– Всё бывает впервые, Константин Платонович. Будьте любезны, присядьте и ответьте на пару вопросов.

Я хмыкнул и сел в кресло. Неужто Шешковский сомневается, кто перед ним?

– Кто напал на меня во дворе дома на Садовой? Припомните, пожалуйста.

Ну и вопросики с утра пораньше! Это же больше года назад было. Так, что там происходило на этой Садовой? Я вроде бы отпускал призраков заложных мертвецов.

– Покойный протоколист, умерший на рабочем месте. Врезал вам по спине, если мне не изменяет память. А вот имя, извините, уже не назову.

– Предположим. Зачем я навещал вас в артиллерийском полку под Петербургом?

Пришлось напрячь память, вспоминая тот случай. Ах да, ну конечно!

– Вы привезли моего кота.

– И всё?

– И личные вещи.

Шешковский пристально посмотрел на меня.

– Да, пожалуй, это всё-таки вы, Константин Платонович. Тогда ответьте на последний вопрос. Как вы смогли сбежать от фон Катте?

– Это имеет значение?

– Первостепеннейшее.

В этот момент до меня дошло – Шешковский же тоже магодав. И пусть фон Катте пренебрежительно отзывался о русских мастерах, но бывшего тайного канцеляриста крайне волновал побег от своего собрата по ремеслу.

– Боитесь, что я нашёл средство против магодавов?

Взгляд Шешковского стал ледяным.

– От вашего ответа, Константин Платонович, зависят наши дальнейшие отношения. Если вы…

– Не стоит так переживать, дорогой Степан Иванович, – я рассмеялся. – Вашему Таланту не угрожает никакое тайное заклятье. Любезного фон Катте я задушил кандалами.

Шешковский закашлялся.

– Как?

– Очень просто. Самым банальнейшим образом обернул вокруг шеи и подержал, пока он не перестал дышать. Если казённые магодавы не будут брать с фон Катте пример и пьянствовать во время конвоирования заключённых, им ничего не угрожает.

Шешковский почти минуту молчал, а затем матерно выругался совсем не по-дворянски.

– Вы невообразимы, Константин Платонович! Задавить самого известного магодава, как курёнка, и сидеть при этом в полном спокойствии!

– А что вы хотите? Чтобы я по потолку бегал? Ну извините, не знал, что ваш фон Катте такой непобедимый. В следующий раз предупреждайте заранее.

– Вот теперь я точно уверен, что это вы, – Шешковский вздохнул и утомлённо опустился в кресло. – Честно говоря, как только стало известно, что послали фон Катте, я мысленно простился с вами.

Он протянул руку и дёрнул висевший на стене шнур. За стеной почудился звон колокольчика.

– Вы знали, – Шешковский потёр глаза пальцами, – что хороших магодавов воспитывают строгой муштрой Таланта? В Пруссии мальчиков с нужными задатками забирают из семей в пятилетнем возрасте и до совершеннолетия натаскивают, будто бойцовых псов. Большинство не выдерживают – Талант безнадёжно травмируется и становится ни на что не годен. Но те, кто заканчивает обучение, могут разом согнуть десяток магов в бараний рог. – Он посмотрел на меня и криво улыбнулся. – За редким исключением.

Дверь без стука отворилась, и на пороге появилась Марфа.

– Кофий и завтрак на двоих, – строго велел Шешковский.

Орка кивнула и также беззвучно исчезла.

– А вот у нас такой школы не сложилось, – продолжил мой собеседник. – Таких, как я, начинают учить уже подростками. Сурово, местами жестоко, но даже близко не так, как в Пруссии. И знаете, я думаю, это к лучшему.

У меня возникло стойкое ощущение, что Шешковский не просто так начал этот разговор и вроде как разоткровенничался о магодавах. Пожалуй, стоит прислушаться внимательней и быть начеку.

– Почему, Степан Иванович?

– Когда в руках правителя такое орудие, как фон Катте, появляется искушение решить все проблемы силой. Зачем договариваться, если можно надавить?

Дверь снова отворилась, и вплыла Марфа с подносом в руках. По комнате разлился запах свежесваренного кофия и блинов. Орка молча расставила на столе между мной и Шешковским тарелки с едой. Налила кофий в две чашечки и подала нам. Шешковский взял, кивнул и жестом отослал Марфу.

– В результате, Константин Платонович, – он отхлебнул из чашечки и взял с тарелки блин, – недовольных становится всё больше. Нет, наказывать необходимо, не спорю, но делать это нужно с умом. А если за каждую мелкую провинность присылать магодавов, да ещё и пруссаков, то рано или поздно ситуация может стать взрывоопасной.

– Всё настолько плохо?

– Ещё не настолько, чтобы я подал прошение об отставке, – он невесело улыбнулся, – но всё к этому и идёт, Константин Платонович. Тайная канцелярия распущена, а среди дворян зреет недовольство. Если не дать выпустить пар – нас будут ждать очень неприятные последствия.

Мы встретились взглядами и долго смотрели друг на друга. Это был намёк или он просто жаловался на происходящее? Нет, Шешковский не такой человек, чтобы болтать попусту. Я несколько секунд сомневался, а затем решил рискнуть.

– Полагаете, я мог бы помочь «разрядить обстановку»?

Шешковский беззвучно усмехнулся.

– Да, вы могли бы сдвинуть ситуацию в нужное русло. Ваше участие в грядущих событиях видится крайне желательным.

– Видится вам лично? Или вашим коллегам?

– Всем нам, Константин Платонович, всем нам. У нас сложилось мнение, что некоторые изменения там, – он показал взглядом на потолок, – пошли бы на пользу стране.

– Вот как…

Слово было сказано. Судари из распущенной Тайной канцелярии решили поддержать готовящийся переворот, но не хотят демонстрировать своё участие. Вот Шешковский и приехал вербовать меня стать их эмиссаром. Полагаю, я буду не один такой «красивый», и с нашей помощью они надеются контролировать процесс.

Оставалась только пара вопросов. Где гарантия, что эти судари не собираются подставить заговорщиков под гнев императора? И второй – а что мне с этого будет? Таскать бесплатно для них каштаны из огня совершенно не хотелось.

– Степан Иванович, давайте не будем ходить кругами, и вы скажете всё прямо. Чтобы не возникло ситуации, что я неправильно вас понял. Полагаю, есть определённые нюансы, без которых результат вас совершенно не устроит.

Шешковский поджал губы и с осуждением посмотрел на меня.

– Вы прямолинейны до неприличия, Константин Платонович.

– Увы, Степан Иванович, – я развёл руками, – ведь я артиллерист, а эта служба располагает к простым решениям. Бью куда вижу, без хитрости и уловок.

– Хорошо, скажу прямо.

Поставив чашку на стол, Шешковский сложил руки на животе.

– Мы хотим, чтобы вы примкнули к партии императрицы Екатерины Алексеевны и поспособствовали смене власти в России.

– Полагаю, вы желаете каких-то конкретных целей. Там ведь и без меня есть кому устроить переворот.

– Верно, – Шешковский вздохнул. – Вы должны удержать их в рамках, чтобы не пролилось лишней крови. Желательно вовсе обойтись без стрельбы и убийств. Сделайте всё тихо и аккуратно, без военных действий.

Я пробарабанил пальцами по столу, раздумывая над его словами.

– Что ещё?

– На трон должна взойти Екатерина, а не кто-то другой.

– А как же Павел? Ведь наследник именно он.

Шешковский поморщился.

– Павел ещё ребёнок. Его коронация будет означать долгое регентство, борьбу за власть и грызню дворянских родов за влияние. Поверьте, это уже было при Петре Втором – Меньшиков, Долгоруковы и Трубецкие рвали друг друга и страну. Боярское царство, вот что там было. Меньше всего хотелось бы повторения тех времён.

– А Екатерина на престоле вас устраивает? Не боитесь, что ею будут управлять фавориты?

– Ну, Константин Платонович, – протянул Шешковский, – фавориты ведь не появляются из пустоты по собственному желанию. Мы постараемся окружить императрицу умными людьми, которые не только под себя гребут, но и думают о державе. Тем более и сама Екатерина Алексеевна вовсе не глупа и не взбалмошна.

– Может быть, – я скрыл улыбку, сделав глоток кофия, – не буду спорить.

– Так вы согласны?

– У меня остался один вопрос, Степан Иванович. А какой интерес для меня в этом деле?

Часто заморгав, Шешковский уставился на меня будто на упавшего с неба единорога.

– Интерес? А вы шутник, Константин Платонович. Думаете, Екатерина Алексеевна не осыпет вас милостями после восхождения к трону?

– Ни в чём нельзя быть уверенным, Степан Иванович. Кроме того, она наградит меня за услуги, оказанные именно ей. А как отблагодарите меня вы с вашими коллегами? Ведь вы тоже ставите передо мной задачи.

Некоторое время Шешковский жевал губами, собираясь с мыслями.

– Девиеры, – наконец сказал он, – их головы. Никто не будет дознаваться, что случилось с фаворитами прошлого императора.

– Этого мало, Степан Иванович. В текущем положении я могу и без переворота их взять так, что никто и не узнает. Уж поверьте, у меня есть средства.

– Константин Платонович, скажите прямо, не будем играть в угадайку.

– Кроме Девиеров я хочу получить следующее. Во-первых, вы поспособствуете моему проекту «эфирной дороги». Вопрос с землёй, проведение документов через инстанции и всё такое прочее.

– Вы про ту игрушку, что летает у вас в усадьбе? – Шешковский усмехнулся. – Хорошо, будет вам всемерное содействие.

– Во-вторых, вы защитите моих ближних и поместье, пока я работаю на вас в Петербурге.

– Законное требование. Думаю, нам несложно будет это организовать.

– В-третьих, после того, что должно случиться, у меня образуется множество новых врагов. Вы же хотите без крови? Значит, тем, кому я отдавлю любимые мозоли, мне придётся сохранить жизнь. Сами понимаете, я не настолько силён, чтобы противостоять всем сразу.

– Не прибедняйтесь, Константин Платонович. Напомнить, чем вражда с вами закончилась для князя Голицына?

– Неважно. Дайте мне иммунитет от преследования на двадцать лет.

– Что, простите?

– Никаких ссылок, конфискаций и внезапных арестов на двадцать лет.

– Может, вам ещё корону Елизаветы Петровны отдать?

– Это лишнее, Степан Иванович, она не в моём вкусе. И в-четвёртых… Не бойтесь, это последний пункт.

– Выкладывайте.

– Если на престол взойдёт Екатерина, наследник Павел Петрович будет каждое лето проводить в моём имении и обучаться деланной магии.

Шешковский посмотрел на меня как на сумасшедшего.

– Константин Платонович, вы в своём уме? Требовать подобное от меня? Вы не подумали, что это не в моей власти? Весь двор будет против подобного поворота! Да и Екатерина Алексеевна наверняка запретит…

– Степан Иванович, это и в ваших интересах.

– Да что вы говорите!

– Я ведь не буду возражать, если с вашей стороны тоже будет пара наставников. Подумайте сами – это отличный шанс показать наследнику жизнь за пределами дворца и выправить перекосы воспитания.

– Всё равно, ваши требования чрезмерны. А последнее так и вовсе возмутительно. Я готов пообещать вам…

* * *

Мы спорили с ним почти час, прежде чем пришли к соглашению. Пришлось пригрозить, что я вообще откажусь от их затеи и уеду за границу, подальше от переворотов и всяческих интриг. В конце концов Шешковский согласился пойти навстречу, правда, и мне пришлось чуть-чуть поступиться. Иммунитет был обещан всего на десять лет, но такой, чтобы меня никто, кроме императрицы, не мог тронуть. А вот с воспитанием Павла сошлись на двух месяцах в году с участием самого Шешковского и одного наставника со стороны Екатерины Алексеевны. Договор скрепили клятвой на Талантах, гарантирующей её соблюдение.

– Я пришлю к вам человека, – пообещал перед уходом Шешковский, – он будет оказывать поддержку в Петербурге и передавать сообщения от меня. Можете ему полностью доверять. А сейчас рекомендую найти вашего знакомого Орлова – по моим сведениям, он ближайший друг Екатерины Алексеевны.