Вещи потащили работники дяди, а моя служанка заняла привилегированное место возле владельца каравана. Где-то позади ехала и мать.

– С ней все будет в порядке, – заключил Куон. – Пусть твоя служанка не суетится, – обращался он к Лю Цяо, облаченной в мои платья.

– Рада это слышать, – закрылась она веером, ужасно боясь мужчины.

А я, напротив, его нагло изучала. Невысокого роста, хилый, редкая бороденка. Из достоинств – пронзительные глаза и длинные волосы.

Наша процессия остановилась на выезде из деревни.

– Здесь армия, – осторожно вставила я. – Видно, их пропускают первыми.

– А я будущий министр, – зло выдохнул дядя. – Плевать мне на нужды армии.

Я замолкла, служанкам вещать не позволялось. Просто чувствовала, что Яо Веймину, с которым столкнулась накануне, плевать на нужды Шэнь Куона гораздо больше.

Впрочем, так оно и вышло. Наш сопровождающий багровел от гнева, но скорости это не прибавило. Наконец, он и сам не выдержал. Вышел. Вернулся куда злее, чем был.

– Этот щенок Яо…

Заранее попросила Лю Цяо задать нужные мне вопросы. Не то чтобы я не знала, но удостоверится стоило.

– У вас с генералом Яо противоречия? – скромно подала голос подруга.

– Это сложно объяснить, племянница, – надменно высказался родственник. – Генерал юн и импульсивен. Нас сейчас пропустят через караван, но ты, – присмотрелся он к Лю Цяо, – держись от него подальше. Наши семьи не дружны.

– Мы враждуем? – она так обмахивалась веером, что мухи не залетали в карету.

– Открыто нет. Но и мира в наших семьях нет. Яо поддерживает одно, я другое. Не забивай свою голову политикой.

– Как скажете.

Ох, была бы моя воля, я бы так легко не отстала, но новая роль учила меня смирению. Пришлось затыкаться и молчать, чтобы походить на добропорядочную горничную.

Все случилось, как и предсказывал Шэнь Куон. Ради нас путь, конечно, открыли, и наши кареты проследовали без остановок до пункта назначения. Чего это стоило дяде?

Все это время нас буквально преследовал военный караван. Иногда обгонял, иногда задерживался, но его повозки непременно оказывались поблизости.

Дорога была длинной и тяжелой. Горы постепенно сменялись степями, а после усеянными рисом равнинами. Дрожащая от страха Лю Цяо не заводила разговор, а дяде явно нравилась молчаливость выбранной для сына невесты.

А я ведь почти не помнила его сына. Какой он? Добрый, или как мой родственник? Как на него повлияло воспитание отца?

Мы остановились лишь в сумерках, когда солнце давно погрузилось за горизонт. Рядом с постоялым двором.

Я вышла, чтобы позаботиться о матери, а дядя помог выбраться моей служанке из повозки. Не привыкшая к долгим поездкам, она с трудом расхаживала ноги.

– Мне нравится, – признался господин Шэнь, обращаясь к Лю, – что ты сначала думаешь, а после говоришь. Это благотворно повлияет на твой брак. Мать тебя хорошо воспитала.

– Спасибо, – признавала все моя подруга.

– Буду надеяться, что я в тебе не ошибся, – завершил он свою речь и поспешил к владельцу постоялого дома.

Проводив его взглядом, бросилась к служанке.

– Ты как? – подбодрила Лю Цяо. – Все вышло замечательно.

– Госпожа, я так боялась.

– Какая я тебе госпожа, – прикрыла ее рот ладошкой. – Я горничная, а ты отлично играешь свою роль. Иди, отдыхай, я вернусь позже, когда удостоверюсь, что госпожу Шэнь хорошо поселили.

– Да, верно, – опомнилась моя наперсница. – Буду ждать.

Интуиция подсказывала, что в Лю Цяо можно не сомневаться. До столицы она натренирует свои навыки, возможно, будет меньше бояться дяди, а я займусь чем-то полезным.

Перво-наперво проверила, чтобы матушку поселили согласно ее статусу. Снова дала противоядие, отмечая, как она приобретает нормальный цвет лица, свой румянец. Ей сложно было говорить, но она очень радовалась, что я рядом. Еще удивлялась, что Шэнь Куон позволил мне это. Конечно, дядя-то полагал, что она одной ногой в могиле.

При мысли об этом я стиснула зубы и сжала кулаки. О, как мне хотелось отомстить ему прямо сейчас, немедленно! В своей прошлой жизни я привыкла, что жизни таких сошек мало что значат, мне даже редко приходилось подстраивать что-то, одного недовольства хватало для смерти такой незначительной псины.

Но сейчас я – всего лишь Шэнь Улан, бедная сиротка с матерью-вдовой. Что будет с мамой, что будет с Цяо, если дядя умрёт? В лучшем случае мы просто вернулись бы туда, откуда прибыли. Какое будущее нас там ждало? Голод и холод, беспросветная нищета… Рано или поздно я всё равно ступила на плохую дорогу, если бы стала жить такой жизнью. Пусть из благородных побуждений, желая спасти близких, но я бы стала пользоваться силами, что во мне сокрыты.

Нельзя этого допустить.

Ненависть к Шэнь Куону не была теперь важна. Важна мама, важна Цяо. Я улыбнулась и посмотрела в пустоту дружелюбным взглядом. Даже попыталась изобразить покорность, но я ничего о ней не знала. Мне многому предстояло научиться.

На следующее утро мы отбыли рано. Военные, к счастью, отправились ещё раньше: им предстояло торжественно ступить в столицу, пройтись по улицам, чтобы народ мог посмотреть на своих героев. В прошлой жизни меня совсем не интересовала та война, я переживала смерть матери и появление дяди, но теперь я понимала: это первая крупная победа Яо, он именно сейчас заполучил свою славу. Позже лишь укрепил, поэтому его мятеж почти удался.

Захочет ли он свергнуть нынешнего императора?

Меня это не касается напрямую, но в столице всё пропитано политикой. А ещё Юнлун… Он сейчас ещё совсем малыш, я его таким не встречала. Хочется увидеть его и убедиться, что с ним всё будет хорошо. Я не смогла его защитить тогда, сейчас тоже не смогу. Я ведь не намерена возвышаться, я намерена лишь искупить свою плохую жизнь и спасти хотя бы маму и Цяо.

В поместье мы прибыли уже к вечеру. Меня – то есть, Лю Цяо – встречали не помпезно, но прилично: жена дяди Ван Чаосин была одета роскошно, на её фоне мы выглядели ещё более нищими и утомлёнными после дороги. Её пышная причёска словно сигнальная башня, возвышавшаяся над лесом, не давала потерять её из вида.

А вот Шэнь Мэнцзы я даже не сразу узнала: он лишь немного был похож на своего отца, и казался тихим… В прошлой жизни я даже не считала его преградой, поэтому не замечала и забыла, выкинув из памяти сразу же, как выпорхнула из дома дяди.

– Дорогой муж, вы привезли нашу Улан домой… И её мать тоже здесь, – Ван Чаосин даже не смотрела на нас, холодно улыбаясь супругу. – Такая радость, что все вы здесь.

Радостной она не выглядела.

Зато Шэнь Мэнцзы улыбался искренне. Он тихо приказал слуге взять вещи, глянул на своих родителей, которые будто разыгрывали спектакль, ведя беседу, и первый подошёл к нам, вежливо поздоровавшись.

– Госпожа Шэнь, – он почтенно поклонился матушке, которая уже стояла без посторонней помощи и выглядела почти здоровой. Только ходила, опираясь на мой локоть. – Приветствую, вас давно не было дома, – все привычно не упоминали, что мы не в гостях у дальней родни были, а гнили в захолустье по милости Шэнь Куона.

– Здравствуй, Мэнцзы. Ты возмужал, – мама улыбнулась по-настоящему, задумчиво отведя взгляд в сторону. – Был ещё мальчиком, когда мы виделись в последний раз.

– Да, тётя, – он быстро изменил обращение на менее формальное, ведь мама назвала его по имени. – Улан тоже стала взрослой девушкой…

Шэнь Мэнцзы перевел взгляд с меня на Лю Цяо. С дороги мы были одеты почти одинаково, причёски тоже не отличались, ведь самой себе сделать что-то сложное Лю Цяо быстро не смогла, а я – криворучка.

Скажи мама в тот момент что-то не то… Но она закашлялась пугая этим по большей части меня. Я и Лю Цяо вместе кинулись к ней, а Мэнцзы приказал слугам проводить нас в задний дом, который учтиво выделили для невесты младшего Шэнь.

Вообще-то, матушке не положено было там жить, но никто не ждал, что она проживёт долго, поэтому даже Шэнь Куон на вопрос слуги, точно ли уместно будет поселить нас всех вместе, просто отмахнулся.

Оставшись наедине с матушкой, я заметила, что её кашель прекратился сам по себе: это, непременно, порадовало.

Пришлось понадеяться, что мама уже достаточно восстановилась и сможет вынести новость о моём замысле.

– Матушка, – аккуратно начала, взяв её за руку. Она улыбнулась, и я продолжила: – Я так рада, что ты поправляешься, травы помогли, – травы, и моя грязная сила, сослужившая доброе дело впервые за обе мои жизни. – Но так вышло… Когда я ходила за травами, то не успела встретить дядю, и он принял Лю Цяо за меня.

Делаю паузу, наблюдая за реакцией родительницы. Сначала она ничего не понимает, но потом хмурится.

– Так вышло, я не специально! – протараторила, опуская глаза. Кажется, всё-таки немного покорности во мне осталось, просто я забыла о ней, ведь так давно не была дочерью. – Но сейчас никак нельзя раскрываться просто так, дядя не в духе… Пожалуйста, помоги мне!

– Улан, что ты творишь? – мама была в ужасе. Но не могла же я её признаться, что творю на самом деле? О, тогда её точно удар хватит! – Как ты собираешься раскрываться Шэнь Куону потом?

Поджав губы, говорю:

– Я придумаю что-нибудь, упаду ему в ноги, – едва сдержалась, чтобы не скривиться. – Просто по дороге генерал Яо сильно испортил дяде настроение, – хоть какая-то польза от Яо Вэймина должна быть. – Когда дядя будет в духе, я признаюсь ему, и он сможет меня простить!

Мама вздохнула, кивнула и взмахнула властно рукой. Давно не видела этот её жест… Она и правда быстро идёт на поправку!

– Ступай и хорошенько подумай. Конечно я не скажу ничего сама, раз он зол. Но я возьму его гнев на себя, если он не простит.

Кивнув, я вышла из комнаты, прикрывая глаза на несколько мгновений. Ненавижу Шэнь Куона, и плевать мне на его гнев!.. Пусть гневается на своё отражение.

Но придётся терпеть.

Несмотря на усталость, сон так и не одолел меня. Я бродила по покоям, рассуждая о своей бренной жизни. Злилась, что опять зависима от дяди, что Ван Чаосин снова поблизости, и мне нечего ей противопоставить. Я задыхалась от ярости, но эта ярость была безвыходной.

Мне нельзя показывать эмоции, давать оценку ситуации. Я бессловесная служанка. А раз я ей стала, открывались иные перспективы.

По крайней мере я свободна, могу гулять везде, ссылаясь на приказы госпожи.

Я выскользнула из нашей стороны поместья, надев темный плащ. Когда требовалось, я умела шагать бесшумно и не привлекая внимания.

Не то чтобы у меня были явные намерения подслушать, но я здраво рассуждала, что Шэнь Куон, привезя гостей, будет разговаривать либо с женой, либо с сыном, объясняя наше появление. Мы здорово всколыхнули привычную жизнь усадьбы.

Какого же было мое удивление, что дядя приветливо беседовал не со своей супругой, не с любимым сыном, а с приближенным слугой Фу Каном, который заведовал его делами.

Память услужливо подставляла картинки. Мне тяжело выбрать, кто вызывает больше ненависти из этой ветви семьи Шэнь и ее прислуги, но Фу Кан определенно займет место в первой пятерке. Крысиное лицо, зализанные волосы, убранные в хвост, повадки такие же крысиные.

Он не лебезил перед Шэнь Куоном, но удачно вставлял льстивые фразочки. Он нашел общий язык с госпожой поместья. И эта «крыса» когда-то подпалила мои волосы. Того поступка я простить не смогу. Придушить бы его при первой возможности.

– Какие у вас планы на младшую госпожу Шэнь? – Фу Кан скрестил пальцы и раболепно поклонился перед господином. – Как ее принимать? Следить за ней?

– Девчонка легкомысленна, доверчива и наивна, – фыркнул мой родственник. – Не утруждайся слежкой. Проследи, чтобы ее прихоти исполнялись. Она на некоторое время станет женой моего сына.

– На некоторое? – уточнил прислужник.