Перепуганная внезапными криками, я остановилась как вкопанная, не в силах пошевелиться. Слуги начали спешно покидать покои наследного принца, даже старик-лекарь собрал инструменты в ридикюльчик и, поклонившись своей госпоже, отправился восвояси. Я же никак не могла пересилить шок и вернуть себе контроль над телом. На глаза навернулись слёзы.

«Нельзя реветь. Только не перед ней. Ни в коем случае не показывать своей слабости. Крепись, Дафна. Боги не оставят своего любимца в беде», – увещевала я саму себя, пытаясь не расплакаться перед правительницей.

– Боги! – вдруг вырвалось у меня.

– Что? Ты ещё здесь? – Её Величество в очередной раз зыркнула на меня, как на своего злейшего врага.

– С Вашего позволения, я бы хотела помолиться о здравии супруга, – выпалила я, вспомнив кое-что очень важное.

– Так иди и молись! Если Филипп не поправится, тебе придётся несладко. – Она уже не смотрела в мою сторону. Сидела, взяв принца за руку, и тихонько поглаживала его ладонь.

Было очевидно, что для неё он не просто наследник, а средоточие всех её чаяний и мечтаний. Я не стала задерживаться, так как поняла, что, скорее всего, она накричала на меня, потому что была напугана и переживала за сына. Кто я такая, чтобы винить мать в том, что она любит своего отпрыска… сверх меры?

***

«И как я раньше не додумалась?» – корила я себя, быстрым шагом направляясь в храм Пресветлых, который имелся при дворце.

Да, сила у диалов передавалась только по мужской линии, и наследник всегда рождался один и только от законной супруги. В то время как дочерей могло быть несметное множество. Но и потомки женского пола обладали определёнными преимуществами по сравнению с простыми смертными. Все дочери правителей и самых сильных высших могли взывать к Богам, пока не лишились невинности. Начиная с тринадцати лет и пока оставались чисты, девочки имели право обратиться к Пресветлым с мольбой, и те, как ни странно, их слышали и помогали.

Сильнейшие нашего мира обитали в чертогах на Небесах, никто и никогда их не видел, но все точно знали, что женщин среди них нет. Пресветлые – мужчины, диалы, наделённые огромной властью. Когда-то давно они установили правила, по которым существовал этот мир, отправили на землю своих подопечных – высших, чтобы те помогали смертным и управляли ими, а сами отправились на Небеса, обособившись от всего. Но стоило невинной дочери одного из правителей воззвать к ним, они непременно откликались на её мольбу. Важно помнить одно: ни в коем случае не просить за себя. Девушка могла пожелать здоровья близким, завершения войны, которую вела её страна, лучшей доли для бездомных и больных, но для себя любимой ничего вымаливать было нельзя.

– Пожалуйста, только бы сработало, – шептала я, входя в святая святых столичного дворца.

В храме царила полнейшая тишина. Только голуби, оккупировавшие окна с витражами, курлыкали время от времени. Но даже они старались не шуметь. Видимо, аура этого места ощущалась всеми живыми созданиями.

В центре мраморного зала имелся небольшой алтарь, на котором лежал толстенный древний фолиант – сборник молитв на забытом языке. Его знали только служители Пресветлых и те, что ещё могли взывать к ним. Стоило дочери правителя выйти замуж и лишиться невинности, она тут же теряла возможность читать писания.

Я подошла к каменному возвышению и раскрыла книгу на нужной странице. Просто знала, какая именно потребуется в моём случае. Упав на колени возле алтаря, стала читать молитву. Закончив, собралась с мыслями, чтобы верно сформулировать просьбу.

– О, Пресветлые! Молю, помогите моему супругу одолеть недуг и как можно скорее прийти в себя. Дайте ему сил справиться с заданием, порученным ему отцом. Ниспошлите озарение, помощь, которая так необходима. Пусть Ипервория снова заживёт так, как прежде, не зная забот. Её подданные и правители никогда не нарушали ваших заветов, чтили и уважали вас. Проявите к ним снисхождение и поддержите в это трудное для страны время. На вас уповаю, – последние слова я уже практически шептала, так как сама просьба всегда отнимала массу сил.

Книгу я в руках не держала, но стоило мне слегка перевести дух, как она с грохотом упала на пол. Такого не случалось ещё ни разу. Я не впервые молилась Богам и знала таинство наизусть. Если Пресветлые услышали просьбу, они посылали какое-то знамение. В окно могла залететь птица, или, если погода была пасмурной, проглянуть лучик солнца из-за туч. Но никогда мне не доводилось становиться свидетельницей такого ответа от всемогущих.

Поднявшись, я подошла к упавшему фолианту и заглянула на страничку, которая при этом открылась. Никакой молитвы на ней не было, только в самом углу мелкими буквами была оставлена какая-то пометка. Не золотыми чернилами, как все остальные тексты, а простыми, чёрными.

«Пресветлые всё видят и всё слышат. Наберись терпения, дитя, и тебе воздастся,» – гласила надпись.

На улице начало темнеть. Я водрузила тяжеленный молитвенник на место и поспешила вернуться в свои покои. Мне совершенно не хотелось сейчас попасться на глаза свекрови. То, как она вела себя при нашей последней встрече, доказало, что мы не просто не поладим, а станем друг для друга бельмом на глазу.

В дворцовых окнах зажглись огни, на небе миллиардами мерцали звёзды. Невидимые пока простым смертным, они были заметны мне. Их, равно как и силу в глазах диалов, я видела так же отчётливо, как своё отражение в зеркале. Филипп обладал огромным потенциалом и практическим неисчерпаемым резервом. Таких, как он, в нашем мире единицы. Но что мне с того? Разве осознание этого делает меня счастливее? Да, я его законная жена, обладающая титулом и купающаяся в роскоши. Вот только всему этому я предпочла бы куда более скромные условия и небольшой достаток, зародись между нами любовь. Настоящее искреннее чувство, а не то животное утоление собственного вожделения, которое мне довелось наблюдать в нашу первую ночь. Их ночь.

Кляня себя за слабовольность и терпимость, я всё же вернулась в выделенную мне спальню. Служанки здесь не оказалось, поэтому пришлось самой избавляться от платья и заколок. Пару раз уколовшись об острые шпильки, я всё-таки не выдержала и дала волю чувствам. Села на постель и, закрыв лицо руками, тихонько заскулила. Плакать было просто нечем. Казалось, что за несколько дней в этом месте я успела выплакать их все. Ах, если бы я знала, что слёзы мне придётся пролить ещё не единожды.

\

Наутро мне с трудом удалось продрать глаза. Ночной срыв сказался, в том числе и на моей внешности. Лицо опухло, голова болела, а недосып вызывал общую слабость.

– Ваше Высочество, что же вы себя не бережёте? Вон как испереживались за супруга. На вас же без слёз не взглянешь, – не стеснялась открыто выражать свои чувства моя служанка.

«Интересно, смогу ли я провести хоть один день в этом дворце и не проронить ни слезинки?» – подумала я про себя.

– Как же быть? Вы же, поди, и не знаете ничего. Его Высочеству стало лучше. Пришли в себя к утру. Но мне кажется, что уж лучше бы они ещё в обмороке полежали денёк-другой, – покачала она головой.

– Что-то случилось? – заинтересовавшись сплетнями, что ходили по дворцу, спросила я.

– Да как же? Они как узнали, что к нам гости из Дикеи скоро пожалуют, так рвут и мечут. Никто угомонить не может. Слуги Его Величества все по углам разбежались, господа диалы чуть главную приёмную не разнесли, пока кхм… беседовали.

– Что за гости? – не сдержалась я, так как упоминание этого небогатого государства всегда будило во мне нечто светлое и доброе. Жаль, что всё это в прошлом, а моё настоящее серо и угрюмо.

– Не знаю. Говорят, какие-то важные военные. Не разбираюсь я в этих делах, госпожа. Давайте-ка я помогу вам одеться. Пора уже к обеду спускаться, завтрак-то вы проспали. – Служанка подала мне умывальное полотенце и приветливо улыбнулась.

Болтушка болтушкой, но на сердце от такого простого жеста небезразличия стало теплее.

Глава 7. Нелюбовь

Филипп

Я сидел в своем кабинете, обхватив руками голову и пытаясь хоть как-то справиться с раздирающими меня изнутри противоречиями.

А всë из-за неë.

Эту милую девчушку я взял в жены исключительно для того, чтобы заключить политический союз с Лиссией – самым богатым из королевств.

Да и сделать это было несложно. Десятая дочь их правителя – скромная и очевидно неизбалованная мужским вниманием. Мне достаточно было всего лишь выказать свой интерес, как эта наивная принцесска уже ловила каждый мой взгляд и смотрела с обожанием.

И вот на моём запястье красуется брачное украшение, а что толку? Да, её папенька прислал обещанное приданое, но, когда я на него соглашался, у нас ещё не было неприятностей на границе. Теперь же дефицит казны ненадолго закрыт, но головной боли меньше не стало. Нужно срочно найти решение проблемы, или отец отправит просьбу о помощи этим недомагам из Дикеи. Никогда не любил менталистов, но, пока все они находились далеко, меня это не волновало. Почти все. Один являлся занозой в заднице, даже пребывая за множество километров.

Его Величество то и дело ставили мне в пример талантливого наследника Милдора Справедливого. Казалось, что бы я ни делал, в итоге всё сведётся к тому, что старший принц Дикеи справился бы быстрее и утончённее. И умён, и мордой вышел, и котелок варит так, что любого обхитрить способен. Всё в этом засранце восхищало отца. Мне же оставалось довольствоваться редкими похвалами в свой адрес, да и те высказывались не мне лично, а каким-нибудь советникам на очередном сборе знати.

Высшие – маги, которым неведомы границы возможного. С моим даром управлять каменной породой я мог бы сравнять с землёй все шахты Дикеи, в которых она черпала берит, и отправить эту страну в забытье, но нет. Мы не всесильны. И дело даже не в том, что резерв можно просто-напросто исчерпать, а в том, что диалы обязаны жить по законам Пресветлых. Как богов, чтить своих отцов, следовать правилам, установленным всемогущими, почитать их и никогда… ни при каких условиях не нарушать заветов.

Я любил своего родителя. По крайней мере, старался. Уважал так точно. Но с его стороны ответных чувств не замечал ни разу. Конечно, Богами же не завещано демонстрировать привязанность к наследникам. Но, когда я был ребёнком, мне этого никто не объяснил, а понять сам я был не в состоянии.

Матушка же, наоборот, носилась со мной как с писаной торбой. Но разве мог я – диал с практически неограниченным потенциалом – опуститься до телячьих нежностей и обнять её в ответ, когда она сжимала меня в крепких объятьях. Всё, что я помнил из детства о правительнице, так или иначе ассоциировалось со словами, что она говорила мне при каждой нашей встрече: «Филипп, ты просто обязан быть сильнее всех. Материя в твоей власти, скоро будет и вся страна. А если что-то пойдёт не так, мама поможет. Трон твой по праву, и никому, кроме тебя, на нём не сидеть. Будь непреклонен, словно камень, которым управляешь, и всё сладится».

Слышать это из года в год было неприятно. Спустя десять лет после обретения дарованной души при виде матери я вспоминал лишь то, что мне нужно походить на камень. Холодный, твёрдый и непрошибаемый – вот каким его видел я. Поэтому старался соответствовать.

Давалось мне это легко. Отец не дарил мне признания либо каких-то других искренних чувств, кроме ощущения вечного несоответствия высоким требованиям. Матушка требовала каменного сердца и твёрдой воли, братьев или сестёр они мне не подарили, а друзей я не желал заводить сам. Женщин выбирал исключительно для наслаждения, не более. Да и они от меня всегда ждали богатств и драгоценностей. Взаимовыгодный обмен.

Нравилось ли мне это? Возможно. По крайней мере, всё было понятно, привычно и спокойно.

А потом… потом моя маленькая молодая супруга в порыве чувств выкрикнула, что любит меня.

И это было сродни удару булавой по незащищенной голове.

Множество раз мне доводилось слышать, как молодые либо супруги говорили друг другу подобное, но я и предположить не мог, что услышу это в свой адрес.

Даже в период сватовства я писал Дафне о привязанности, не более.