– Это называется «семиколон». Чарльз объяснил пару дней назад. Писатели используют такой знак, когда не хотят заканчивать предложение. Это такая история, которую еще не рассказали до конца.

Чем больше я об этом думал, тем больше точка с запятой подходила мне и Скай.

Моей и ее истории.

– Скай, наша история не заканчивается, – уверил я ее. – У тебя будет замечательная семья. Собака. И тебе больше не придется ждать, пока мама тебя заберет. У тебя все будет хорошо.

Какое-то время Скай молча разглядывала точку с запятой, и когда подняла на меня глаза, в них уже высохли слезы.

Она выглядела почти счастливой.

– Мне нравится, – тихо прошептала Скай и прижала к груди маленькие коленки.

– Мне тоже. Каждый раз, как вспомнишь обо мне, рисуй на запястье этот значок.

Скай быстро закивала, и когда я увидел у нее на лице улыбку, мой мир пришел в норму. На время. Потому что вскоре она уехала, и у меня от нее осталась лишь точка с запятой.

* * *

– Ну что ты, малышка. Обещаю, через пару дней мы приедем сюда в гости. Мы будем навещать твоего друга так часто, как захочешь, хорошо?

Женщина, которая приехала за Скай, была действительно очень доброй. У нее были светлые волнистые волосы, а улыбка напоминала Хизер. Та стояла рядом со мной, пока Чарльз относил маленький розовый чемодан Скай в черную машину женщины. Машина была гигантская, и мне хотелось туда залезть и поехать с ними.

Скай стояла перед женщиной, опустив глаза, и носком сандалии обрисовывала контуры плиток на мощеной дорожке. Какое-то время все молчали, и чем ближе было прощание, тем сложнее мне было не зареветь. Хизер положила руку мне на плечо и нежно его сжала.

– Я позвоню, как доберемся. Спасибо вам, Хизер! И вам, Чарльз.

Женщина в бежевом пальто супергероини помахала нам, взяла Скайлер за руку и повела в машину.

Нет. Нет. Нет.

С каждым шагом сандалий на ремешках мое сердце тяжелело. Почему так произошло? Почему ее у меня отняли? Потому что она заслужила семью. Настоящую. Я это понимал, но легче от этого не было. Скайлер становилась все меньше, и, прежде чем залезть на заднее сиденье, она еще раз повернулась ко мне. Я не мог разглядеть ее лицо, но понимал, какая каша у нее в голове из-за желания совместить обе вещи: остаться со мной и сесть в машину. Я почувствовал это, как и пульсацию в запястье.

Мой взгляд упал на точку с запятой. В тот день было жарко, и я понимал, что цвет долго не продержится. Хизер и Чарльз махали отъезжающей машине. Меня охватила паника, и я сорвался с места. Ей нельзя уезжать!

– Картер, постой! – Чарльз хотел меня удержать, но Хизер остановила его и сказала, что мне это нужно.

Я со всех ног бежал за черным автомобилем, но был слишком медленным. Когда машина выехала за ворота, у меня заболели легкие.

Хоть я и понимал, что не догоню автомобиль, я побежал дальше. Стал быстрее. Еще быстрее. И когда я приблизился к машине настолько, чтобы увидеть Скай через заднее стекло, я поднял руку и поцеловал точку с запятой на коже. Она поняла, что я хотел ей сказать. Вместо ответа она подняла свою маленькую ручку и поцеловала запястье. Мы были разделены, но понимали, что связаны. Навсегда.

6 Скайлер

Здание, в котором два раза в неделю проходит физиотерапия, находится в двадцати минутах езды от кампуса, поэтому день терапии для меня – это не только два часа ползать по коврику и делать упражнения, но и поиск подходящего такси, чтобы вовремя приехать. После аварии на любое действие у меня уходит вдвое больше времени. Просто провести субботний вечер в клубе? Вот уж нет. Сначала надо найти место, подходящее для инвалидов, а потом следить за тем, чтобы не выпить слишком много. Ни за что не буду ставить катетер в грязном сортире клуба. Лучше описаться или умереть от воспаления мочевого пузыря. Сегодняшняя тренировка была особенно сложной, и я чувствую, как по спине течет пот.

– Отлично поработала сегодня!

Камилла не просто физиотерапевт, она еще и психолог по образованию, специализируется на восстановлении после серьезных травм. Я с помощью Камиллы забираюсь на Холли, ставлю ноги в кресле и утираю пот со лба. На плечах у меня лежит платок, но я слишком измождена, чтобы им пользоваться. Мышцы болят, потому что последние два часа я выходила за грань своих физических возможностей.

– Спасибо. Кажется, у меня понемногу начинает получаться, – гордо говорю я.

Я усвоила жизненный урок: нельзя дать себя сломить. Да, судьба отняла у меня ноги, но мой оптимизм она не получит!

– Я заметила. Видно, что ты много занимаешься дома. Пойдем, Скай, нам еще нужно зайти в кабинет.

После тренировки руки были как желе, но я постаралась преодолеть несколько метров до ее кабинета без нытья.

Когда я сажусь за стол, Камилла тоже устраивается на своем месте. На ее письменном столе царит такой же хаос, как и в зале, где повсюду валяются гантели. Здесь лежат вперемешку брошюры и листки, рядом с компьютером выстроился ряд кружек, а ручки не стоят в специальном стаканчике, а просто рассыпаны по столешнице. У Камиллы явно проблемы с порядком.

– Итак, Скай. Расскажи, как прошли первые недели в университете. Справляешься?

– Вроде да. Пока еще сложновато планировать время, потому что почти на все дела уходит вдвое больше времени, но я разберусь. А еще мне кажется, что учеба хорошо влияет на мое состояние. Новая комната в общежитии огромная, а соседка – просто сокровище, – честно отвечаю я.

Уже три недели, как я вернулась в Ламарский университет и постепенно вхожу в старый темп.

– Здорово! А как обстоят дела с контролем пузыря? Все получается?

– Ага. Я пять раз в день несусь в туалет, чтобы поставить катетер. Не хочу хвастаться, но мне кажется, я освоилась лучше, чем медсестры в больнице. Там это порой длилось часами.

– Отлично! – Камилла ласково улыбается. – Понимаю, тема не самая приятная для молодых людей вроде тебя, но я должна была спросить.

– Без проблем. Я принимаю себя такой, какая я есть, – отвечаю я прямо. – И пока у меня не было воспалений мочевого пузыря.

Когда врачи после операции сказали, что подозревают частичную параплегию, я подумала, что снова могу выздороветь. Слово «частичная» звучало в моих ушах как музыка, под которую я однажды вновь смогу танцевать. Но мне быстро дали понять, что я, скорее всего, больше не встану на ноги и не смогу нормально ходить в туалет.

– Шикарные новости! Обычно воспаления возникают именно в первые месяцы, потому что пациентам нужно время на адаптацию.

– Я всегда слежу за гигиеной, много пью и регулярно опорожняюсь. Говорю же, я профи. Постоянно испытываю катетерсис, – шучу я, и от улыбки на лице Камиллы мне становится очень радостно.

Картеру понравилась бы игра слов «катарсис – катетер», в этом я уверена. Каждый раз при мысли о лучшем друге и его скором возвращении я начинаю нервничать. Еще пять недель, и мне придется иметь дело с гигантским слоном в комнате, который ходит за мной по пятам. Ходит и орет на ухо, что я обманщица.

Пальцы начинают теребить Холли.

– Ну ты бешеная, Скай! – Камилла улыбается мне и продолжает: – Знаешь, есть еще одна тема, которую нам необходимо обсудить.

Я уже понимаю, к чему она клонит, и мне хочется сбежать. Но такси приедет лишь через полчаса, а жариться под палящим солнцем на улице особого желания нет.

– У тебя наладился цикл, Скай?

– Да. Ну, насколько я об этом могу судить по двум месяцам.

В первые восемь недель после аварии у меня не было месячных. Тогда появился панический страх, что я забеременела после ночи с Картером, и я разом сделала десять тестов, хоть и знала, что никакой беременности и быть не может.

– В первые месяцы после такого потрясения для тела отсутствие месячных нормально. Но теперь у тебя не должно быть никаких ограничений. Ты сможешь забеременеть и родить детей.

Я снова вытираю пот со лба; на этот раз он прошиб меня не из-за занятий спортом. Просто от поднятой темы меня каждый раз бросает в жар.

– Поняла, – коротко бормочу я, стараясь побыстрее окончить разговор.

– Как дела в сексуальной сфере, Скай? Это единственная тема, которую нам осталось обсудить.

Камилла за последние месяцы часто побуждала меня заняться этим вопросом, но для меня это невероятный стресс. Мысль о том, что всю оставшуюся жизнь придется заниматься сексом всего в двух позах, предварительно поставив катетер, не особо возбуждает. Спонтанность навсегда уйдет из моей сексуальной жизни. Если я когда-то вернусь к полноценной сексуальной жизни…

– В этом нет необходимости, поэтому и обсуждать необязательно, – останавливаю я Камиллу чуть ли не стервозным тоном.

– Сейчас, может, и нет. Но ты молодая девушка, у тебя есть потребности.

– Так, Камилла, мне… Мне правда нужно идти. Спасибо за отличное занятие! Увидимся на следующей неделе!

Я вылетаю из кабинета Камиллы так быстро, насколько это возможно. Она со вздохом кричит мне вслед, чтобы я обращалась, если будут вопросы; дверь за мной захлопывается.

На секунду я замираю на месте и запрокидываю голову, пытаясь не расплакаться. Тема на четыре буквы все еще выбивает меня из равновесия. И секс на одну ночь с лучшим другом этому поспособствовал… в значительной степени.

* * *

Чарующие лучи солнца проникают сквозь гигантские окна аудитории. В воздухе танцует пыль, в солнечном свете похожая на блестки. Профессор Гаррисон сегодня читает лекцию о традиционных формах семьи и о проблемах, которые могут возникнуть. Я еще в детстве поняла, что однажды буду помогать детям, которым пришлось нелегко. Поэтому учеба по направлению «Науки о семье» стала подарком судьбы, я впитывала каждое слово профессора, словно губка, и старательно записывала.

Я слышу, как два парня позади меня обсуждают, как здорово заниматься сексом с женщиной в инвалидном кресле. Я то и дело закатываю глаза, потому что они прекрасно знают, что я все слышу. Не успеваю я поставить на место этих типов, как меня отвлекает вибрация телефона. Я достаю смартфон и вижу сообщение Картера.

SOS. Можем созвониться по скайпу?

Я дочитываю сообщение, и у меня учащается пульс. Раньше я бы все бросила и побежала ему звонить. Но нахожусь не дома…

Скай, помоги! Я не могу определиться, мне нужна помощь…

Это «наша тема» с тех пор, как мы познакомились. Если один из нас не может с чем-то определиться, другой должен помочь. Всегда. Без исключений. Я со вздохом запихиваю вещи в сумку и направляюсь к выходу. Профессор Гаррисон окрикивает меня, но я не хочу перед всей аудиторией объяснять, что мне нужно в туалет, и давать им повод для мерзких фантазий.

Я еду по коридорам здания в поисках места, где меня не потревожат. Пока жду, когда Картер возьмет трубку, меня вновь прошибает пот. А что, если он увидит подлокотники инвалидного кресла? Черт, какая же это тупая идея. Надо было в этот раз просто отказать.

– Скай-Скай! Слава богу, спасибо!

Сияющая улыбка лучшего друга – первое, что я вижу, когда у него устанавливается стабильное соединение. Картер стоит в примерочной, позади него я вижу черную шторку.

– Ты что, шопишься? – пытаюсь сострить я и держу телефон так, чтобы не было видно Холли.

Картер поворачивает камеру, чтобы я видела его в зеркале кабинки. На нем черная футболка, обтягивающая мышцы, и свободные черные джинсы с низкой посадкой. Мой взгляд скользит по татуировкам на его руках, венам… Я сглатываю и пытаюсь отправить в небытие все сексуальные мысли. Надо было спросить у Камиллы, как выбросить из головы эротические фантазии о лучшем друге. Вот это бы мне помогло.

– Да, нужна твоя помощь. Сегодня издательство, в котором выйдет моя книга, проводит пафосное мероприятие. Будет фуршет с шампанским и канапешками, которыми невозможно наесться. Я уверен, что придется общаться с людьми по поводу моей книги.

– Так это же здорово, Картер!