Я считаю, что все зависит от причин, по которым человек выбирает профессию следственного судьи. Для меня это большая ответственность и интерес к судьбам людей, к их историям. Когда жертвы говорят: «Мы доверяем вам, госпожа судья», «Мы доверяем правосудию», – это лишь подчеркивает их ожидания от нашей работы: «Вы не имеете права нас подвести». Поэтому я чувствую необходимость встать на защиту этих людей. Слушания по гражданским делам воодушевляют меня и наполняют мотивацией.

Мы олицетворяем выбор общества, чтобы попытаться исправить предрассудки и трагедию, попытаться восстановить баланс, нарушенный жестокими событиями. Если правосудие не будет вмешиваться после нарушения социального равновесия, семья жертвы останется без умиротворения.

Работа, основанная на обмене мнениями

Обмен мнениями с жертвой, обвинением и обвиняемым – это, пожалуй, одна из моих самых любимых частей работы. Да, бывают моменты, когда вести переговоры сложно, независимо от роли человека в рассматриваемом деле.

Обмен мнениями со следователями, особенно по сложным делам, помогает направить расследование в нужное русло. Мы часто обсуждаем детали и идеи в моем кабинете или по телефону. Эти разговоры и обмен информацией помогают нам разработать стратегию расследования, которая, как мы надеемся, окажется полезной. Мы также проводим очень интересные дискуссии с экспертами по техническим заключениям, для которых требуются дополнительные разъяснения, чтобы понять проведенные анализы и их результаты.

Какие качества вы бы порекомендовали судье-следователю?

Я думаю, что вы должны быть увлечены, преданы своему делу и мотивированы работой, чтобы получать от нее удовлетворение. Если судье становится скучно или надоедает его работа, он должен уйти. Люди, для которых мы выносим решения, ждут от нас очень многого, и мы обязаны это оправдать.

Каковы основные трудности в вашей работе?

Перегруженность работой – не только нашей, но и наших партнеров – следователей, экспертов и адвокатов. Порой сложно мотивировать их на работу над новым делом, потому что они могут одновременно работать над тремя или четырьмя сложными делами. К этому следует добавить постоянную ротацию мировых судей, вызванную ограничениями, связанными с карьерным развитием. Молодые магистраты вынуждены переходить на другую должность через несколько лет работы, не успев накопить достаточного опыта на данном месте, не достигнув первого класса. Корпус мировых судей состоит, по сути, из двух классов, а также неиерархических магистратов. Переход из второго класса – класса для первых нескольких лет работы – в первый класс, который открывает новые обязанности и новые функции, обычно происходит не ранее, чем через семь лет. В течение этого времени магистрат обычно сменяет две или три должности. После присвоения первого класса чаще всего приходится занимать должность в течение более длительного периода.

Безусловно, можно оставаться во втором классе более семи лет, однако это значительно замедляет развитие. Изменение места работы, должности, обязанностей или юрисдикции всегда приносит пользу магистратам. Во всяком случае, таково мое мнение.

Приятные и неприятные случаи

Как-то я проводила очень тяжелый допрос, который оказался настолько напряженным, что конвоир был вынужден вывести человека и сопроводить его обратно в изолятор. Разговор перешел на повышенные тона, и в какой-то момент я поняла, что продолжать дискуссию невозможно, учитывая агрессию и угрозы для жизни со стороны обвиняемого. В тот момент я была зла на него, но еще больше на саму себя. Разочарована тем, что мне не удалось спокойно поговорить с этим человеком. Я не хотела прекращать допрос. Мне было необходимо, чтобы он подтвердил то, что казалось очевидным. Пыталась указать ему на несоответствия в его показаниях, однако он продолжал настаивать на своих словах. Конструктивный разговор был попросту невозможен.

Можно было отстраниться и закончить допрос раньше, но я так не могу. Для меня крайне важно получить какие-то объяснения. Я восприняла это как неудачу, тем более что знаю, насколько жестким может быть содержание под стражей. Попыталась объяснить ему ситуацию, вовлечь его в обсуждение, но, к сожалению, когда человек не хочет говорить, заставить его вести диалог – очень сложная задача.

Были другие истории, которые меня тронули. Мне вспоминается случай с несовершеннолетним, который оказался под следствием за очень серьезные правонарушения. Сначала наше общение было довольно холодным, но вскоре я заметила положительные изменения: он стал лучше выглядеть, более открыт, с энтузиазмом делился новостями из своей жизни. Особенно его радовало, когда я отмечала его достижения. Меня это тронуло, хотя я всегда остаюсь сдержанной, потому что профессиональный опыт в судебной сфере, как и, думаю, в полиции или жандармерии, учит нас сохранять осторожность, когда речь идет о развитии личности.

Какие дела затрагивают вас больше всего?

В основном это дела о нанесении телесных повреждений, которые оказывают прямое, длительное и деструктивное воздействие на личность человека. Невозможно перечислить самые жестокие и значимые ситуации, потому что, когда речь идет о личной травме, это всегда сложно и болезненно.

Помимо обстоятельств ситуации, на нас могут влиять и люди, с которыми мы сталкиваемся. Иногда нас ошеломляет несоответствие между образом, который мы составили о человеке, читая досье, и человеком, который в итоге предстает перед нами, учитывая факты о нем, которые, как правило, обесчеловечивают. Все мы – магистраты, подследственные, участники гражданского процесса и адвокаты – мужчины и женщины со своими качествами, недостатками и несовершенствами, все мы в итоге – просто люди.

Как ваша работа влияет на вашу личную жизнь?

Помню, как однажды поздно вечером, возвращаясь домой, увидела на обочине дороги человека, чье поведение вызвало у меня настороженность. Я запомнила все – время, место, во что он был одет. Звучит странно, но такая реакция стала для меня привычной. Я заметила, что стала намного бдительнее, особенно после того, как увидела, как порой серьезное насилие происходило без каких-либо реальных мотивов или после незначительных ссор. В конце концов, мы тоже люди, и все, что мы видим на работе, неизбежно вплетается в наши личные истории.

Трудности работы

Самое сложное для меня – объявить, что расследование не смогло прояснить факты, или дать ответы жертвам или потерпевшим, особенно когда остаются сомнения и мы знаем, что никакое техническое расследование, допросы или слушания не позволят нам продвинуться дальше. В этом случае необходимо принять решение о прекращении дела и убедить стороны согласиться с ним. К счастью, такие ситуации встречаются редко.

Одно из моих дел – старое, до сих пор нераскрытое: по нему было проведено множество расследований, но следователи продолжают свою работу. Мне очень нравится это дело, но также расстраиваюсь, потому что не могу полностью в него погрузиться. Я изучаю его понемногу, но понимаю, что это не совсем то же самое, что прочитать все дело целиком.

Несмотря на то что у меня нет законодательного ограничения по количеству допросов, учитывая мою загруженность, возможность допросить людей есть лишь единожды – кроме допроса при первой явке и случаев, когда я принимаю решение о прекращении дела, чтобы дать объяснения потерпевшим.

НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА ОКРУЖНОЙ ПОЛИЦИИ

ЭРИК ДИТЕМАНН

Почему вы решили стать полицейским?

Это было призвание. Возможно, воображение руководило мной. Образ полицейского из кино и телевидения вдохновил меня и, вероятно, определил мой выбор. Конечно, суровая реальность быстро меня образумила.

Хотя эта работа время от времени дарит захватывающие моменты, чаще она связана с ограничениями и обязательствами, которые могут разочаровывать по сравнению с предыдущими представлениями. Главное – не потерять веру, которая побудила нас к этому выбору, и продолжать следовать ей.

Что вам нравится в следственной работе?

Несколько аспектов:

– разнообразие: никогда не знаешь, с чего и когда начнется твой день, как и его завершение всегда туманно, в любой момент тебя могут привлечь в какое-то дело. Например, однажды жена сотрудника оперативного подразделения комиссариата полиции, которым я в настоящее время управляю, предложила мне опцион на покупку ее офиса;

– человеческие контакты. В ходе своей работы я познакомился с удивительными людьми – интересными, обаятельными, интеллектуальными. Эти знакомства происходят по обе стороны «юридического забора»;

– личное развитие. Каждый день приносит новые знания и опыт. Моя работа позволяет сталкиваться с представителями всех слоев общества, и это требует постоянного изучения и адаптации к изменяющимся условиям.

В чем трудности работы следователя?

Контроль эмоций, что не всегда легко, когда ты регулярно сталкиваешься с человеческими страданиями и смертью. Например, в начале своей карьеры я был назначен в уголовный отдел, который систематически отправляли расследовать случаи, связанные с обнаружением трупов. Я сталкивался со смертью во всех ее проявлениях. Как результат, приходится наращивать защитный панцирь, чтобы не погрузиться в то, что иногда можно назвать «крушениями жизни».

Интеллектуальные задачи, которые ставят перед нами более сложные дела.

Как стать хорошим следователем?

Когда я начинал работать в этой профессии, мы находились под опекой старших, которые обучали нас с пониманием. Мы начинали как «подмастерья», потом поднимались все выше в иерархии, чтобы в итоге управлять несколькими людьми, затем большим количеством. Эта опека была формирующей и позволила нам раскрыть свой талант.

Какими качествами должен обладать хороший следователь?

Смирение перед лицом неизвестности, перед лицом человеческой природы. Все это удивляет нас постоянно, в хорошем и плохом смысле. Надо уметь принимать это.

Жажда учиться: чтобы заниматься своей профессией, нам очень важно изучить определенный набор навыков.

Доступность. Несмотря на то что с годами мы обрастаем профессиональным «панцирем» реальности, мы должны оставаться доступными для людей, с которыми мы контактируем. Также необходимо уметь проявлять эмпатию.

Уважение к людям, с которыми мы имеем дело (коллегам, партнерам или общественности, которой мы служим).

Какие судебные дела произвели на вас наибольшее впечатление?

Дела, связанные с детьми, никогда и никого не оставляют равнодушными. Порой мы сталкиваемся с очень серьезными ситуациями или изображениями (например, детской порнографии), которые трудно вынести.

Бороться с эмоциями бывает сложно, каждый справляется как может: кто-то ищет утешение в алкоголе, в спорте или создании семьи. Лично для меня семья стала надежным тылом – местом, где я могу восстановить свои силы. Плавание в бассейне и катание на горном велосипеде также помогают мне прояснить мысли и обрести душевное равновесие.

В процессе работы иногда везет на одно или несколько дел, которые попадают в заголовки газет из-за своей необычности. Одно из таких дел – дело женщины – матери, которая тайно работала проституткой в Швейцарии и в итоге трагическим образом убила своего клиента. Мужчина периодически подвозил ее и начал слишком сильно к ней прижиматься, поэтому она убила его ножом, который перед этим попросила его купить.

Я работал над этим делом в течение пяти лет. На самом деле между самим происшествием и вынесением решения, а затем апелляцией (апелляциями) проходит несколько лет. Эта история о насилии пользовалась большим успехом в прессе и на телевидении (например, программа Faites entrer l’accusé). Зрители и сегодня регулярно говорят со мной о ней, поскольку эти программы повторяют снова и снова на некоторых каналах.

Какое влияние оказали эти громкие судебные дела на вас или ваших коллег?

Тут никуда не денешься: мы неизбежно «приносим работу домой». Громкие дела тянутся по несколько лет, и нам приходится жить вместе с ними. Невозможно считать дело закрытым, пока не исчерпаны все стадии обжалования после вынесения приговора.