей. Через окно своего кабинета я видела, как Диана почти бегом пересекла парковку, на ходу разговаривая по телефону. Она выглядела встревоженной, что для её обычно безупречного образа было редкостью.

В 10:45 мой телефон зазвонил. Дима.

– Ты можешь подойти ко мне в кабинет? Срочно, – голос звучал сдержанно, но я слышала клокочущую под этой сдержанностью ярость.

– Конечно, – ответила я невозмутимо. – Буду через пять минут.

Я сохранила открытые документы, заперла ящики стола, взяла телефон. Подошла к зеркалу, висевшему в углу кабинета, и посмотрела на своё отражение. Бледная, но решительная женщина смотрела на меня в ответ.

«Ты справишься», – сказала я ей беззвучно. И направилась к кабинету мужа.

Он сидел за своим массивным столом из тёмного дерева – символом власти и статуса. Перед ним лежали бумаги, которые я сразу узнала: постановление суда о наложении обеспечительных мер.

– Присаживайся, – указал на стул напротив, не вставая. – Не хочешь объяснить, что это значит?

Голос был обманчиво спокоен, но желваки на скулах выдавали внутреннее напряжение.

Я села, положив руки на стол и чуть откинувшись на спинку стула:

– Думаю, ты прекрасно понимаешь, что это значит. Суд наложил обеспечительные меры на активы компании в связи с предстоящим бракоразводным процессом.

Несколько секунд в кабинете стояла абсолютная тишина. Потом муж медленно откинулся на спинку кресла:

– Бракоразводный процесс. Вот как.

Я молчала, ожидая продолжения. Оно не заставило себя ждать.

– И когда ты собиралась сообщить мне о своих планах на развод? – в голосе появились нотки сарказма. – Может быть, на Мальдивах, под шум прибоя?

– А когда ты собирался сообщить мне о планах лишить меня доли в бизнесе? – парировала я. – Может быть, когда завершил бы перевод моих акций на «ВэйвТек»?

Глаза расширились от удивления. Но он быстро взял себя в руки:

– Не понимаю, о чем ты.

– Брось, – я улыбнулась. – «ВэйвТек» – компания, созданная восемь месяцев назад. Официальный учредитель – Марченко Светлана Олеговна, но она лишь подставное лицо. Реальный выгодоприобретатель – Диана Воробьева, фактически исполняющая роль номинального держателя доли. За последние три месяца ты перевел на «ВэйвТек» 7% акций – из моей, не твоей доли. И планировал перевести еще 10%.

С каждым моим словом выражение его лица становилось всё жестче. Я видела, как меняется взгляд – от неверия к гневу, от гнева к холодной расчетливости.

– Впечатляет, – наконец произнес он. – Ты провела серьезное расследование. Только зачем? Мы могли бы обсудить все твои вопросы. Я бы объяснил…

– Объяснил, как случайно переписал мои акции на фиктивную компанию? – перебила я. – Или как случайно спал с Дианой, пока клялся мне в любви и верности?

Вот оно. Я, наконец, произнесла это вслух. Обвинение, которое несколько недель жгло меня изнутри.

Дима на несколько секунд потерял дар речи. Потом его черты исказились:

– Так вот в чем дело? Ревность? – он криво усмехнулся. – Господи, Вероника, мы взрослые люди. Это была ошибка, минутная слабость. Это никак не связано с бизнесом.

– Минутная слабость длиной в несколько месяцев? – я покачала головой. – И конечно, совершенно случайно именно на эту «минутную слабость» ты переписывал мои акции.

Он встал и начал ходить по кабинету:

– Послушай, давай остановимся. Всё зашло слишком далеко. Ты подала в суд, не поговорив со мной. Я действительно планировал некоторую реструктуризацию бизнеса, но исключительно в наших общих интересах.

– В чьих «наших»? – я тоже встала. – Твоих и Дианы?

Он резко остановился:

– Хватит драматизировать! Диана – талантливый финансист, она привлекла новых инвесторов. Да, между нами что-то было, но это в прошлом. И это никак не связано с бизнес-решениями.

– Я не верю тебе, – голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало. – Ты лгал мне слишком долго.

Муж подошел ближе, тон стал мягче:

– Вероника, давай всё обсудим разумно. Без юристов и судов. Я знаю, ты расстроена, и у тебя есть на то причины. Я признаю свои ошибки. Но подумай о Матвее, о компании, обо всем, что мы создали вместе.

Классический ход. Апелляция к семейным ценностям, к нашему общему прошлому. В речи звучало столько искренности, что я почти поверила. Но затем вспомнила кольцо в кармане пиджака. Сообщения в его телефоне. Документы о переводе акций.

– Я думала об этом. Много думала. И решила, что больше не позволю тебе использовать меня и манипулировать мной.

Выражение снова ожесточилось:

– Ты не представляешь, во что ввязываешься. Один судебный запрет ничего не решит. У меня есть ресурсы, связи, лучшие юристы…

– У меня тоже, – прервала его. – И еще у меня есть правда. И доказательства.

Мы стояли друг напротив друга, как дуэлянты перед поединком. Внезапно дверь кабинета открылась без стука. Вошла Диана, но, увидев меня, застыла на пороге:

– Извините, я не знала, что ты не один.

– Ничего, Диана Сергеевна, проходите, – я повернулась к ней с вежливой улыбкой. – Мы как раз обсуждали будущее компании. И ваше место в этом будущем.

Она посмотрела на мужа, ища поддержки. Он жестом пригласил её войти:

– Всё в порядке. Вероника всё знает. И… – скривился муж, как от зубной боли, – приняла соответствующие меры.

Диана медленно прошла в кабинет, держась неестественно прямо. Она выглядела безупречно, как всегда, но в глазах читалось беспокойство.

– Не смотрите на меня так испуганно, Диана, – усмехнулась я. – В конце концов, это не вы клялись мне в верности. И не вы обещали быть честным партнером в бизнесе.

Она ничего не ответила, лишь крепче сжала папку, которую держала в руках.

– Я думаю, нам нужно поговорить втроем, – Дима снова взял инициативу в свои руки. – Обсудить сложившуюся ситуацию, найти компромисс.

– Боюсь, время для компромиссов прошло, – я отрицательно качнула головой. – Но всё же я вас слушаю.

Он указал на стулья:

– Давайте присядем.

Мы сели – я по одну сторону стола, они – по другую. Символичное расположение, отражающее реальный расклад сил.

Дима начал говорить размеренно и убедительно. О том, как важна компания для всех нас. О том, что личные отношения не должны влиять на бизнес. О возможности найти решение, которое устроит каждого.

Диана молчала, изредка соглашаясь кивком. Её рука, державшая папку, слегка дрожала – единственный признак волнения, который она не могла скрыть.

Я слушала, не перебивая. Когда он закончил, наступила тишина.

– Хорошо, – наконец сказала я. – У вас есть конкретное предложение, или это была просто речь о добрых намерениях?

Дима переглянулся с Дианой. Она утвердительно кивнула и открыла папку:

– У нас есть документы, которые могли бы разрешить ситуацию.

Она достала несколько листов и положила их передо мной. Я быстро пробежала глазами первую страницу. Это было соглашение об отказе от претензий в обмен на фиксированную сумму.

– Пять миллионов рублей? – я подняла бровь. – Это ваше представление о справедливой компенсации за мою долю в бизнесе, который стоит сотни миллионов?

– Это только первый транш, – поспешно добавил муж. – После оформления всех документов будут и другие выплаты.

– И какие гарантии, что эти «другие выплаты» действительно состоятся? – я перевернула страницу. – Особенно учитывая, что здесь я отказываюсь от всех прав и претензий прямо сейчас?

– Вероника, ты же знаешь меня, – он снова включил режим искренности. – Я всегда выполнял свои обещания.

– Особенно те, что давал у алтаря? – я закрыла папку. – Нет, это несерьезно. У меня встречное предложение: я сохраняю свою долю в бизнесе, возвращаю акции, переписанные на «ВэйвТек», и мы расходимся цивилизованно. Без грязных игр.

Выражение его лица исказилось:

– А если я не согласен?

– Тогда будет суд. Долгий, публичный и очень неприятный. С предоставлением всех документов о ваших махинациях, фотографий вашей… дружбы, – я кивнула в сторону Дианы, – и прочих интересных материалов, которые могут заинтересовать не только судью, но и налоговую службу.

Диана побледнела. Дима сжал кулаки:

– Ты блефуешь.

– Проверь, – я поднялась. – У вас есть два дня на размышления. В понедельник жду ответа.

Направилась к двери, но муж меня окликнул:

– Постой. Ты еще не подписала документы.

Я обернулась:

– Какие?

– Те, что лежат в папке, – он указал на стол. – Для налоговой отчетности.

Вернулась, взяла папку и открыла её. Внутри, кроме соглашения об отказе от претензий, действительно были отчеты для налоговой. Видимо они решили подсунуть мне на подпись отказ среди прочих рабочих документов, но мой ход смешал им все планы.

– Хорошо, я изучу, – вытащила документ, он мне еще пригодится, захлопнула папку и направилась к двери.

– Постой, ты забыла поставить подпись на договоре поставки, ты вчера его читала, – снова окликнул меня Дима.

Я обернулась с недоумением:

– На чем?

– На листе ознакомления. Последняя страница.

Вернулась, открыла папку и перелистала документы до последней страницы. Чистый лист с местом для подписи и датой.

– Что это? – хмыкнула, удивляясь наглости мужа. Посмотрела на Диану, но та избегала моего взгляда, уставившись в свой телефон с преувеличенным вниманием.

– Замечательная попытка. Получить мою подпись на пустом бланке, чтобы потом добавить любой текст. Может, доверенность? Или согласие на перевод всех активов? Или просто отказ от претензий?

Диана наконец подняла глаза от телефона. В них читалась тревога. Дима, однако, сохранял невозмутимость:

– Ты параноик, Вероника. Никто не собирался тебя обманывать.

– Конечно, – усмехнулась и сделала еще несколько фотографий папки, открытой на разных страницах. – Оставлю копии себе. Моему адвокату будет интересно их изучить.

Положила папку обратно на стол и направилась к двери, ожидая еще одной попытки остановить меня. Но на этот раз Дима промолчал.

Уже в дверях я обернулась:

– Кстати, я отправила копию этих фотографий своему юристу. Так, на всякий случай.

И, наконец, я вышла, закрыв за собой дверь, и только тогда ощутила, как дрожат колени. Адреналин, который поддерживал меня во время этого непростого разговора, начал спадать, оставляя слабость и опустошение. Но выбора не было – я должна была держаться. Битва только началась, и впереди ещё много сражений.

В своем кабинете я первым делом позвонила Коршунову:

– Алексей Дмитриевич, они попытались подсунуть мне чистый лист для подписи. Документы с чистым листом сфотографировала.