– Тебе они пригодятся всего через пару недель, Лола, а ей через пару лет.

– Что ты имеешь в виду? – переспросила я, пока недоброе предчувствие закрадывалось в сердце. Она никогда не говорила ничего осмысленного или умного, а сейчас все выглядело так, будто дразнила меня. Чертова идиотка. – Отвечай на вопрос, Рамона, – я подалась вперед, из-за чего ее ноги впечатались в столик, на котором она танцевала буквально несколько минут назад. Я знала, что Рамона боялась меня. И не потому, что я могла рассказать все отцу. По другой причине. Однажды я ударила ее и едва не столкнула с лестницы. Обычно я так не поступала, но в отношениях с ней жалости не находилось. Как и здравого смысла.

– Отец тебе разве не сказал? – глупо моргнула она, подняв ладони вверх. – Он и твоя мать заключили соглашение на твой брак с одной семьей.

Вот он, момент, определяющий жизнь. Я сжала челюсть, давя желание ударить девушку. Подо мной точно разверзлась земля.

– С какой семьей? – я пыталась дышать, сдерживать панику и проглотить уже этот ужасный ком в горле, но ничего не выходило.

– С-с-санчес, – выдала она, отодвинувшись еще. – Твоя свадьба с Лукасом Санчесом состоится через несколько недель.

Слова, из-за которых почва ушла из-под ног. Я почувствовала, что падаю, но на деле стояла прямо, вперив взгляд в кулон-ключик на шее Рамоны. Мир сузился до бриллиантов, сверкающих в украшении.

– Но, кажется, уроки супружеской жизни тебе не понадобятся, – вдруг хмыкнула девушка, ткнув в засосы на ключицах. Я со злостью шлепнула ее по руке, запахнула халат и выбежала во двор.

Чертов Лукас!

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Сначала арест отца, а теперь свадьба?! Что с ним не так?

Я пнула кашпо с цветами, которые еще не успели распуститься. На тротуарную плитку посыпалась земля вперемежку с осколками глины. Я чувствовала себя точно так же, как этот жалкий горшок. Сломленной и разбитой. Меня будто так же пнули, заставив безвольно лежать на полу под яркими лучами весеннего солнца.

Но, может, Рамона пошутила? Вполне в ее стиле.

Я выдохнула и села в кресло в белой беседке. Пальцы тряслись и даже не попадали по цифрам на экране. В рот будто сунули камень, заставили жевать, ломая зубы, раня язык, а я не могла выплюнуть его. Давилась, кашляя и задыхаясь.

Гудки в трубке казались оглушительнее музыки Рамоны. Я звонила человеку, который приложил руку к моей продаже. Я никогда не думала, что выйду замуж по любви, но и никогда не думала, что моим мужем может стать монстр, человек без принципов и морали. Я никогда не думала, что стану товаром, предметом сделки купли-продажи.

Чертов Лукас! Чертов отец! Чертовы мужчины!

– Да, милая? – голос мамы привел в чувства, я втянула воздух сквозь сжатые зубы, прикрыла глаза, пока ветер раздувал волосы и подол халата.

– Это правда, что вы продали меня? – вопреки желанию, голос дрогнул. Мама замолчала, а я вслушивалась в прерывистое дыхание на том конце провода, пытаясь понять, зачем они это сделали. Неужели я так сильно мешалась, что они решили просто кинуть меня первому попавшемуся парню? Неужели они были готовы отдать меня Лукасу, зная, что он за человек? Чем я заслужила такое отношение?

– Отец тебе сказал?

Я подавила желание истерично рассмеяться.

– Рамона. А вот мои собственные родители не посчитали нужным сказать мне об этом.

– Милая…

– Какого черта, мама? – не сдержалась я, пытаясь усмирить противное чувство внутри. Я не хотела думать о том, что стала лишней, ненужной, словно школьная медаль во взрослом возрасте. Красиво, но значения не имеет.

– Так было нужно, – прошептала мама, а мне снова захотелось рассмеяться. Значит, чертова идиотка все же иногда бывает честной. – Лучше спроси отца, милая. Ты ведь его знаешь, – конечно, я его знала. И ненавидела. Так сильно, что Рамона в качестве жены казалась не самым худшим событием в мире. Может быть, это его карма.

– Конечно, у тебя никогда нет своего мнения. Ты ведь никогда в жизни не встанешь на защиту дочери. И никогда не поймешь, что продавать своего ребенка – так себе решение, – с горечью выдала я, хотя до последнего хотела скрыть свои эмоции.

– Но… – я сбросила вызов, потому что не собиралась слушать оправдания. Да и как можно это оправдать? Вряд ли это спонтанное решение. Тем более семья Санчес не самая простая в городе. Это точно не быстро принятое решение.

Во мне не находилось слез, зато злости было так много, что она затопила бы все вокруг. Я резко подскочила с кресла, из-за чего оно просто свалилось на пол, заставив меня вздрогнуть.

Телефон зазвонил, но я сбросила звонок, увидев на экране контакт «мама». Она бы сделала вид, что прервалась связь, и сказала бы, что хочет лучшего для меня. Вот только я уже наслушалась в своей жизни лжи. Искупалась в ней как в теплом море.

Очень хотелось закурить, но на улице было слишком холодно для того, чтобы разгуливать в одном халате. Я вернулась в дом, даже не взглянув на разбитое кашпо с цветком. Рамона сидела на диване в гостиной, без особого интереса смотря телевизор. Никогда не понимала ее желания жить такой жизнью.

– Мне жаль, что так вышло, – вдруг обернулась она. Я сжала телефон в руке, представляя, как он летит прямо в ее тупую голову.

Ее я сейчас тоже ненавидела. Даже больше прежнего.

– Засунь себе свою жалость в задницу, Рамона, – лжемилая улыбка тронула мои губы. Рамона ничего не ответила, лишь пожала плечами. Откуда ей знать, что такое жалость? Откуда ей знать, что это такое, когда тебя продает собственный отец и даже не удосуживается об этом сообщить? Узнала бы я об этой свадьбе? Или меня бы просто разбудили в день торжества, поставив перед фактом?

Наверное, самое страшное то, что я не находила ответов на эти вопросы.

Правда, у меня был еще один. Я снова потянулась к телефону, выбирая нужное имя в контактах. Он ответил почти сразу. Хриплое «да» прозвучало как удар топора по моей шее. Я зажмурилась, вбежала в комнату и захлопнула дверь.

– Ты знал?

– Знал что, Лола? – голос Лукаса звучал устало, но я была уверена, что это маска.

– О нашей свадьбе, черт побери!

– Узнал вчера.

– И ты оставишь это просто так?

– Да, – и вот снова приговор. Пожизненное заключение, без права на досрочное освобождение. Меня толкали в клетку, из которой только один выход. Смерть. – Так надо, Лола.

Я не верила своим ушам. Я думала, что сплю, а все происходящее дурной сон.

– Мне тоже это не нравится, но так надо. Пока что так надо.

– Знаешь что, Лукас? – усмехнулась я, даже не осознавая уже своих эмоций, они все смешались в один большой ком, который я бы ни за что в жизни не распутала. – Я ненавижу тебя так сильно, что готова убить.

– Если бы ты знала, как часто мне это говорят, ты бы расплакалась, – зло усмехнулся парень. – Если думаешь, что меня прельщает возможность жениться на стриптизерше, то ты сильно заблуждаешься.

– Катись к черту! – выплюнула я, отбрасывая телефон на кровать. Я все же выбралась на балкон, сжимая пачку сигарет в руках. Ладони дрожали, я с трудом поднесла зажигалку к кончику сигареты, несколько раз промазав.

Как моя жизнь стала кошмаром? Как?

Слез не находилось. Только отчаяние и пустота. Вот так и закончится моя свобода? Вот так просто она превратится в клетку?

Мне было все равно, что он думал о том, что я танцевала в клубах, но, черт возьми, раньше он никогда так не говорил. Неужели этот человек станет моим мужем?

Смогла бы я сбежать?

Я едва не рассмеялась от абсурда. Я слишком слабая для такого. Меня бы нашли через две минуты после побега.

Я затянулась, рассматривая облака на голубом небе. Вокруг царило все то же спокойствие, только сейчас оно казалось не умиротворяющим, а убивающим. Жизнь вокруг будто бы замерла, никто не обращал внимания на то, что я сгорала внутри, теряя желание жить.

Глава 3. Лукас

Белая рубашка, черный пиджак, галстук, идеально уложенные волосы и выбритое лицо. Отец ненавидел разгильдяев, всегда наказывал нас с братьями за слишком расслабленный вид. Может, поэтому я ненавидел классические костюмы и офисный стиль. Они всегда казались мне сковывающими, держащими в рамках. А рамки я никогда не любил. Как и девушку, которая должна стать моей женой. Именно поэтому я собирался рискнуть и поехать на встречу к отцу. И именно поэтому вытащил из шкафа костюм, который надевал только в крайних случаях.

Я надеялся, что ему не станет известно о том, что его заключение – моя вина. Мне все еще была нужна моя жизнь. Не знаю, для чего, но я не собирался с ней прощаться.

Дверь неожиданно открылась, я взглянул в отражение зеркала. Адам, как и всегда, в сером свитере замер на пороге. Вот кто точно пример идеала. Никогда не видел его с растрепанными волосами и в мятой одежде.

– Поехать с тобой?

– С чего такая доброта?

– Не хочется, чтобы и тебя загребли, – усмехнулся брат, постучав телефоном по ладони.

– У них на меня ничего нет, стоило бы беспокоиться за Томаса.

– Ты думаешь, ему не все равно? Он снова набухался, как чертова свинья, и уснул, не дойдя до кровати полметра.

Я сжал челюсть, поправил галстук, который сейчас оказался слишком удушающим. Когда-нибудь Томас точно нас погубит.

– Надо что-то делать с его зависимостью, нельзя допустить, чтобы наша репутация пострадала еще сильнее. И будет хуже, если он вляпается во что-то, пока не будет соображать. Я не хочу разгребать после него кучу дерьма, – устало отозвался я.

– Ну мы ведь не можем просто упечь его в больничку.

Я метнул на Адама грозный взгляд, подхватил телефон с небольшого столика у зеркала и направился к выходу из комнаты.

– Если он перейдет черту, то реабилитационный центр – последнее, о чем ему придется беспокоиться, – проговорил я, поравнявшись с Адамом. Он скупо кивнул. Мы обсуждали младшего брата уже так много раз, что, кажется, даже успели подготовиться к самому крайнему случаю. И даже смирились с тем, что сделает мать, если узнает, что ее драгоценный младший сын оступился. Мы со всем успели смириться. Но сейчас важнее Томаса был вопрос о моей скорой свадьбе.

Я навещал отца всего пару раз, хотелось поскорее избавиться от его присутствия в наших жизнях, но он, как назло, все равно мелькал в ней случайной доставкой на свое имя, кружкой для кофе, фамилией и чертовыми светлыми волосами, которые мы все видели в зеркале. Генетика явно посмеялась над нами, подарив почти такую же, как у отца, внешность.

Желания видеться с ним не было. Как, впрочем, и желания жениться на Лоле. Поэтому вскоре машина остановилась около высокого забора с колючей проволокой. Я оставил пистолет и телефон в машине, взял с собой только документы и прошел проверку на посту.

– Идем, – хмурый сопровождающий потянул меня к выходу из небольшого помещения. Я оглядел свой костюм, белую рубашку, которую успели помять при осмотре. Отцу вряд ли понравится мой внешний вид. Мне нравилось думать, что в наручниках он ничего не сможет с этим сделать.

Сопровождающий провел меня по небольшому коридору, несколько раз сворачивая направо и здороваясь по пути с другими мужчинами в форме. Я рассматривал все вокруг, будто оказался здесь впервые. Признаться честно, это самое отвратительное место, в котором я бывал. И мне нравилось то, что теперь отец находился здесь.

Мы остановились около железной двери. Щуплый мальчик открыл дверь, пропуская меня внутрь. Его оценивающий взгляд скользнул по татуировке на моей шее, идеальному костюму и остановился на лице.

– И ты здесь скоро окажешься, – задумчиво выдал он.