«А чего тут думать, Хозяин? Больше народу – меньше кислороду. Но нам-то всем кислород особо не нужен, так что можно и взять новичка в команду. За возможность подольше побыть с этой, как я понимаю, графиней, – Игорь небрежно указал на женщину, которую лечил Иван, – наш новенький будет бегать за вами как собачка на задних лапах. Хотя… тут, конечно, нюансик, Хозяин. Задние, да и передние лапки ему пришить сперва придётся. Оно вам надо? Стоит того? Кто я такой, чтобы решать столь сложные вопросы за моего Хозяина?»

«Довольно важную тему ты поднял, – задумчиво ответил я. – Надо бы спросить у Ивана, не остались ли у него в загашнике ещё запасные конечности».

Я снова повернулся к душе и посмотрел на неё строго.

«Ты должен понимать, что без Печати Подчинения я тебя поднимать не стану. Быть заклинателем смерти значит нести ответственность за тех, кого ты поднял. Если докажешь, что достоин сам отвечать за свои поступки, в будущем я сниму эту Печать. Но не сейчас».

«Я благодарен вам… Хозяин», – поклонилась душа.

«Я позволю тебе позаботиться о графине Нестеровой и малолетнем главе их рода, но служить ты будешь мне».

«Ещё раз благодарю вас». – Он снова поклонился.

«Ты до сих пор просишь поднять тебя?» – спросил я твёрдо.

«Да, Хозяин».

«Да будет так».

Я склонился над его телом и положил ладонь на его лоб. Зачерпнув в своём ядре силу и наполнив её своей основной стихией, я нанёс три основных печати:

«Печать Прикрепления».

«Печать Подчинения».

«Печать Усиления».

Душа тут же втянулась обратно в тело, и новоявленное умертвие захрипело.

Я снова обратился к своему ядру за энергией. Но на сей раз пропустил её через правую руку, наделяя стихией, которая «живёт» в этой части моего тела.

У моего нового слуги выросла каменная нога слева, а справа камнем покрылась ступня.

Перестав тратить энергию, я внимательно оглядел результат своих трудов.

– Выглядят как ласты, – изрёк я. – Или ноги утки. Но до дома дойти хватит. Поднимайся.

Я протянул ему руку. Умертвие неуверенно взяло меня за ладонь, и я дёрнул его на себя, помогая встать на ноги.

Мужчина неловко поклонился и в очередной раз изрёк:

– Благо… дарю… Хозя… ин.

Я тяжело вздохнул и положил ему ладонь на лоб. Нужно сразу настроить речевой аппарат, а то так и будет слова растягивать.

Едва я закончил, как услышал вошканье и женский стон.

А затем крик:

– Тима?! С тобой всё в порядке, сынок?!

– А… мама? – просипел мальчик, только-только приходя в себя.

Женщина обняла сына и прижала его к груди. Она затряслась всем телом и зарыдала.

– Хвала Светлым Богам, мы живы… – всхлипывая, проговорила она.

Её сын молча прижался к матери.

Я же поморщился, не выдержал и произнёс:

– Дамочка, давайте не будем хвалить этих шарлатанов. Если хотите сказать кому-то спасибо, то в первую очередь благодарите своего воителя, который, чтобы скрыть вас внутри кристалла, использовал артефакт, сожравший его жизнь.

Женщина перестала всхлипывать и резко обернулась. Её взгляд мигом стал серьёзным. Она цепко огляделась по сторонам, внимательно изучила труп матриарха, хмуро посмотрела на меня и Игоря, остановилась взглядом на графе Бессмертном.

Затем вместе с Тимофеем поднялась на ноги. Спрятав сына за спину, обозначила поклон:

– Сердечно благодарю вас, Иван Иванович. Я никогда не забуду того, что вы для нас сделали, и обязательно выплачу долг. Вадим… – повернулась она к мужчине, поджала губы и снова затряслась. – Спасибо тебе! – Графиня не сдержалась и бросилась к нему на шею. – Спасибо! Если бы не ты… мы бы тоже… и!

Она вдруг отпрянула от него, изумлённо глядя в его чёрные глаза.

– Твоё сердце не бьётся! – выпалила графиня Нестерова.

Умертвие по имени Вадим поморщился и почесал затылок.

– Ну как бы… – промямлил он, а затем твёрдо продолжил: – Много всего случилось, госпожа. Прошу прощения за это неудобство.

– О чём ты говоришь? – прошелестела она, попятившись и едва не сбив с ног собственного сына. – Ты мёртв, Вадим. Ты…

Она округлила глаза и обвела нас всех изумлённым взглядом. Затем уставилась на графа Бессмертного и пробормотала:

– Иван Иванович, нежели вы постигли запрещённое учение? Самое грязное и злое из всех них?! Неужели вы пошли против самой жизни и начали поднимать мёртвых?!

Я хотел было ответить за своего добренького и стеснительного братца, но не успел. Иван решительно шагнул вперёд и громко сказал:

– Да это так. Я стал заклинателем смерти. Я лекарь, и я не люблю сдаваться. Я верю, что, если постигнуть это учение, можно выйти за грань медицины и лекарского искусства. Хуже всего, когда лекарь не успевает прибыть вовремя. Вы ведь знаете о том, что семь лет назад крысы, подобные тем, которые напали на ваш дом, прорвались и в мой подвал? Я тогда был в нашей больнице с пациентами. Но, услышав об инциденте, сразу рванул домой. Почти сразу… мне нужно было сперва закончить операцию. И знаете, что было, когда я вернулся? Мой двоюродный брат умер у меня на руках. А мой дядя за три минуты до моего прихода. Мне не хватило времени. Это не первый случай, когда я терял пациентов… Но после него я решил стать не только лекарем, но и заклинателем смерти. Не ради того, чтобы создавать княжество мёртвых, как в страшных сказках. А чтобы спасать живых. И благодаря тому, что я постиг это учение, я смог вернуть себе брата. Благодаря которому мы и спасли вас и Тимофея. Поэтому отбросьте предрассудки. И не отталкивайте вашего товарища, который пожертвовал жизнью ради вас и вашего сына. Он отдал самое ценное, что у него было, и не заслуживает плохого отношения к себе.

Иван замолчал и гневно выдохнул.

Графиня Нестерова, хлопая пышными ресницами, изумлённо смотрела на него. А её сын, осторожно выглядывая из-за спины матери, изучал моё лицо. Я подмигнул ему. Он вздрогнул, но затем молча кивнул и смущённо улыбнулся.

Раздались размеренные хлопки.

– Браво, граф! – изрёк Игорь. – Аплодирую стоя. Ваша жаркая тирада тронула моё небьющееся сердце.

– Эм… да, спасибо… – пробормотал граф Бессмертный, растеряв весь свой пыл.

Игорь же подошёл к Вадиму и, хлопнув того по плечу, проговорил:

– Впечатляет, что у тебя и после смерти ценности и ориентиры особо не поменялись. Видать, очень важны для тебя эти люди, – кивком он указал на малолетнего графа Нестерова и его мать.

– Важнее жизни и свободы, – пробасил Вадим.

Ресница графини Нестеровой вновь затрепетали, а из её глаз потекли слёзы. Однако, прежде чем она хоть что-то сказала, её сын выбежал из-за спины матери и крепко обнял Вадима.

– Спасибо, что спас нас, – прошептал мальчик. – Пожалуйста, оставайся с нами и дальше.

Граф Бессмертный отвернулся и промокнул глаза.

Я же глаза закатил и резко произнёс:

– Хватит с меня уже этой драмы. Нужно проверить кое-что.

Я подошёл к трупу матриарха и выпустил тёмно-зелёный дым. Он быстро разъел тело, а затем и крупное ядро твари.

Я втянул дым в себя и недовольно покачал головой.

– Значит, не показалось… – проговорил я, изучая поглощённое ядро.

Развернувшись к людям и умертвиям, я быстро сказал:

– Графья Нестеровы, соберите волю в кулак и живите дальше. Живите с мыслью, что не просто так металлические крысы напали на ваш дом. На ядре матриарха я почувствовал «Печать Приручения». Выполнена грубо… хотя в ваше время, похоже, разучились рисовать тонкие узоры. И тем не менее этой «Печати» достаточно, чтобы приручитель смог через матриарха приказать крысам в нужное время напасть на нужный дом и не оставить в нём живых.

– Покушение?! – гневно прошипела графиня Нестерова. – Вы уверены?

– Абсолютно, – ровным тоном ответил я. Затем обвёл взглядом присутствующих. – Нам надо возвращаться. Перед этим у кого-нибудь есть что сказать?

В небо устремилась поднятая рука. Игорь вновь решил изобразить прилежного школьника.

– Говори, – велел я.

Он повернулся к Нестеровым и произнёс:

– Уважаемая графиня, ваш деверь за ядро местного матриарха тридцать миллионов предлагал. Но, как видите, в целях расследования от ядра пришлось избавиться. Надо бы за него заплатить. – Он добродушно улыбнулся. – Да и накинуть нам немножко сверху за дополнительные работы, не думаете?

Браво, Игорь. Вперёд меня озвучил мою мысль. Всё-таки не зря я ему речевой аппарат настроил.

Глава 8

Честно говоря, я думал, после слов Игоря о компенсации в тридцать миллионов граф Иван начнёт отнекиваться и утверждать, что награда не нужна, и вообще мы спасли Нестеровых из добрых побуждений.

Однако же мой названый брат лишь побурчал в сторону Игоря, мол, слишком грубо говорить попавшим в беду людям такие вещи сразу. И предложил вернуться к этому разговору позднее. На что уже сама графиня Нестерова заверила нас всех, что обязательно отблагодарит нас по достоинству.

А затем она погрузилась в раздумья. Часть пути графиня хмуро грызла подушечку большого пальца. Время от времени она как-то горько поглядывала на Вадима. Мне показалось, глаза её порой слезились.

Никто графиню не торопил – лично я был занят распределением энергии и корректировкой своих внутренних узоров. Да, на ходу это делать сложнее и дольше, однако же моя новая жизнь складывается таким образом, что времени долго сидеть на месте и медитировать у меня просто нет.

Мы подобрали клык убитой ранее змеи и пошли дальше, когда графиня Нестерова обратилась ко мне:

– Прошу прощения, мне называть вас Константин Иванович?

– Можно и без отчества, можно просто «Костя», – отозвался я. – Что ты хотела?

– Я… насчёт того, что матриарх крыс была подчинена чужой воле… Может ли быть так, что её приручитель знает, что мы с сыном выжили?

– Нет, – уверенно ответил я. – Я ведь сказал – «Печать» не самого высокого уровня. Возможно, матриарх была довольно сильна для приручителя, да и её свита мешала бы долго чертить на ней узор.

«Не говоря уже о том, что искусство узоров за последние тысячу с лишним лет заметно просело», – мысленно добавил я.

– Это хорошо, что не знает, – проговорила графиня Нестерова и повернулась к моему брату. – Прошу прощения, Иван Иванович, вы и так многое для нас сделали, но… не позволите ли нам некоторое время тайно пожить в вашем доме?

Она настороженно уставилась на Ивана. Даже не сбившись с шага и не глядя на неё, он задумчиво ответил:

– Я и сам думал предложить вам это, Алла Евгеньевна.

– Благодарю, – искренне улыбнулась женщина и приобняла своего сына.

Какое-то время мы шли молча. Я поглядывал на Ивана – у него явно в голове сложилось понимание текущей ситуации. Однако же воспитание не позволяет ему спрашивать других аристократов в лоб о внутриродовых проблемах.

Хорошо, что я – не воспитанный аристократ.

– Алла, ты веришь, что брат твоего покойного мужа может стоять за этим спланированным покушением?

Женщина напряглась и скосила взгляд на сына. Мальчик же шёл молча и хмурился.

– Это… возможно, – произнесла Нестерова в сторону. – Он…

Она ещё раз покосилась на сына. Мальчик будто бы почувствовал взгляд матери и задрал голову.

– Мама – обратился он к ней вкрадчиво. – Эти люди спасли нас. И мы обязаны им. Поэтому, если тебе есть что сказать, говори прямо. Не скрывай. Ведь… – Он поджал губы и, отвернувшись, произнёс в сторону: – Я унаследовал род от папы. Папа завещал мне заботиться о роде, и я… Я не посрамлю его волю. Я сделаю всё, что в моих силах. – Он снова повернулся к матери и резко сказал: – Но сил у меня нет! И я готов принять помощь у хороших людей.

Он посмотрел на меня и твёрдо закончил:

– И за вашу помощь я обязательно заплачу.

Я почувствовал, что невольно улыбнулся краешком рта.