Бывают минуты, когда кажется, что земля уходит из-под ног, и возникает предположение, что ничего уже не исправить. Тебя просто вышибает из зоны комфорта на обочину нескончаемых проблем. Именно в этом состоянии ты начинаешь смотреть на окружающий мир немного иначе, так сказать, под призмой собственных неприятностей. Мерзкое состояние, но в чем-то правильное. Только так можно произвести переоценку ценностей и выбрать дальнейший путь. В противном случае так и погрязнешь в неудачах, окончательно сдав позиции.

Но это все завтра, а сейчас просто стоит проветрить голову.

До дома было всего пару кварталов, пройдусь, а машину заберу утром.

По дороге я много думал, только все не о том. В голову лезла всякая ерунда, не касавшаяся работы. В какой-то момент я просто остановился и, повернув голову, уставился на неоновую вывеску магазина «Продукты 24». В предрассветных сумерках она смотрелась на фасаде белой пятиэтажки как-то нелепо, вычурно, но в моем случае произвела некий отрезвляющий эффект. А холодильник-то у меня пустой. После развода следить за пополнением стратегических запасов стало некому.

Желудок подтвердил требование протяжным урчанием. Я хлопнул себя по карману, проверив наличие бумажника, и спустился по ступенькам в полуподвальное помещение, где был расположен круглосуточный магазин.

Проскользнув в узкую дверь, я уперся в широкую полку, заставленную чипсами и шоколадками. Умение втиснуть огромное количество товара в минимальное количество квадратных метров – сродни обману фокусника. Посетителю никакого комфорта, зато, сделав двадцать шагов, можно было собрать целую потребительскую корзину всякого ненужного барахла.

Повернув за угол, к кассе, я внезапно замер. Продавец смотрел на меня глазами, полными ужаса. Его руки были подняты вверх, а кончики пальцев заметно подрагивали. Опустив корзинку на пол, я перевел взгляд на стоявшего немного левее грабителя. Худой, высокий и слегка сгорбленный. Выставив перед собой нож, он дергался, словно наркоман в период ломки. Еще лет пять назад я решил бы, что все дело в дозе. Но теперь все изменилось. Не каждый преступник являлся человеком, а мотивы преступления и вовсе были сродни сложнейшему ребусу. Вот кто он такой? И деньги ли ему нужны от продавца или что-то другое?

– Не дури, тебя здесь никто не боится, – спокойно произнес я.

Парень едва не подпрыгнул на месте. Капюшон его спортивной куртки слегка съехал назад, и наружу полезли длинные, кудрявые волосы. На меня взирал один единственный, неестественных размеров глаз, расположенный аккурат прямо над переносицей.

– Лучше сам убирайся, челове-е-ек, – прошипел грабитель.

– Брось нож, нечисть, – упрямо повторил я.

Жетоном лихо не напугаешь, они ребята отмороженные, причем на всю голову.

Но я все-таки продемонстрировал свою принадлежность к граничной службе.

– Да пошел ты, шпынь⁷!

Так я и думал. Когда нечисть впадает в раж, уговоры бесполезны.

Жетон полетел ему под ноги. На лице лихо возникла довольная ухмылка. Видимо, решил, что я психанул и спасовал перед ним. Все-таки люди и представители Крайнего мира слишком разные.

Быстро сократив расстояние, я нанес ему резкий боковой. Взмах ножом наотмашь не застал меня врасплох. Я ушел с линии атаки, перехватил руку и локтем угодил ему на этот раз в висок. Затем вывернул противнику руку и выбил нож.

Гибкие наручники оказались как нельзя кстати. Активировав замок, я поднял нож и швырнул его на стойку. Это с обычными преступниками все сложно: надо снимать отпечатки пальцев, изымать видеозапись, проводить экспертизы, а только потом руководствоваться показаниями свидетелей. С нечистью все иначе – отпечатков нет, аппаратура дает сбои, так что экспертиза нужна особая, прямо на месте. А показания людей всегда в приоритете.

– Ах ты, погань! Ну я тебя достану! Слышишь?! Достану! – прохрипело лихо.

Тысячу раз я слышал такие угрозы, и, наверное, стоило сдержаться от проявления излишней жестокости. Но не совладал с эмоциями. И выпустил пар! Сейчас мне это было просто необходимо.

Прижав коленом голову грабителя к напольной плитке, я размахнулся, чтобы ударить. Но так и замер. Граничникам такое позволительно, а вот гражданскому лицу – нет.

– Вызывай девятку⁸, – приказал я продавцу.

Продавец все еще не мог прийти в себя: на лице испарина, сухие губы шептали что-то неразборчивое. Я указал на столешницу – там, где обычно располагалась тревожная кнопка.

Опустив дрожащую руку на стойку, мужчина наконец совладал с собой и вытер рукавом капельки пота. Потом произнес что-то напоминающее «спасибо». Я кивнул, поднял корзинку и отправился совершать покупки.

Грабитель все еще дергался на полу, но гибкие наручники не просто сковывали руки – полностью обездвиживали потустороннего. Никуда теперь не денется!

Наряд я дожидаться не стал. Пострадавший и так обо всем прекрасно расскажет сам. И завертятся жернова правосудия. Лихо запрут в специальном боксе, пока будет тянуться разбирательство и доследственная проверка. Затем расследование, предъявление обвинения, суд – на все уйдет год, может чуть больше. А что поделать, бюрократия никуда не делась. А в случае с нечистью все сроки тянулись бесконечно. Оно и понятно – жизнь нечисти биологическими часами не измеряется. Они впадают в некое состояние, подобное анабиозу, и молча ждут вердикта.

Приговор обычно весьма прост – депортация: либо срочная, либо бессрочная. Сделай ручкой этому миру и не суйся сюда больше…

Остановившись на перекрестке, я подслеповато взглянул на противоположную сторону. Возле старой сталинки мелькнула чья-та сгорбленная тень. Мужчина бросил окурок в лужу, сунул руки в карманы и быстрым шагом направился вверх по дорожке.

Случайность, или он ждал именно меня? Где-то в глубине души росло подозрение, что верный именно второй вариант. Пускай я лишился работы и жетона граничной службы, будем считать, что потерял его в магазине, но что это меняло? Два убийства, покушение на жизнь и здоровье сотрудника граничной полиции, применение Заклятия и прочее никуда не исчезло. И возникла твердая уверенность, что эта история так просто меня не отпустит.

Глава 5. Приступ

Звонок в дверь заставил меня разразиться коротким, но весьма емким ругательством. Продрав глаза, я прошлепал по коридору и покрутил ручку замка. На пороге стоял мой неугомонный стажер. И выглядел он весьма бодро для столь раннего времени.

Мне, наверное, стоило удивиться, но вместо этого я, буднично зевнув, указал ему на кухню.

– Проходи.

Аромат душистого зеленого жасминового чая медленно поплыл по квартире. Втянув носом вязкий аромат, тот довольно причмокнул. А на меня напал очередной приступ зевоты. Всегда так: чем больше спишь, тем больше хочется.

– Вас что, отстранили? – осторожно поинтересовался стажер.

– Уже побывал в отделе, – догадался я.

– Да там все на ушах стоят. Дежурные рассказали, как вы вчера лихо лихо задержали!

– Они-то откуда знают?

– Да с задержанного показания сняли.

– Понятно. А насчет отстранения?

– А никто не знает.

– А ты тогда откуда осведомлен?

– Так слышал, как начальник старшему по району говорил. Больше никто.

– Понятно.

Нарезав бутерброды, я поставил на стол тарелку и присел напротив.

– И что мы теперь будем делать?

Я посмотрел на стажера с умилением, словно добрый учитель на глупого ученика. Юношеский максимализм в самом ярком его проявлении. С одной стороны, в здравом смысле ему не откажешь, сидеть на месте нельзя, нужно действовать. А с другой стороны – с чего начинать?

– Насчет нас ты, конечно, погорячился., – сказал я. – Нет никаких нас. – Получилось, как в какой-то мелодраме. Да и шут с ним. Но объяснить все-таки стоило. – Короче, ты отправляешься в отдел и продолжаешь стажировку под руководством другого сотрудника, а я закончу завтрак, а потом… Но это уже не твое дело!

Стажер кивнул, но, по всей видимости, просто ради приличия. А потом выдал:

– Знаете, честно говоря, я был о вас лучшего мнения.

Причем произнес он это с таким разочарованием, что я едва не поперхнулся. Если так и дальше пойдет, он мне не просто перечить начнет, а советы станет давать.

– Я с тобой поспорил бы, да время жалко терять. Поэтому жду от тебя дельного предложения.

Думал, стажер откажется. Но вместо этого он уверенно заявил:

– Да все проще пареной репы…

Отставив чашку в сторону, тот подхватил тарелку с бутербродами, передвинул её на середину стола и, указав на нее, как на некий объект особой важности, принялся объяснять:

– Допустим, это у нас будет отдел Нечисть. Вам туда, конечно, вход заказан. Ну а мне-то нет. Понимаете, к чему я клоню?

– Допустим, – задумчиво сказал я.

– Так вот, – с энтузиазмом продолжил стажер: – Я в данном случае могу быть вашими ушами и глазами в стане врага. Меня временно перевели в штаб, работа не пыльная: в первой половине дня развожу бумажки, а потом в вашем полном распоряжении. Тем более могу заглянуть, куда скажите, кое-что сфотографировать, подслушать. Да мы с вами это дело на раз-два раскроем!

– Стоп, стоп, стоп!

– Да вы не сомневайтесь, даже если меня хватятся, ну или сцапают, например, я вас ни за что не выдам.

– Да прекрати ты языком молоть!

– Мы это дело заварили, нам его и расхлебывать…

– Все, хватит! – Не выдержав, я ударил кулаком по столу. Иначе этого словоплета было не остановить.

Стажер тут же замолк и вжал голову в плечи.

Кашлянув в кулак, я понял, что немного погорячился. И уже более спокойно попытался объяснить:

– Да пойми ты, дурья башка. То, что сейчас происходит, не видеоигра или второсортный боевик. Все гораздо серьезнее. И, знаешь, если я решу продолжить расследование, то уж точно без твоей дилетантской помощи.

Как бы я ни старался сгладить свою речь, все равно получилось как-то грубо. Но по-другому этого юнца не утихомирить. Стажер поник. Потянулся к чашке, отхлебнул чая и обиженно шмыгнул носом.

– Я просто хотел помочь… Вы мне все-таки вчера жизнь спасли… А вас за это, вернее, конечно же, не за это, но отстранили. Несправедливо, понимаете. Вам ведь теперь и обратиться не к кому. Коллеги про вас сплетни распускать начнут… Виктор Ворсович в больницу угодил… Неизвестно, выживет теперь или нет…

– Что?! – я едва не подскочил на месте. – Как в больницу? Когда? Откуда?!

Стажер пожал плечами:

– Не знаю. Я утром заехал к вашему бывшему начальнику – думал, что забыл у него свою сумку, ну, папку с чистой бумагой. А мне и говорят, у Виктора Ворсовича, мол, приступ был. Получается, папка так у него в кабинете и лежит, а забрать нельзя, не пускают.

Но я уже не слушал его пустую болтовню: сорвавшись с места, забежал в комнату, быстро оделся, подхватил «Сдерживатель» – благо, разрешение на него было – и, заскочив на кухню, спросил:

– Ты знаешь, какая больница?

– Склифосовского, – обескураженно сказал стажер.

– Поехали! Такси я уже вызвал.

Водитель ехал на предельной скорости, ловко лавируя между машинами, – поспособствовала премия, пара хрустящих бумажек.

Не в силах сдержать нервозность, я всю дорогу барабанил ладонями по коленям, а как только мы остановились, пулей выскочил и быстрым шагом направился к главному корпусу, где располагалась регистратура. По роду своей деятельности мне не раз приходилось опрашивать пострадавших от нечисти, так что все здесь было знакомо, плутать не пришлось.

– Я уверен, врачи сделают все возможное, – попытался утешить меня стажер.

Вместо объяснений я отдал короткий приказ:

– Отвлеки охрану.

Он почесал затылок, но спорить не стал.