Мисс Дженнингс заплакала, и мы очень расстроились, что она такая грустная. Сторож стоял ужасно хмурый. Пожарный и родители заговорили все сразу, и пожарный им объяснил, что такое «непригодна к использованию»: мы еще очень долго не сможем ходить в специальную школу. Пожарный сказал, что вода текла все выходные, и по тому, как он говорил, мы сначала решили, что речь о лопнувшей трубе.

– Вот видите, – сказал Томас, – это как в отцовском зале для карате.

Родители затараторили, а мы не могли понять, что же нам делать, если больше нельзя ходить в специальную школу. Потом появился длинный как жердь господин: это был директор школы для нормальных детей. Директор изобразил на лице катастрофу и подошел к мисс Дженнингс, чтобы ее утешить. Он попытался ее обнять, но ей было явно не до того; тогда он дал ей носовой платок и пообещал, что все пойдет на лад. Лучше бы он трубу наладил, затопившую нашу милую школу.

Потом директор разыграл перед родителями целое представление, говорил, что не надо волноваться, что он сейчас найдет нам класс в своей соседней школе для нормальных детей и что мисс Дженнингс совершенно не о чем беспокоиться. Мы сможем ходить в школу для нормальных детей сколько угодно, пока не починят нашу школу.

Мисс Дженнингс собрала нас вокруг себя, она всегда так делает, когда собирается сказать что-нибудь важное. Например, когда мы идем на экскурсию и она нам напоминает, как себя вести. Она объяснила то, что мы уже знали: в специальную школу больше ходить нельзя из-за потопа. И еще добавила то, чего мы не знали: потоп случился из-за забитых раковин в туалете. Слив в раковинах был закупорен пластилином, а краны оставались открытыми все выходные. Вода перелилась через край и растеклась повсюду. У нас сразу появилось много вопросов к мисс Дженнингс: как пластилин попал в раковины? И почему из кранов текло весь уикенд?

Лицо у мисс Дженнингс сразу стало очень серьезное.

– Вот именно, мои милые, это очень странная история. Кто-нибудь из вас в пятницу клал в раковины пластилин?

Мы все сказали, что, конечно, нет. Само собой, все посмотрели на Йоши – ведь только он лепит из пластилина, потому что, когда вырастет, хочет стать скульптором, – но Йоши вместо ответа, потому что он не говорит, изо всех сил замотал головой, объясняя, что вообще ничего не затыкал.

– Ничего страшного, если ты заткнул раковины, – повторила мисс Дженнингс, – я просто хочу понять.

Насчет «ничего страшного» мы сильно сомневались, раз в школу приехали пожарные и она теперь непригодна к использованию. Но Йоши еще отчаяннее замотал головой и чуть не заплакал.

– Когда в школе что-то ломается, – заметила я мисс Дженнингс, – это всегда замечает сторож. Если из раковин лилось через край, он бы увидел.

– Сторожу в пятницу пришлось уйти раньше, чем кончились уроки, потому что его мать попала в больницу, – сообщила мисс Дженнингс.

Мы все пожали плечами. Если Йоши говорит, что это не он, значит, это не он. Не тот он человек, чтобы врать. Но мисс Дженнингс явно сомневалась: не могли же эти раковины сами себя заткнуть. Она сказала, что пожарные начали расследование и главный пожарный хочет задать нам вопросы.

Тут мы все завопили от радости. Это же просто супер – встретиться с главным пожарным. Он, наверное, полупожарный и полудетектив, раз ведет расследование.

В эту минуту к нам подошел пузатый господин с усами, как у моржа, и в слишком широком костюме с галстуком.

– Дети, можно с вами поговорить? – спросил он.

Я вежливо ответила, что нет, потому что у нас встреча с главным пожарным, но тут Моржовые Усы заявил, что он и есть главный пожарный. Мы были страшно разочарованы. Очень он был не похож ни на главного, ни на пожарного.

– Вы уверены, что вы главный пожарный? – спросил Арти.

– Уверен, – ответил Моржовые Усы и показал нам жетон пожарного на поясе, думал произвести на нас впечатление. Но Джованни сказал:

– Очень уж вы толстый для пожарного…

– Если толстый, значит, точно главный, – вмешался Томас. – Папа говорит, что все главные – бездельники, только и делают, что пьют кофе с булочками целый день.

– Какой милый у тебя папа, – поморщился главный пожарный.

Тут захныкал Арти:

– Говорят, кофе вреден для сердца, надеюсь, я никогда не буду главным, а то придется пить его тоннами, и у меня будут проблемы с сердцем.

– А где ваши мускулы пожарного? – спросил Томас; уж он-то в мускулах разбирается, ведь у него отец – учитель карате.

– Должно быть, в машине оставил, – ответил Моржовые Усы.

– Лучше сходите за ними, а то вдруг придется людей спасать.

– Я в основном занимаюсь расследованиями, – пояснил главный пожарный. – Затем и пришел, чтобы понять, что же случилось у вас в школе.

Я попыталась ему помочь:

– Нашу школу кто-то затопил. Мисс Дженнингс говорит, что раковины были забиты пластилином, а вода из кранов текла все выходные.

Главный пожарный озабоченно почесал свои пышные усы:

– Знаешь, деточка, обычно так делают не нарочно, скорее по рассеянности. Просто заиграешься с друзьями и забываешь завернуть кран, вот и случается неприятность.

– А мы всегда воду закрываем, – сказала я. – И потом, зачем нам совать в трубы пластилин?

– Бывает, что для забавы, дети любят всякие штуки совать в сливы раковин. Чтобы посмотреть, что будет…

Главный пожарный явно считал нас недоумками.

– Зачем нам засовывать пластилин в раковины? Это же гадость…

Все остальные тоже считали, что это гадость, особенно Арти, потому что, если раковины заткнуть, вода будет застаиваться, а стоячая вода – рассадник микробов.

– Мы бы никогда не стали затыкать раковины, – повторила я.

Но главный пожарный явно не поверил:

– Ваша учительница сказала, что один из вас каждый день возится с пластилином…

Мы все показали пальцем на Йоши.

– Это ты любишь пластилин, малыш? – спросил главный пожарный умильным голосом киднеппера.

Йоши кивнул, а мы все объяснили главному пожарному, что Йоши совсем не говорит.

– Потому что не хочет или потому что не может? – спросил главный пожарный.

Этого мы и сами не знали. А главный пожарный добавил:

– Потому что хотеть – значит мочь…

– Мы особенные дети, – пояснила я.

– А! – отозвался главный пожарный. – Ладно, в общем, если вы каждый день беретесь за пластилин и немножко пластилина остается у вас на руках, то каждый раз, когда вы идете мыть руки, он накапливается и постепенно перекрывает воду в раковине. А в один прекрасный день – оп! – и все закупорено.

– Чтобы закупорить раковину, нужна целая гора пластилина, – возразила я.

– Чтобы закупорить слив в душе, хватает волос моей жены, – ответил главный пожарный.

Отто спросил у главного пожарного, неужели у его жены пластилиновые волосы. Тот в ответ только вздохнул:

– Дети, мне бы хотелось, чтобы мы вернулись назад, в ту пятницу, и снова прожили этот день.

Отто напомнил ему, что в прожитые дни вернуться нельзя.

– Я хотел сказать, вспомните, как прошел ваш день в пятницу. – Главный пожарный явно начал терять терпение. – Что вы делали в школе в прошлую пятницу?

Мы общими усилиями вспомнили и рассказали главному пожарному, что в пятницу был, в общем, нормальный день. Мы занимались с мисс Дженнингс математикой, потом ботаникой. Потом у нас было свободное время. Йоши возился с пластилином, Томас ему немножко помогал, а все остальные рисовали. Потом Отто нам прочитал маленькую лекцию. Он любил выбрать какую-нибудь тему, а потом сделать сообщение. Получалось всегда очень интересно. В этот момент его особенно увлекал развод. Наверняка из-за родителей.

Родители Отто перестали жить дружно. Они могли бы покричать друг на друга еще громче, но решили, что лучше разойтись. В этом был один плюс: теперь Отто на день рождения или на Рождество (которое скоро наступит) получает не один подарок от обоих родителей, а по подарку от каждого родителя. С точки зрения математики, все умножается на два.

Короче, в пятницу Отто рассказывал нам про развод, по алфавиту.

Он начал с буквы А – Адвокат: это такой господин или дама, которые, по идее, должны защищать ваши интересы, но, по словам его отца, стоят целое состояние и только проигрывают дело.

Потом Б – Брань: потому что его родители все время бранятся из-за всякой ерунды.

Потом В – Вина. Вина – это когда родители больше не могут сказать ребенку «нет», потому что им не по себе из-за того, что они сделали. Например, развелись. Когда родители Отто были женаты, Отто ни за что не разрешали завести какое-нибудь животное. А теперь они развелись, и у него есть черепаха и кролик у папы и рыбки и два хомячка у мамы. Поодиночке родители слабые, а вместе сильные. Потому они и сходятся попарно, чтобы заводить детей.

Про развод Отто стал рассказывать на букву Д, потому что по-латыни «развод» будет divortium, разделение. Но тут мисс Дженнингс перебила Отто:

– Отто, дорогой мой, хватит этих историй про развод. Найди к понедельнику другую тему на букву Д и прочитай нам лекцию.

– Очень правильно ваша мисс Дженнингс прервала такую одиозную лекцию, – заявил главный пожарный.

Томас спросил, что такое «одиозный». Отто ответил, что это значит «очень неприятный», и мы все решили, что главный пожарный, пожалуй, злюка.

Мы рассказали главному пожарному, что было в тот день дальше. После обеда у нас была экскурсия в музей естественной истории. Мы туда поехали на автобусе. Когда мы вернулись в специальную школу, Арти велел нам хорошенько вымыть руки, потому что автобусы возят не только пассажиров, но и всякие болезни. Он перечислил столько названий ужасных болезней, которые мы могли подцепить, что мы все побежали в школьный туалет. Как следует намылили руки и терли их так и этак, как показывал Арти. Он нас предупредил: «Когда смоете мыло, не трогайте краны. Вы их открывали руками, которые, может быть, были уже заразны, значит, если вы тронете краны, вам придется опять мыть руки». Вообще-то это довольно логично, даже довольно бактерио-логично.

Когда мы всё это рассказали главному пожарному, он спросил:

– Так кто же закрыл краны после того, как вы помыли руки?

– Никто, – торжествующе ответил Арти, – и это хорошо, иначе мы бы все заразились.

– Ну вот, – оборвал его главный пожарный, – а я что говорил. Потоп по неосторожности.

Он принялся что-то писать у себя в блокноте, а потом спросил мисс Дженнингс:

– Это вы в пятницу закрывали школу?

– Да. Обычно это делает сторож, но в пятницу ему пришлось ехать к матери в больницу, потому что она сломала ногу.

– И вы перед уходом не проверили туалет?

– Честно говоря, нет… я немного опаздывала…

Главный пожарный с понимающим видом кивнул, потом еще что-то нацарапал в блокноте и заявил:

– Дело раскрыто: этот маленький немой все забил, когда мыл руки, и…

– Нельзя называть человека по его недостатку! – рассердилась мисс Дженнингс.

– Ох, уж и слова не скажи! – взбесился главный пожарный.

– Ведите себя прилично! – отругала его мисс Дженнингс.

– Короче, – продолжал главный пожарный, – умывальники наверняка уже какое-то время были забиты, и этот малахольный, который всего боится, убедил приятелей…

– Можно спросить, кого вы назвали «малахольным»? – закричала мисс Дженнингс.

– О-ля-ля, – выдохнул главный пожарный, – с вами не соскучишься! В общем, детишки мне сказали, что не закрыли краны после того, как помыли руки, вернувшись из музея. Сливы были забиты, вода пошла через край, и за выходные все затопило.

Вид у главного пожарного был страшно самодовольный.

Мы с мальчиками переглянулись. Йоши поднял палец, чтобы мы его послушали. Йоши не говорит, но мы его прекрасно понимаем. Он нам рассказал знаками, что сам закрыл все краны. Арти, услышав это, состроил гримасу и сказал, что Йоши наверняка заразился и что он теперь никогда не пожмет ему руку. Впрочем, Арти вообще никогда никому не пожимает руку.

Я уставилась на приятелей. У Йоши пунктик, это значит, что он всё десять раз проверяет. Если он сказал, что закрыл краны, значит, он их действительно закрыл.