Вырвавшись из теплых воспоминаний, я снова обратила внимание на письмо. Вероятно, должно было пройти время, прежде чем я пойму смысл написанного. Бабушка часто говорила о моем будущем. Я была ее единственной внучкой, и, сколько помню, она всегда тревожилась обо мне.

Просидев у могилы около часа, я поняла, что рассказала все, что могла. Это был монолог, в котором я излила все свои переживания, чувства и события прошедшего года. Верила, что она слышит меня и радуется тому, что, несмотря на ее уход, я продолжаю делиться историями из своей жизни, как и прежде. Время близилось к вечеру, родители ждали меня в пабе. Я поднялась, не отрывая взгляда от могильной плиты, готовясь уйти. Этот момент всегда давался мне особенно тяжело. Меня вновь охватывало подавляющее чувство вины за то, что я оставляю ее здесь одну. Оно впервые накрыло меня на похоронах.

Сам день помню смутно, словно сквозь туман, но один момент врезался в память с пугающей четкостью: медленно опускающийся под землю гроб. И чем глубже он погружался, тем сильнее становилось во мне желание закричать, остановить это. Мы по очереди бросали в яму землю, а затем могилу начали закапывать. Мне стало не хватать воздуха, как будто я вот-вот задохнусь. В голове билась единственная мысль: она там, одна, под толщей холодной земли, в кромешной тьме и полном одиночестве. Разум отказывался принимать, что это теперь всего лишь безжизненная оболочка, которой безразлично, где покоиться. Переживания были настолько гнетущими, что заглушали здравые мысли, оставляя лишь страх и безнадежное чувство вины.

– Я люблю тебя, бабушка… – прошептала я сквозь слезы и пошла прочь, борясь со своими тревожными мыслями.

Мои шаги ускорялись, я почти бежала, пытаясь как можно скорее покинуть это место. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Поднялся резкий ветер, и его прохладные порывы помогли мне взять себя в руки. Выйдя за ворота кладбища, я глубоко вдохнула, наполняя легкие свежим воздухом. Улица была опустевшей, но вдали показалась красная машина, и она быстро приближалась ко мне. Облегчение мгновенно сменилось паникой. Я замерла, напряженно вглядываясь в автомобиль. Практически любая машина такого цвета вызывала у меня инстинктивное желание бежать, ведь у моего бывшего парня, Джейсона, был красный Nissan. Машина пронеслась мимо, оставив после себя лишь запах выхлопных газов. Я закрыла глаза, приглаживая растрепанные ветром волосы. Вспомнить о Джейсоне сейчас было особенно символично, ведь наше знакомство произошло на следующий день после похорон бабушки.

Четыре года назад

Прошли сутки с самого ужасного момента в моей жизни. Все слезы выплаканы, нервы были на пределе, голова болела так, что хотелось отключиться, – однако и спать не получалось. Накинув худи поверх пижамы, я вышла из комнаты в коридор. В доме царила тишина. Мама, как и я, весь день была сама не своя. Мы не обмолвились ни словом. К вечеру она, вероятно, уснула, не дождавшись папы с работы.

Выйдя на улицу, я неспешно пошла к парку, расположенному в десяти минутах ходьбы от дома. Я любила это место. Днем здесь обычно было многолюдно, но поздним вечером, когда становилось прохладно, мало кто решался покинуть теплые дома. Именно это меня и привлекало – одиночество. Когда нужно было привести мысли в порядок, оно становилось необходимостью.

Приближаясь к длинной аллее, я размышляла о том, каково это – научиться жить заново. Бабушка всегда учила стойко держать удары судьбы, и я не смела ее ослушаться.

Тусклый свет фонаря прокладывал мне дорогу. Здесь было тихо и спокойно – то, что нужно. Неожиданно из-за кустов выскочил большой лабрадор, весело играющий с палкой. Он подбежал ко мне, радостно виляя хвостом.

– Салли, не приставай к людям. – Вслед за собакой показался высокий юноша. – Извини, надеюсь, она тебя не напугала. – Он подошел к лабрадору и пристегнул поводок.

– Нет, все хорошо, не беспокойся.

– Когда дело касается палок, она теряет голову. – Улыбка заиграла на его губах. – Поэтому я выгуливаю ее, когда в парке пусто, чтобы никого не тревожить.

– У тебя замечательный пес. – Любезничать с незнакомцами было не в моем стиле, но эта собака мгновенно покорила мое сердце.

– Спасибо! Что ж, не смею больше задерживать. – Незнакомец бросил на меня прощальный взгляд и направился обратно.

Я смотрела вслед удаляющейся фигуре, думая, что вижу его в последний раз. Кто бы мог подумать, что этот человек успеет стать для меня спасательным кругом, а после – потянет на дно.

Зайдя в паб, я застыла на пороге, решив, что ошиблась заведением. Это было совершенно не похоже на привычную лесную атмосферу. Основное помещение погрузилось в таинственный полумрак, лишь свет красных прожекторов помогал мне разглядеть детали. Длинные черные свечи выстроились вдоль стола, накрытого бордовой скатертью. Кажется, родители решили не ограничиваться готическим тортом и оформили в этом стиле все пространство. Бокалы были наполнены чем-то кроваво-красным, напоминающим мой авторский вишневый коктейль. Стол ломился от закусок, подобранных с особым вниманием к цветовой гамме: канапе с лососем, маслины, брускетты с вялеными томатами, миниатюрные пирожные, украшенные кремом и кусочками клубники… Перечислять можно было долго.

Пройдя несколько шагов, я увидела, как из-за угла торжественно вышли мама с папой. Папа – в черном смокинге, точно тот самый хозяин особняка из фильма ужасов, а мама – в элегантном, облегающем фигуру бордовом платье. И, конечно же, Вивьен. Ее стиль не изменился – она всегда так выглядела: черный классический костюм, дополненный массивными цепями. Но вот волосы… они стали светлее и заметно короче, едва доходили до плеч – видимо, вчера она все же выбралась к стилисту, как и планировала. Невозможно было сдержать смех. Они напоминали семейку Аддамс. Это было настолько неожиданно и трогательно, что к смеху добавилось умиление.

– Господи, как же вы заморочились… – сказала я, прикрывая рот рукой, все еще не веря своим глазам. – Вам так идет!

– Это все Вивьен, – ответил папа, подталкивая подругу ко мне. – Мы бы сами до такого точно не додумались.

– Ага, мы с ним смокинг часа три выбирали. Собирался как на собственную свадьбу! – Мама с усмешкой закатила глаза и скрестила руки на груди.

Вивьен гордо выступила вперед с большой коробкой в руках. Я бросилась к ней и крепко обняла.

– Спасибо, Ви, – прошептала я. – Это просто невероятно!

– Чем ближе к смерти, тем ярче нужно отмечать дни рождения, – торжественно произнесла Вивьен, вручая мне коробку. – Иначе что потом вспоминать? Откроешь позже, но я уверена, что тебе это пригодится.

– В этом я даже не сомневаюсь!

Я вновь поблагодарила подругу, отставила подарок в сторону и обняла родителей. Их улыбки, полные любви и нежности, делали меня счастливой. Оглядываясь назад, я понимаю, что этот день рождения стал одним из лучших за последние годы. Меня переполняло ощущение собственной силы и уверенность в том, что все дальнейшие перемены, какими бы они ни были, пойдут мне только на пользу.

Кухня тонула в полумраке, темноту разгоняли лишь свет ночника и лампочка в работающей микроволновке. Я стояла, обхватив себя руками, и терпеливо ждала теплого молока. У меня была привычка выпивать его перед сном, добавляя ложечку меда. Это помогало лучше заснуть.

Праздник прошел просто потрясающе. До полуночи мы болтали, смеялись, увлеченно играли в настольные игры. Хоть компания у нас была небольшая, но это совсем не помешало весело провести время. После окончания вечеринки мы с родителями отвезли Вивьен домой. Вернувшись, они почти сразу отправились спать.

Наконец раздался долгожданный сигнал. Я достала стакан, сделала глоток, наслаждаясь сладковатым вкусом. Пустая пачка из-под молока полетела бы в мусорное ведро, если бы не пакет, который оказался набит до краев. От него уже исходил неприятный запах, и утром ощущать это совсем не хотелось. Вздохнув, я решила вынести мусор. Бак находился прямо напротив нашего дома, но, прежде чем выйти, я выглянула в окно, убеждаясь, что на улице ни души. После преследований бывшего у меня выработалась привычка всегда быть начеку. Даже в таких, казалось бы, незначительных моментах.

Выскользнув на улицу в пижамных шортах и майке, я поежилась от ночной прохлады и поспешила к мусорным бакам. Вечерний дождь оставил после себя мокрый асфальт, от которого поднимался знакомый приятный аромат. В такой поздний час наш район словно вымирал. Семейные пары, составлявшие большую часть соседей, наверняка уже видели десятый сон, о чем свидетельствовали погасшие окна. Выбросив мусор, я уже собиралась повернуть назад, когда заметила его. Прямо посреди дороги сидел пес. Свет фонаря не доставал до него, оставляя фигуру окутанной мраком. Я разглядела лишь крупный черный силуэт.

Зрелище, несмотря на отсутствие боязни собак, внушало тревогу. Что-то в его неподвижности было пугающим. Он будто следил за мной. Ускорив шаг, я бросила взгляд через плечо. Пес исчез. Сердце екнуло. В следующее мгновение я услышала цокот когтей по асфальту. Он бежал за мной. Теперь, в свете ночных огней, я смогла разглядеть его – нечто среднее между доберманом и… волком?

Пронзительный визг вырвался из моего горла, и я бросилась бежать со всех ног. Паника захлестнула. Мысль о том, что этот зверь – бешеный, что он разорвет меня на куски прямо здесь, на пустынной улице, приводила в ужас. Дом был уже близко, когда нога соскользнула с мокрой ступеньки крыльца. Я упала, ударившись коленями. Несмотря на боль, я вновь обернулась. Он стоял прямо передо мной. От страха меня точно парализовало. В его взгляде не было животной ярости, лишь какая-то пугающая… осмысленность. Он смотрел на меня, как будто знал. Я хотела закричать, позвать на помощь, но интуиция подсказывала, что любой громкий звук, любое резкое движение только разозлят его.

Как завороженная, я смотрела на пса, ожидая, что он вот-вот отступит. Но вместо этого увидела то, от чего кровь застыла в жилах. Прямо на моих глазах собака начала расплываться, превращаясь в клубящийся темный дым. А затем на том же самом месте надо мной нависла высокая фигура молодого человека. Даже в полумраке я узнала этот пронзительный взгляд, которым меня только что окидывал пес. Мне казалось, что я вижу кошмар, настолько нереальным было все происходящее. Новый, еще более сильный приступ ужаса сковал меня. Я зажмурилась, заслоняясь руками, словно пытаясь отгородиться от нечистой силы, и издала истошный вопль. Сквозь пелену ужаса до меня донесся звук открывающейся двери и голос отца:

– Скай!

Открыв глаза, я увидела, что передо мной никого нет. Папа подбежал ко мне и помог подняться. Следом выбежала мама, в ее глазах читалась паника.

– Боже мой, дорогая, что случилось?! Ты цела? – ее голос дрожал от волнения. Она придержала для нас дверь, и мы с папой прошли в гостиную, усаживаясь на диван.

– Здесь… – пробормотала я, запинаясь. – Была собака… огромная. Она чуть на меня не напала…

– Какой ужас! – ахнул папа. – Ты ее спугнула?

Обычно я многое рассказывала родителям, но это… Увиденное даже мне казалось бредом. Они бы точно решили, что я не в себе, расскажи я им о собаке, превратившейся в человека.

– Да, спугнула.

– Слава богу, все обошлось. – Мама присела рядом, взяв мои руки в свои. – Мы так за тебя перепугались! Может, успокаивающего чаю?

– Нет, спасибо, – ответила я, поднимаясь с дивана. – Вы простите, что разбудила… Я просто мусор пошла выкидывать, а там собака не пойми откуда. Все хорошо, пойду спать.

– Надо бы выяснить, что это за пес, позвонить в службу отлова животных, – сказал папа. – Вдруг потерялся, бедняга, бродит один, сам напуганный.

– Да, конечно… – Я медленно попятилась к двери, не отрывая взгляда от родителей. – Доброй ночи.