Рин Скай: Развод на 8 марта

ГЛАВА 1

ЕКАТЕРИНА

– Мы разводимся, Кать!

– Что?!

Букет белых роз, подаренный мне от родительского комитета на предстоящее восьмое марта, падает из рук.

Мы с Сережей работаем в одной школе. Сегодня я дежурила, и поэтому пришла пораньше. Мы в пустом классе. Ученики пока не пришли на урок, и муж не нашел ничего лучше, чем зайти ко мне, и вот так, ни с того, ни с сего, прямо с порога, оглоушить меня новостью.

– Разводимся, мы, говорю! – раздраженно повторяет Сергей.

Муж не ночевал сегодня дома.

В последнее время, по его словам, он работает в такси. Преимущественно по ночам. На зарплату физрука далеко не уедешь.

Впрочем, как и на зарплату преподавателя английского, то есть мою. Но я подрабатываю репетиторством, а вот Сергей уже полгода как зарегистрировался в приложении такси.

Денег в дом он не приносил, объясняя это покупкой бензина, и прочих запчастей для постоянно ломающегося автомобиля.

Теперь я отчетливо понимаю, где именно он ездил. Вернее, куда именно он ездил. К своей любовнице. И на нее же спускал все заработанные деньги.

Я склоняюсь поднять ни в чем неповинный букет.

– Только давай без драм! – заявляет муж. – В постели ты на ноль из десяти, хозяйка из тебя и вовсе некудышняя! Детей ты мне не родила! Так нафига это всё?

Я молча беру ключи и открываю шкаф. Достаю оттуда вазу. Очень хочу разбить ее о голову неверного мужа, но выдержка, выработанная годами работы учителем, дает о себе знать.

Я беру себя в руки.

Что-что, а это я научилась делать на сто из ста.

С современными детьми нужно иметь железную выдержку.

Как оказалось, и с мужем, тоже.

– Кто она? – я спокойно набираю воду из раковины, и ставлю букет.

– Соня. – отвечает Сережа.

– Соня? – в моей голове зарождаются смутные подозрения. – Не Софья Викторовна, часом?

Я спрашиваю без задней мысли. Просто, тычу пальцем в небо. Ведь такого же не бывает, чтобы физрук замутил с трудовичкой, в той же школе, где преподаю я!

– Она. – отвечает муж.

Ваза все же падает у меня из рук, разбиваясь на тысячи осколков.

Досадно. Куда же мне теперь букет поставить? А он все шесть уроков без воды не простоит. Завянет. Очень жалко. Цветы роскошные, дорогие… родители старались, выбирали…

Я думаю о чем угодно, чтобы только не думать о том, какая катастрофа надвигается на мою голову.

– Вот видишь, – не преминет воспользоваться муж ситуацией, и тыкнуть мне в мою неловкость. – И так у тебя во всем! За что не возьмешься – всё разваливается!

Снова хлесткий щелчок по моей душе!

Я застываю.

Выпрямляюсь.

Это я все разваливаю?!

Я?!

Такого жопорукого мужа как Сережа еще поискать надо!

Из крана капает, трубы подтекают, ручки двери в туалете болтаются, полочки не прибиты… это так, по мелочи, на вскидку! А если припомнить его крупные промахи, то там вообще – тушите свет!

Но это всё – такая мелочь перед тем как он меня подставил на работе… Это же не только развод, у нас ведь и коллектив общий… Сплетни, пересуды, сочувственные взгляды коллег. Перешептывания. Боже мой, лучше сразу уволиться, чем проходить через все это…

– Надеюсь, ты со своей любовницей не станешь афишировать свои отношения в коллективе? – хрипло спрашиваю я, потому что в горле резко пересохло.

– Скрываться мы с Соней не собираемся! – заявляет мерзавец.

– Ты не понимаешь, как ты меня этим подставишь?! Конец года! Мне даже в другую школу не уйти! – вскрикиваю я.

– Кать, ты из мухи слона делаешь. Всем насрать, поверь!

– Ага, в женском коллективе?! – я не знаю, как до сих пор не плачу.

– Ты сама сплетница, и поэтому про всех плохо думаешь! – заявляет мерзавец. – В любом случае прятаться из-за тебя мы не будем! А ты – взрослая тетка! Справишься!

Мерзавец! Подонок! Это он меня в двадцать девять теткой назвал?!

Я хватаю букет и изо всех сил хлестаю по его небритой щеке.

Царапина. Брызнувшая кровь пачкает мою белоснежную блузку.

– Ты че, баба, офонарела?! – звереет Сергей, прижимая ладонь к щеке.

– Мразь! Подонок! Всё мне испортил! Жизнь. Праздник. Даже новую блузку, и то, испортил!

Я стягиваю с себя кольцо. Оно не снимается. За десять лет въелось в кожу. Но я упорна.

Дергаю и дергаю.

Кожа на безымянном пальчике отекает, становится густо розовой.

Кольцо в итоге, причинив мне боль, поддается и слезает с пальца. Я подхожу к проветриваемому окну, и, размахнувшись, вышвыриваю его с третьего этажа.

И это все под обалдевший взгляд моего муженька.

– Ты что наделала?! – осипшим голосом комментирует он, – Это же ЗОЛОТО! Оно денег стоит!

– Иди в кустах поищи! Найдешь – твоё будет! Или Сонечке своей подаришь!

– Истеричка! Ёб…

– Пошел вон отсюда!

Муженек, точно побитый пес, убирается из класса.

По коридору начинают бегать дети. До урока остаются считанные мгновения.

Я беру букет и кладу его в раковину. Бегу в подсобку, нахожу метелку с веником и начинаю подметать осколки вазы. Тороплюсь. Руки трясутся. На глаза, то и дело, наворачиваются слезы. И нет, это не из-за вазы.

Мне обидно.

Мне чертовски обидно…

Ни цветочка не принес.

Ни словом не поздравил.

Бросил.

Просто, выбросил, как использованную резинку…

Поздравил, называется.

Наверно, так больно может сделать только самый близкий! Только муж!

Ай!

Порезалась осколком.

Да что ж такое, а…

Застываю с метелкой, и совком, склонившись над осколками.

– Екатерина Дми-и-итриевна!!! – заходит в класс моя группа девятиклашек.

Ох…

– С 8 Марта, Екатерина Дмитриевна!!! – басят мальчишки, и несут мне еще один букет. На этот раз тюльпанов. Желтых. Ага.

– Екатерина Дмитриевна, давайте метелку!

– А мне совок!

– Мы сейчас живо порядок наведем!

– Екатерина Дмитриевна, смотрите, вы порезались, у вас кровь!

А у меня и блузка испачкана, и палец ранен.

– Вы плачете, вам больно? Не плачьте!

– Юлька, у тебя пластырь есть, заклей палец Екатерине Дмитриевне!

Господи, как я рада, что у меня такие замечательные ученики… 9 «Б». Вторая подгруппа. И это даже не мой класс. Просто, один из многих, где я веду английский.

Я и сама не замечаю, как меня усаживают, влажными салфетками девочки очищают рану, и заклеивают пластырем, мальчишки подметают осколки. Двое из них куда-то умотали.

– Дима, Вася, куда вы…?

– Сейчас придем, Екатерина Дмитриевна! – басят старшеклассники.

Через минуту они откуда-то притаскивают пятилитровую баклажку из-под воды, девчонки быстро набирают воду и ставят туда букеты.

Через пять минут они все смирно сидят за партами, не галдят. Не ржут, не играют в телефоны, как обычно. А просто и спокойно ждут урока.

Я в рай попала?

И в этой полной идиллии к нам входит завуч. Виолетта Андреевна.

Дети, как по команде, вскакивают с мест.

– Садитесь! – с недовольным лицом разрешает завуч. – Надо же, какая тишина… даже удивительно! Катерина Дмитриевна, вы, под конец учебного года всё же смогли найти к ним подход?

Вот жаба, а! В моей школе меня в принципе все устраивает. Дети, коллектив, расположение самой школы относительно дома, и многое другое. Все, кроме Виолетты Андреевны. Но ее только терпеть, закрыв глаза, и стиснув зубы. Как неизбежное зло.

– В вашем 5 «А» новый ученик! – объявляет завуч. – Его отец приедет к вам после этого урока.

– Зачем?

Виолетта поднимает нависшие веки.

– Это сам Загорский… из Москвы! – объявляет завуч с придыханием. – Для нас, и для вас, в первую очередь, учить его сына – огромная честь! Не ударьте в грязь лицом, Катерина Дмитриевна!

ГЛАВА 2

ЕКАТЕРИНА

– Кирилл Борисович Загорский! – торжественно объявляет Виолетта Андреевна.

На втором уроке у меня как раз «окно». Думала, что успею побежать в туалет и замылить блузку, но как бы не так! Я даже с места встать не успела, как завуч уже тут как тут.

– Кирилл Борисович Загорский, и его сын, Ваня!

Я встаю, быстро подхожу к окну и открываю его на проветривание. Все же пятнадцать девятиклассников на протяжении целого урока сидели.

Беглый взгляд в окно. А там мой муженек. По кустам лазает! Неужели, правда кольцо ищет?! Чтобы в ломбард сдать за пару сотен?

Какой же он конченный!

– Кирилл Борисович, проходите, Ванечка, ты тоже заходи, смотри! Вот, наш кабинет английского языка.

Я поворачиваюсь, да так и застываю у окна.

Мужчина. Высокий. Видный. В деловом костюме, в галстуке. В белоснежной рубашке. Такой харизматичный, что у меня едва ли рот от изумления не отвисает, но я контролирую.

Брюнет. Густые волосы. Аккуратная мужская стрижка. Аккуратная борода. Обувь – загляденье! У нас март со всеми вытекающими капризами погоды. Грязь и глина из-за дождей, а в его обувь можно как в зеркало смотреться. У меня Сережа в таких грязных кроссовках ходит, что в пору хоть под землю со стыда провалиться, а этот Кирилл Борисович… в общем, мой Сергей в день нашей свадьбы так хорошо не выглядел, как отец моего нового ученика в любой рандомный день.

Мужчина тоже скользит по мне цепким взглядом. Не разглядывает, но неспеша фиксирует лицо, волосы, фигуру. На мгновение дольше положенного задерживает взгляд на моих глазах. А потом переводит взгляд на сына.

Я тоже смотрю на мальчишку. Ему, скорее всего, уже двенадцать. В конце пятого класса у детей как раз этот возраст. Высокий. Весь в отца. Я бы сказала, копия отца! И это очень здорово! Мальчишка уже выше меня, хотя я – метр с кепкой и мой рост не показатель.

Одет мальчик очень хорошо. Подстрижен, причесан. Вид опрятный, как говорится: любо-дорого взглянуть! Взгляд пытливый у него. Не надменный, не смотря на крутого, явно богатого отца, а смышленый.

– Привет, Ваня! – улыбаюсь я, глядя на ученика снизу-вверх. – Я – твой новый классный руководитель, Дёмина Екатерина Дмитриевна.

– Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! – говорит Ваня хорошим таким баском.

Никаких дефектов речи у него нет. Видно, что мальчик своевременно посещал логопеда.

Его отец снова с интересом рассматривает меня. А у меня блузка испачкана. Глаза, наверняка, припухшие от слез. Пластырь на пальце. Макияж, сто процентов растекся… Я краснею. Ну надо же было именно в этот день Сереже всё испортить!

– Я к вам из Москвы приехал, Екатерина Дмитриевна! – тем временем, заявляет Ваня.

– Надеюсь, тебе понравится в новой школе. – заставляю себя улыбнуться.

Ваня хочет что-то ответить, но не успевает. Ибо в класс влетает… вихрь.

Очень худая, высоченная, статная, надменная девица в кожаных облегающих брюках, ботфордах, на шпильке. В лоснящейся шубе. С длинными черными блестящими прямыми волосами. С губами, явно увеличенными косметологом. С километровыми ногтями. И пахнет от девицы соответствующе. Резкий дорогой женский парфюм.

От Загорского-старшего тоже приятно пахло, когда он вошел, но парфюм девицы перебил все. У меня аж заново заслезилось в глазах и засвербело в носу.

– Фу! Какое тут всё мерзкое и убогое! – кривится девица, вцепившись в свою брендовую сумочку. – И как ты, Ванечка, здесь учиться будешь?

ГЛАВА 3

ЕКАТЕРИНА

– Сойдёт! – отвечает Ваня. – Мне тут всего два месяца до лета доучиться, а потом мы в Москву вернемся.

Девица фыркает, брезгливо разглядывая мой класс.

А у меня вполне себе уютный кабинет. Да, ремонт не первой свежести, линолеум кое-где истерся, но я слежу за чистотой и порядком.

– Да и учительница какая-то у вас… неопрятная! – заявляет девица Виолетте Андреевне, говоря обо мне в третьем лице, будто бы меня в кабинете не существует. – Макияж размазан, блузка в пятнах… у вас все такие?

Я воспламеняюсь.