– Нет, конечно, не погибнет, – горько усмехнулся Дубинин. – Замену мы найдем, в руководстве холдинга уже занимаются этим, но, как бы вам это объяснить… Комбинат на рынке из-за этого несчастья сильно «просел». Мы отстанем на месяц или два, и наше место в промышленном кластере региона займет другой игрок. И все. Мы не получим те контракты, которые рассчитывали получить, сырьевой сектор вынужден будет искать дополнительные сегменты на рынке сбыта, нам придется оптимизировать кадровую структуру комбината, которая была заточена под перспективы роста. Это отход во вчерашний день. Комбинат будет работать, но мы не вскочили на подножку того поезда, который вывел бы нас вперед, в лидеры. И придется несколько лет снова готовиться к рывку. Не пять-десять лет, конечно, но год или два мы точно потратим.

– А кому выгодно так «просадить» ваш комбинат? – поинтересовался Стас. – Кто ваши прямые конкуренты?

– Вы что? – поднял удивленные глаза на полковника генеральный директор. – Возможно, конечно, такое предположить, но мы не на Диком Западе, не в гангстерские времена живем. Есть тысячи способов воздействовать на конкурента, не прибегая к пролитию крови. И потом, это ведь не кардинальное решение проблемы, так конкурента на рынке не устранить. Проще нанять человека, который совершит аварию на производстве, выведет из строя энергосистемы. А убить директора по инновациям… Бессмыслица! Через год или два мы снова выйдем в лидеры. Нет, это невозможно. Овчинка выделки не стоит!

Сыщики вышли из кабинета генерального директора и остановились. Гуров предупреждающе поднял палец, намекая, что в этих стенах не стоит ничего обсуждать. Тем более что к ним направлялась Поплавская.

– Давай, Стас, в местную полицию, – быстро заговорил он. – Пообщайся с опером, со следователем, узнай, что они думают об этом. Вечером встретимся и обсудим…

Когда Поплавская с вежливой улыбкой подошла к ним, Крячко подмигнул ей и со словами «знаю я тут одно местечко, где можно вкусно и недорого перекусить», направился к лестнице. Поплавская удивленно посмотрела ему вслед и повернулась к Гурову:

– У нас замечательно готовят в собственной столовой. Могу проводить вас в директорский зал. Или вы предпочитаете в городе, в ресторане?

– Это успеется, – отмахнулся Лев. – Мне бы хотелось поговорить с вами, Регина. Генеральный занят, у него сидеть и беседовать долго не получится. Думаю, что вы сможете уделить мне больше времени, чем Валерий Владимирович.

– Конечно, конечно, – заверила женщина. – Я в полном вашем распоряжении. Пойдемте в комнату для переговоров. Там тихо, и там есть кофемашина.

– А разве у вас нет вашего личного офиса? – Гуров сделал вид, что удивился. – Я полагал, что при вашей должности начальника секретариата… Кстати, а что это за должность такая? Мне, как человеку, далекому от производственных сфер, не совсем понятно.

– У меня есть рабочее место, но это никак нельзя назвать кабинетом, – грустно улыбнулась Поплавская. – Руководитель секретариата – это организатор делопроизводства и рабочего процесса своего шефа. Моим шефом был Загороднев. Замечательный человек, умный, деликатный, эрудированный. И хороший руководитель. В моем подчинении три секретаря, два курьера и много оргтехники. А если фактически, то вся переписка, большей частью – электронная. А еще поиск материалов, информация с сайтов, подготовка презентаций, как в цифровом виде, так и встреч в нашем деловом центре. Одним словом, я вместе с секретариатом – руки и ноги шефа. А он – мозг. Проходите, вот и наша переговорная комната.

Гуров вошел в предложенную открытую дверь и осмотрелся. Уютная комната с большим овальным столом, вокруг которого расставлены два десятка кресел. Напротив каждого кресла стопка чистой бумаги, стикеры, стаканчик с ручками и карандашами. У стены небольшой столик и шкафчик. Кофейный аппарат, который мелет и заваривает кофе, источал тонкий и приятный аромат. Поплавская, уловив мимику гостя, подошла к столу и, нажимая кнопку, спросила:

– Вам с сахаром, со сливками?

– С сахаром, – ответил Лев и уселся в удобное кресло так, чтобы видеть собеседницу. – А давайте, Регина, поговорим о Загородневе. Вы хорошо его знали?

Поплавская промолчала, занимаясь кофе. Гуров смотрел на ее спину и думал, что порой и спины умеют быть красноречивыми. Эта женщина умела владеть собой, как аристократка древнего британского рода, но вот ее спина… Как-то напряжена, чуть сутулится Регина, стоя у кофемашины. Думает, что ответить? А что тут думать? Вопрос несложный. Боится попасть в число подозреваемых? А откуда она вообще может знать о таких специфических категориях? Она вращается не в криминальной среде и не в полицейской.

– Конечно, я хорошо знала Андрея Максимовича, – ответила Регина, возвращаясь к овальному столу и ставя на него две чашки кофе. – Мы ведь четыре года в одной упряжке. Все кипело и бурлило с момента основания комбината. Мы все тут друг друга хорошо знаем. Напряженная работа в команде раскрывает людей до предела. Ничего не утаишь, не спрячешься за чужими спинами, потому что в команде у каждого своя роль, своя задача. Загороднев был умницей, он был лидером и генератором идей. С ним легко работалось. Вы, наверное, спросите про врагов?

– Спрошу, – подтвердил Лев, вглядываясь в лицо Поплавской и пытаясь понять, играет она или говорит искренне. – Были у вашего шефа враги? Реальные, кто затаил на него настоящую злобу и хотел бы его смерти.

– Не уверена, что знаю это на сто процентов, – пожала плечами Регина, – но, думаю, таких не было. Да и кому мог Загороднев так сильно перейти дорогу, чтобы на него затаили настоящую лютую злобу? Он не полицейский, не судья, не налоговый, простите, сотрудник. В этом мире, в котором живу я, в котором жил и работал он, все просто: либо ты сумел, потому что умный, либо тебя обошли, и ты остался на обочине. Я понимаю, что вы многое повидали в жизни, сталкивались с преступлениями в самых разных областях жизни, но поверьте, в нашем мире, мире бизнеса, так не убивают. Знаю, что были во времена перестройки жуткие случаи, но сейчас проще и надежнее победить соперника в бескровной схватке на рынке, чем вот так… убивать, рисковать. Да и не личность решает все, а идея.

– Какая идея? – удивился Гуров, внимательно слушая женщину.

– Идея, концепция, проект. Вы же не думаете, что смерть одного, пусть талантливого, но рядового человека может остановить развитие такого огромного предприятия или целого региона? Всегда любой проект – это труд многих людей, это даже не какой-то мифический план, это движение вперед, обоснованное временем, развитием промышленности, управленческой науки, маркетинга.

– Красиво вы говорите! – искренне восхитился Лев. – А что вы оканчивали?

– Физфак университета здесь, в Новосибирске, аспирантуру. А четыре года назад, непосредственно перед поступлением на работу сюда, еще и курсы в Технопарке «Инновационного центра ABN» по направлению «управление и маркетинг на современном предприятии».

– И вы полагаете, что Загороднева убили по какой угодно причине, но только не по той, что связана с его работой?

– Конечно, – убежденно кивнула Поплавская, красиво положив ногу на ногу. – Это ведь ничего не меняет. Его смерть ничего не остановит. Есть команда, которая работала несколько месяцев над этим проектом, есть ведущий специалист, правая рука Загороднева. Его фамилия Руденков. Я познакомлю вас с ним. Есть связи, есть налаженные контакты со сторонними научными и производственными организациями, договорные отношения. И что, все это рухнет из-за одного человека? Вы сами в это верите, Лев Иванович? Просто как взрослый грамотный человек?

Глава 2

В местном отделении полиции Крячко с распростертыми объятиями не встретили. Оперативный дежурный сначала напрягся, потом мужественно потребовал от «полковника из Москвы» документы. И только потом, взывая к разуму и минимальной осторожности, стал извиняться, признавая, что сообщение о визите сотрудников центрального аппарата МВД к ним пришло еще вчера.

Крячко, подперев кулаком щеку и глядя через окошечко в стеклянной стене на дежурного, выжидал положенное количество минут, которое ему подсказывало его воспитание, потом холодно заявил:

– Мне нужна старший следователь Ольга Евгеньевна Владимирова.

Дежурный явно растерялся. Видимо, он не получил указаний говорить о сотрудниках управления и давать какие-то сведения без ведома начальства. Но это было делом обычным, с таким Стас за время командировок с Гуровым насмотрелся вдоволь. Он показал пальцем на стенд у входа, на котором были написаны фамилии сотрудников и номера кабинетов по этажам, потом указал пальцем на застекленный ящик за спиной дежурного, где хранились ключи от кабинетов, и с улыбкой заметил:

– Ольга Евгеньевна на месте, ключа от ее кабинета на гвоздике нет. Ну так что? Меня помощник проводит на третий этаж или я сам?

Следователь Владимирова оказалась сухой и высокой, на вид лет сорока. Тонкие поджатые губы, прищуренный взгляд колючих серых глаз и прямая осанка говорили о натуре строгой, даже придирчивой женщины, которая не терпит ничьего мнения, кроме своего.

– Да, Станислав Васильевич, там все очевидно, с этим Загородневым, – стала рассказывать следователь. – Вы, конечно, понимаете, что ваш статус полковника центрального аппарата МВД не дает вам права требовать от меня разглашения материалов следствия. Только представитель Следственного комитета, по принадлежности, так сказать…

– Не требую я от вас разглашения, – успокоил ее Крячко. – Мне просто нужно знать ваше мнение и понять, на чем оно основано. Почему вы склоняетесь к версии ограбления и убийства?

– Насчет убийства я бы не стала пока так уверенно говорить, – заметила Владимирова. – Человек, будучи в изрядном подпитии, споткнулся, или у него закружилась голова, или ему стало плохо, и он упал. Упал и ударился головой о бетонный бордюр. Это неоспоримый факт, зафиксированный и подтвержденный. То, что Загороднева кто-то толкнул, умышленно или случайно, а тем более, что его кто-то с силой ударил, лежащего, головой о бетон – пока не доказано и даже не имеет соответствующих улик. О чем можно говорить? Мы, конечно, проработаем все версии, как положено, но пока никаких оснований сомневаться в смерти в результате несчастного случая у меня нет.

– Но ограбление было?

– Действительно, из карманов погибшего, по свидетельству его жены, пропали бумажник, смартфон. С его руки исчезли часы фирмы «Брайтлинг» с голубым циферблатом, стоимостью более 400 тысяч рублей.

– Вы проверяли, насколько просто проникнуть в Матвеево постороннему лицу, какому-то проходимцу, который мог бы обобрать пьяного или даже убить его?

– Этот поселок не лучше и не хуже других элитных коттеджных поселков. Перелез через забор, и твори, что хочешь. Да, камеры наружного наблюдения на территории есть, но они не охватывают всю площадь поселка. Кстати, в уголовном деле есть показания свидетелей о том, что проникновения в поселок имели место быть и ранее. И это понятно, Станислав Васильевич. Там же никто не станет натягивать колючую проволоку под током или строить трехметровый бетонный забор. Красиво, цивилизованно, но для ленивых. Кому надо, и туда залезет, чтобы поживиться.

– Ну да, – кивнул Стас, – ну да.

Спорить, требовать и доказывать смысла не было. То, что положено знать о ходе следствия оперативнику, знает тот оперуполномоченный, который вместе со следователем работает по этому делу. Но если московским сыщикам понадобится срочно более полная информация, то Владимировой прикажут поделиться ею с Гуровым и Крячко ее начальники. По требованию из Москвы, конечно.

– Спасибо, Ольга Евгеньевна. – Он поднялся и вежливо улыбнулся, произнося «дежурную» фразу: – Благодарю вас. Держите меня, пожалуйста, в курсе событий. До свидания.

Со следователем было все понятно. Такое встречается иногда, как это ни печально. Сотрудники пытаются уменьшить себе нагрузку. Пытаются при малейшей возможности подвести под постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Как сейчас с делом Загороднева. Несчастный случай, собраны все доказательства, результаты всех необходимых экспертиз – и все. В возбуждении уголовного дела «отказывают». «Вовремя мы приехали, – подумал Стас. – Сейчас следователь не будет спешить с «отказными материалами». Дождется нашего отъезда».

– Простите, вы Букатов? – с виноватым видом остановил он в коридоре молодого оперативника, хотя прекрасно знал, кто перед ним.