Основным же видом деятельности были онко́льные операции. Это когда человек открывает специальный счет под обеспечение ценных бумаг. Очень распространенная в то время практика, кстати говоря, почти вся биржевая торговля ценными бумагами в России в конце XIX и начале XX века совершалась при помощи онко́льных операций. Редко кто покупал ценные бумаги за наличку. Особенность заключалась в том, что банки, открывавшие подобные счета, имели право в случае падения биржевой цены заложенных бумаг требовать от своих клиентов возвращения ссуды или увеличения обеспечения. В противном же случае заложенные клиентом бумаги просто продавались банком на бирже. Кстати, отсюда и название этой операции, от английского сочетания «on call», то есть «по требованию», «предоставление по требованию», у нас же название обрусело и произносилось «онко́ль». Интересный факт: солидность тогдашних банков пропорционально зависела от минимальной суммы онкольного счета. Крупные и серьезные банки не стремились заполучить мелких клиентов, которых в то время было пруд пруди, ведь работы с ними больше, а доход, по сравнению с крупными клиентами, несоизмеримо меньше. И что-то подсказывает мне, что Коровко, который преимущественно был нацелен на категорию средней и средне-низкой доходности, особенно и не ставил на крупных игроков.

Главным вкладчиком и распорядителем «Банкирского дома Русской промышленности» был отставной подполковник Николай Иванович Мартынов, который внес в основной фонд банка пять тысяч рублей. Сам Коровко внес 45 тысяч рублей. Это все была чистой воды фикция: в реальности Мартынов внес 500 рублей, а Коровко и того меньше – 200 рублей. Получается, что это – вся наличность, что была в банке, при всей его парадной помпезности, диванах, люстрах, чистеньких клерках и так далее и тому подобное, всего-то – 700 рублей. Вскоре оказалось, что «Банкирский дом Русской промышленности» и вовсе существовал без утверждения Министерством финансов, а лишь по регистрации Санкт-Петербургской купеческой управы, что было, конечно, нарушением закона. Более того, условием открытия любого банка в то время было обязательное указание в его названии имени владельца. В названии банка Коровко его фамилия не фигурировала и не появилась даже после выявления этого нарушения.

Реклама, на которую Коровко не пожалел ни сил, ни денег, сделала свое дело. Он сумел привлечь клиентов на 340 тысяч 712 рублей, а всего через его банк бумаг по онколю прошло на два миллиона. Правда, и задолжать он успел немало. В общей сложности клиенты банка Коровко понесли убытков на сумму в 305 тысяч рублей, а сам Коровко успел присвоить себе 92 тысячи рублей, и это только деньгами, а процентными бумагами – еще около 20 тысяч. Когда банкирский дом ликвидировали, то выяснилось, что в кассе банка осталось всего 18 копеек наличными.

Иллюстрация из газеты «Петербургский листок», посвященной процессу над К. Коровко

Но это только одна сторона деятельности предприимчивого мошенника, еще более интересная и масштабная афера закрутилась вокруг соледобычи. В 1901 году Коровко женился на Вере Ренкуль, которая впоследствии станет его соратницей и будет помогать ему во всех его, так скажем, начинаниях; закончится это тем, что они вместе сядут на скамью подсудимых. Итак: «Брянцевско-Преображенское соляное общество» – новое детище, придуманное Коровко. Конечно, название было взято из воздуха. Как и сам бизнес. Складной капитал общества – 500 тысяч рублей.

Организовывалось оно как «товарищество на вере». В такой коммерческой организации участвуют люди, которые непосредственно управляют компанией от имени товарищества, а есть вкладчики или, по-другому говоря, пайщики, которые вкладываются в товарищество и просто получают с вложенных денег определенный процент.

Паи общества стоили от пяти тысяч рублей, но большая часть обходилась всего в сотню. Ставку Коровко вновь делает на мелких пайщиков, притом преимущественно провинциалов. Нужный вкладчик – это человек с небольшими деньгами, который думает, куда бы ему эти деньги вложить, чтобы они приносили доход. Например, отставные офицеры, скопившие за годы службы небольшой капитал, священники, вдовы, унаследовавшие капиталец в пару тысяч рублей. Все это публика афериста Коровко.

Коровко запускает рекламу. Рассылает во все концы страны листовки, на которых написано примерно следующее: «Милостивые государи! Брянцевско-Преображенское соляное общество имеет честь довести до сведения как своих пайщиков, так и всех желающих вступить пайщиками в названное общество…» Далее шло описание участка, на котором планируется разработка, что, мол, участок содержит очень большие залежи, что можно добыть несколько миллиардов пудов… и так далее. В общем, завлекаловка была хорошая и очень продуманная, так что у пайщиков даже и никаких сомнений не возникало.

К Коровко в Петербург посыпались конверты с деньгами, люди активно покупали паи в этом соляном обществе, надеясь, как обещал Коровко, через пару лет разбогатеть и получить в сотни раз больше, чем они вложили. Некоторые даже приезжали к нему лично в Петербург.

В общем, на 1 января 1910 года в общество вступило 274 пайщика, которые внесли капитал на 158 тысяч 275 рублей. Был среди них и отставной полковник Шульц, лично приехавший к Коровко в Петербург из Балашова Саратовской губернии. Он, получивши рекламку, одну из десятков тысяч, разосланных по стране, всерьез заинтересовался этим делом. Но поскольку был человеком дотошным и очень ответственным, перед тем как вкладываться в предприятие, выписал себе много литературы по соледобыче и, все проштудировав, убедился, что дело действительно пахнет хорошими барышами. Решил вложиться. Приехал к Коровко, поговорил с ним, посмотрел на этого серьезного предприимчивого человека и купил паев на 25 тысяч рублей. Знал бы он, с кем только что связался…

Внешне это была картина маслом. В Бахмутском уезде Екатеринославской губернии (это нынешний Донбасс) действительно имелись очень хорошие и большие залежи соли, которые действительно можно было, как и обещал Коровко, разрабатывать и разрабатывать. Но это для Кости-инженера было слишком обременительно. Никаких земель в Бахмутском уезде, как было написано в рекламных листовках, в собственности у соляного общества никогда и не было. Комбинатор сделал проще. Побывав в Бахмуте, он взял в аренду у местного крестьянина по фамилии Побегайло небольшой участок земли, заплатив за него задаток 10 рублей, и, наобещав тому в будущем доход в 20 тысяч рублей, уехал. А уезжая, Коровко дал этому крестьянину указание рыть в земле ямы, напоминающие шахты, свозить лес и вообще всячески создавать видимость активной работы по добыче соли. Крестьянину даже должность назначили соответствующую – директор рудника.

При всем при том Коровко даже не озаботился вопросом изыскания соли на этом участке, то есть кампания вообще ничего не разведала, есть ли конкретно на земле крестьянина Побегайло хоть сколько-то соли, – просто рыли землю, и все. Спустя время местный горный инспектор, узнав, что некий крестьянин занимается раскопками безо всякого разрешения, распорядился запретить работы. Деятельность пришлось свернуть. Тогда Коровко арендовал соседний участок у госпожи Кишинской. На 165 десятинах земли размах был уже побольше. А главное, что участок этот находился по соседству с Южной железной дорогой.

Теперь, как говорится, следите за руками. Коровко приказывает возвести на участке огромную кирпичную трубу и нанимает истопников, чтобы те жгли дрова, а из трубы тем самым валил плотный дым. Все проезжающие по железной дороге, а это могут быть и пайщики его соляного общества, будут видеть территорию с различными постройками (там, к слову сказать, еще пара каких-то сараев стояла), но главное – с высокой трубой, из которой валит дым. Все это было тщательно продуманной ширмой для его аферы.

И кто знает, сколько бы это чудо-общество работало, если бы не проницательный отставной полковник Шульц, который решил поехать в Бахмутский уезд и лично взглянуть на предприятие, в которое он вложил несколько десятков тысяч рублей. Ну и, я думаю, вы понимаете, что Шульц там увидел… Пару сараев и дымящуюся не пойми зачем трубу. из вагона поезда картинка была очень привлекательная, а вот подойди поближе… Полковник, разумеется, за объяснениями поехал обратно в Петербург, громко кричал, махал руками. Коровко решил, что лучшая защита – это нападение, попытался вспылить, но, понимая, что крыть ему нечем, предложил Шульцу отступную, или, проще говоря, взятку. Но Шульц был самых честных правил и пошел прямо к следователю. А вскоре выяснилось, что Вера Коровко, жена нашего героя, недавно выдала своему мужу 25 тысяч рублей в безотчетное распоряжение из денег общества. К моменту начала следствия супруги Коровко успели присвоить себе все деньги, полученные за паи, а когда Брянцевско-Преображенское общество ликвидировали, в кассе оставался всего рубль.

А если вы подумали, что теперь-то все… Нет! Это еще не все. Коровко был человеком, который не чурался обманывать даже своих друзей. Если верить некоторым сведениям, которые мне удалось найти, была одна интересная история с его старым другом. Константин Мультино занимался тогда продажей велосипедов (вполне легальный бизнес), вел праведную жизнь и, видимо, с аферами завязал. И вот как-то Коровко предложил крупное дело. Вложиться в строительство конного и кожевенного заводов на Кубани. Мультино, конечно, зная своего друга закадычного и все его приемы, не соглашался, но Коровко был стреляный воробей и догадывался, что уговаривать приятеля придется долго, поэтому разыграл перед ним целый спектакль. Привел его в ресторан: пообедать и заодно познакомить со своими высокопоставленными друзьями. За столиком обедавшие щедро обменивались мнениями о биржевых котировках и много о чем еще… Все это, как и следовало, произвело на Мультино неизгладимое впечатление. После этой встречи он решил, что его приятель – серьезный человек, а значит, с ним можно уже иметь дело. Он вложил в конный и кожевенный заводы 56 тысяч рублей. Коровко мог торжествовать. Дабы не потерять репутацию и деньги, он слал товарищу прелестные фотографии строительства заводов, бодреньких подрастающих лошадок. Ну мед просто, а не дело. Станиславский сказал бы: «Верю!»

Время шло, а прибыли все не было, Коровко молчал, а вскоре Мультино узнал, что все это предприятие – чистой воды развод. Деньги его никто ни в какие заводы не вкладывал. Оговорюсь, что достоверность последней истории гарантировать не могу, но уж больно она забавная. К тому же, зная, что за фрукт этот Константин Коровко, вполне может быть и достоверной.

Нечто подобное случилось и с еще одной аферой Коровко – Каспийско-Романовским нефтяным товариществом, где удалось распродать паев на 622 тысячи рублей. Истории этих двух мошеннических проектов очень схожи, а закончилось все, как и с соляным обществом. Когда стали проверять, уже после ареста Коровко, в кассе оказалось всего 220 рублей наличными.

Кстати, про суд. Случился он в 1914 году. Дело было громкое, стенограммы из зала суда публиковались в газете «Петербургский листок». Билетов в зал было не достать. Пожалуй, в прошлый раз такой ажиотаж был, когда судили «червонных валетов». Все хотели своими глазами увидеть великого комбинатора, сумевшего провернуть такие схемы. Правда, больше всего его хотели видеть обманутые пайщики. Константин Коровко хорошо подготовился, нанял одного из самых сильных тогдашних адвокатов Ивана Данчича, который в ходе суда так ловко обернул дело, что оказалось, что Коровко не мошенник, как на том настаивал прокурор (за это можно было схлопотать каторгу), а обычный неудачник. Предприниматель, который хотел как лучше, а получилось как всегда. Помните, как говорил Леня Голубков в знаменитой рекламе: «Я не халявщик. Я партнер».

Очередь из обманутых К. Коровко пайщиков