Я почувствовала, как мое тело перемещается в пространстве. С близкого расстояния рыцарь оказался настоящим красавцем. Он посмотрел на меня, и в его взгляде отчетливо читалось замешательство. Но тут уж ничего удивительного. По воле Клода ему неожиданно пришлось взять меня на руки. Мы встретились страшно смущенными взглядами.

– Надо бы угостить нашу гостью! – Фраза, брошенная Клодом, прогремела в моих ушах, словно гром среди ясного неба.

Глава 8

Ох, вот это я влипла! Спина вся мокрая от испарины. Неужели все это происходит на самом деле – я сижу прямо напротив мерзавца Клода в запертой комнате, и мы пьем чай в непринужденной обстановке? С этим подонком, которому через много лет суждено меня прикончить?

Мы посмотрели друг на друга. Опасаясь, как бы этот тип вдруг не передумал и, вместо того чтобы ждать еще тринадцать лет, не прихлопнул меня прямо сейчас, я торопливо потупила взор. Эй! Только вот не надо винить меня в подобострастии! Это всего лишь инстинкт самосохранения.

Среди нас троих только Клод чувствовал себя в своей тарелке. Рыцарь, оставшийся стоять в углу, заметно нервничал – было видно, что ему не по себе. Само собой, я не знала, что сказать. Я застыла, и только глаза у меня бегали – я то и дело поглядывала на Клода, пытаясь угадать по его выражению, что он задумал.

– А мне никто не говорил, что ты немая.

Я как раз взяла со стола чашку и, услышав, как Клод пробормотал эту фразу, отрывисто икнула.

– Какая же ты тихоня, выходит, тебе тут скучно.

Упс. Может, это роман «Милая принцесса» на меня так повлиял. Но от этих слов, которые он произнес почти шепотом, у меня мороз пробежал спине. Ты думал, мне будет весело, а мне скучно, поэтому хочешь меня убить? Ты это имел в виду?

Я, конечно, вовсе не ждала, что он будет счастлив увидеть свою давно позабытую дочь. Но глаза его источали невероятный холод и глядели так, будто я была вещью, а не живым существом.

Ну, конечно, вот сейчас мы так мирно сидим друг напротив друга, но, если ему вдруг что взбредет в голову, он может прибить меня прямо на месте.

– Ты совсем не умеешь разговаривать?

– Ати умеет лазговаливать!

– Хе-хе!

Осознав, что только что произошло, я изо всех сил напряглась и растянула губы на застывшем лице в улыбке. Ну, все, деваться некуда! Раз начала, надо идти до конца. Я ведь совсем не хочу умирать. Конечно, пока непохоже, чтобы этот гад собирался меня убить. Но даже если не брать во внимание то, что я узнала о нем из книги, рассказы горничных о его похождениях просто не оставляли мне выбора. Страх к нему зародился в душе сам собой.

– Наконец-то я услышал твой голос! А почему до этого ты молчала?

Этот недоумок вообще в курсе, что перед ним пятилетний ребенок? Ну и вопросики! И что я должна ответить?! Что от ужаса язык проглотила?

Не зная, что сказать, я лишь открывала и снова закрывала рот. Но тут на помощь мне пришел рыцарь, стоявший навытяжку у стены.

– Прошу прощения, ваше величество, но я слышал, что в таком возрасте дети часто бывают очень стеснительными.

– Неужели? – переспросил Клод невозмутимо.

Ну, конечно! Ты, придурок! Маленькие дети стесняются! Что тут необычного? А уж оказавшись перед тобой, кто угодно язык проглотит! Не то что маленький ребенок, взрослый не сможет вымолвить ни словечка!

Но стоило мне снова встретиться с ним взглядом, я тут же стушевалась и нервно хихикнула.

Хнык-хнык… Ты совершенно прав, только отпусти, пожалуйста.

Не сводя с меня глаз, Клод лениво откинулся на спинку дивана. В этой позе со своими густыми, непохожими на мои, отливающими золотом волосами он напоминал царственного льва, который прилег отдохнуть.

А я на его фоне была трепыхавшейся добычей – кем-то вроде кролика со связанными лапами или мышью, – зверьком, который умрет, не успев и пикнуть, стоит только льву махнуть лапой.

– Феликс!

– Да, ваше величество!

– Поди вон.

– …

Вот так моего рыцаря бесцеремонно выпроводили из комнаты. Видимо, императору не нравилось, что тот говорил от моего имени.

Эй, постой! Неужели ты так просто уйдешь и оставишь меня тут одну? Ой-ой-ой! Клод, ну что за подлец! Прогнал моего защитника, а я-то теперь как?

Но что оставалось делать рыцарю? Несмотря на мои жалобные взгляды, он лишь поник и покорно, без лишних слов вышел из комнаты. Перед уходом он, кажется, взглянул на меня с жалостью, но легче от этого не стало. Вот черт!

– Ати – это, наверное, прозвище такое?

От страха я совсем не помнила, что успела только что наболтать. Но, похоже, я притворилась милой малышкой, подобно тому, как делала это перед горничными.

– Атанасия. Хм… Атанасия.

Когда он принялся повторять мое имя, будто смакуя его, я поневоле снова напряглась.

– Ты хоть знаешь, что это значит?

Ох, теперь все серьезно. Если Клод заинтересовался моим именем, то это плохой знак. Тут была палка о двух концах, и не угадаешь, каким концом меня отдубасят. Я кивнула с самым невинным видом.

На самом деле я ужасно нервничала. Ведь имя, подобное моему, не имел права носить даже Клод, несмотря на то что был императором.

– Посмела назвать так моего ребенка! Какая же дерзость!

А все потому, что Клод был незаконно рожденным сыном наложницы и оказался на троне не по праву наследования. Как я уже говорила раньше, он взошел на престол, убив прежнего императора, который приходился ему старшим братом.

Сверженного императора звали Анастасиус, а их отца – Эвум. Их имена, как и все имена, принадлежавшие прямым наследникам престола, сочетали в себе значения «вечность» и «бессмертие». То же самое означало имя первой императрицы династии Обелия, которую звали Амвросия.

Если совсем просто, то за всю историю династии Обелия только Клод не обладал воистину императорским именем. И кто знает, может быть, мое имя будило в нем неприязнь. И, вполне возможно, что своей жизнью мне предстояло поплатиться за эту его причуду.

Обернувшись к Клоду, я из последних сил изображала на лице миролюбие.

Я для вас совершенно безопасна. Да и власть меня вовсе не интересует. Все, чего я хочу, – это жить незаметно и так же незаметно улизнуть. Мне не нужна яркая жизнь, я надеюсь лишь, что смогу и дальше оставаться такой же невидимкой. У меня ведь только имя выдающееся. Но, как вы уже сами изволили заметить, я всего лишь букашка, которой всего-то пять лет от роду. С другой стороны, будет досадно, если он сейчас вдруг решит, мол, «Сдохни, мерзкое насекомое!», и раздавит меня сапогом.

– Ну, ты чего? Угощайся!

Может, то была ложная надежда, но казалось, Клод вовсе не собирается меня убивать. С другой стороны, отпускать меня обратно в Рубиновый дворец он тоже явно не планировал. Трудно было сказать, к счастью это или к беде. Однако, услышав его следующие слова, я поняла, что крепко влипла.

– Я приказал принести что-нибудь, что нравится маленьким детям, так что если ты ничего не будешь есть, то, наверно, придется наказать того, кто это все принес.

– Большое спасибо, я с удовольствием!

Ах ты, гад такой! Теперь он еще и угрожает!

Трясущейся рукой я потянулась к вилке, что лежала на изящно сервированном столе. Передо мной были расставлены аппетитного вида десерты, но у меня напрочь пропал аппетит. Вот черт! Кажется, у меня сейчас будет несварение! Я и так сидела, словно на иголках, а еще надо было что-то съесть! А если не стану, Клод может снова схватить кого-то из слуг и казнить! Значит, у меня не остается другого выхода.

Кто знает, может, это сейчас он спокойный, а тут вдруг разъярится и устроит такую же резню, как четыре года назад. И на этот раз мое имя окажется в списке погибших. Хнык-хнык!

– Вкуснотища!

Хоть я и не могла этого проверить, посмотревшись в зеркало, но была уверена, что лицо у меня стало бледным, как у поганки. Тем не менее я заставила себя рассмеяться.

Потому что мне очень хотелось еще немного задержаться на этом свете. Ох! Хочу к Лили! Интересно, он всегда такой разговорчивый? Ой, нет! Еще страшней, если он будет пялиться на меня, не произнося ни слова. Ладно! Давай, говори, сколько влезет. Главное, отпусти меня. Хнык-хнык!

Раз уж так вышло и я теперь здесь, невозможно предсказать, что может случиться. Что же у него на уме, раз я оказалась в самом логове дьявола? Если так пойдет дальше, то до того, как Клод решит меня прикончить, возможно, я сама скончаюсь от разрыва сердца.

– Кто тебя учил манерам?

– Лили.

Похоже, у меня все же был неплохой инстинкт самосохранения. Пока внутри все сжималось от ужаса, я довольно уверенно отвечала на вопросы Клода. Однако то, что он пробормотал в ответ после некоторых размышлений, привело меня в изумление:

– Ну, конечно. Наверное, речь о Лилиан Йорк.

Откуда ему известно полное имя Лили и как он догадался, что я говорила именно о ней?

– Четыре года назад она пришла в Рубиновый дворец и умоляла меня разрешить присматривать за тобой.

Что? Лили и правда так сделала? Ого! Ну, конечно! В этом дурацком романе она всегда была моей любимицей!

– Посмела обратиться ко мне – императору, а сама не ведала страха!

Ой-ой-ой! Он все опасней! Похоже, он и правда со мной расправится. Все это время он говорил со мной спокойным голосом, но отчего-то по спине у меня пробежал холодок. Наблюдая за тем, как я спокойно ем торт, он вдруг медленно произнес:

– Ты хоть знаешь, кто я такой?

Дзинь!

Вилка, которую я держала в руке, со звоном упала в тарелку. Если бы я сейчас стояла, то, наверное, так и осела бы на пол от того, что ноги стали ватными. Губы мелко задрожали.

Наши взгляды встретились – на меня смотрела пара топазовых глаз, точно таких же, как у меня. От страха мне захотелось тут же отвести взгляд, но я поняла, что делать этого ни в коем случае нельзя.

Это было испытание. В прошлой жизни я была круглой сиротой и смогла преодолеть все невзгоды лишь благодаря смекалке. Так что, стоило взглянуть в его глаза, как интуиция мне подсказала: он привел меня сюда вовсе не потому, что я пробудила в его сердце теплые чувства.

Все происходящее с самого начала казалось странным. Ведь он никогда не испытывал интереса к Атанасии. Может, все это было лишь прихотью. А в качестве приза за способность на миг привлечь его внимание, мне выпал шанс, цена которого непомерно высокая.

Казалось, сегодня он снова решал: оставить меня в живых или погубить. Хоть в книге об этом ничего и не сказано, но, может, тогда, в девятилетнем возрасте, Атанасия проходила точно такое же испытание, оказавшись перед Клодом.

Он все так же сидел, уставившись на меня своими бездонными глазами. Однако в них все отчетливей читалась скука.

Я начала заметно нервничать. Если ответ придется ему не по душе, то, должно быть, здесь же наступит мой конец.

Что же делать? Как я должна поступить? Его пальцы бесшумно барабанили по подлокотнику кресла, словно споря с течением времени. И вдруг они замерли.

– Э-э-э… Папа?

Ой, какая же я дура! Когда я необдуманно выпалила это слово, внутри у меня все вопило. Вот прямо тут меня и похоронят. Ну, даже если совсем не знала, что сказать, как можно было назвать этого сумасшедшего императора папой? Ты что, серьезно?! Папа?! Думаешь, можно вот так нести всякую чепуху?

А что, лучше бы просто попросила отрубить тебе голову. Ну и что с того, что все горничные Рубинового дворца называют тебя принцессой? Ты что, и правда решила, что ты и есть та самая Атанасия? Уж лучше бы просто сказала, мол, я ее высочество Правительница великой и могучей империи Обелия.

Но к моему огромному удивлению, Клод не стал меня убивать. Он медленно потер подбородок и, лениво приоткрыв глаза, продолжил смотреть на меня, будто ожидая, что я еще что-то добавлю.

Ну что? Так, значит, я не ошиблась?