Мне приходится приложить усилия, чтобы не выказать своего шока. Разумеется, мы с Громовым договорились играть в пару, но заявить это здесь, сейчас, еще и при своем друге… О таком предупреждать нужно заранее! А теперь мне приходится оторвать язык от неба и не очень уверенно промямлить:

– Приятно познакомиться.

– А мне-то как приятно…

Мне совершенно точно не нравится этот завлекающий тон арабского красавца и вспыхнувшая искра интереса во взгляде. Теперь парень глядит на меня еще пристальнее, словно раздумывает, что же в серой мышке нашел такой бунтарь как Громов.

– Заканчивай пялиться, Ринат, – грубо отрезает Лев, осаживая друга. – Она не из этих твоих девочек. Даже не думай.

– Так я и не думаю ни о чем, – хмыкает Ринат. – Не из этих, говоришь?

Их взгляды скрещиваются. Это, должно быть, какое-то невербальное общение между парнями, которое понятно только им двоим, потому что спустя секунд десять Ринат с уважительным кивком говорит:

– Рад за тебя, брат.

– Спасибо.

Они похлопывают друг друга по плечам, о чем – то тихо переговариваются, пока мы со спутницей Рината, которую он, к слову, так и не представил, неловко переглядываемся.

Я напрягаюсь, когда вижу, как компашка моих одногруппников двигается по направлению к нам.

– Шакалы крадутся, – со смешком комментирует Ринат и, надо признать, это сравнение мне очень нравится.

Они не подходят к нам, но становятся неподалеку, должно быть, чтобы погреть уши. Просто, блин, прекрасно. Так и знала, что затея с этой вечеринкой полный отстой.

Мое настроение с отметки «ноль» падает до «минус сто». Мимо цепкого взгляда Рената не проходит мое подавленное вмиг состояние, и он на правах хозяина мероприятия предлагает:

– Коньячку?

– Спасибо, не пью, – вежливо отказываюсь.

– Жаль, коньяк хороший – пятизвездочный.

Прежде чем я успеваю снова ответить решительным отказом, до меня доносится стервозный голос одной из моих одногруппниц.

– Вся такая якобы скромница, а на самом деле давалка. Кто бы мог подумать!

– Так оно всегда так, Ирэн. Как говорится, в тихом омуте…

Вот гадины!

– А давай! – горячо выпаливаю.

Схватив наполовину полную стопку с виски со стола, опрокидываю в себя и залпом выпиваю. Противная жидкость обжигает горло. Закашлявшись, делаю последний глоток и со стуком ставлю стопку на стол.

– Ты хоть бы закусила, – неодобрительно на меня покосившись, бросает Громов, но я лишь отмахиваюсь.

– И так пойдет!

Меня ведет в сторону, но Лев успевает подхватить за локоть и талию, а затем ставит обратно в вертикальное положение. В голову моментально ударяет алкоголь. Неожиданно становится так смешно со всего, что я начинаю по-глупому хихикать.

– Девочка огонь, Громов!

Ринат показывает два больших пальца вверх. Или же это у меня в глазах двоится…

Я практически никогда не пила, за исключением одного-двух бокалов шампанского на праздники. Это окрыленное чувство для меня совершенно ново, но определенно нравится, потому что так фиолетово кто и что там говорит, на все эти сплетни и пересуды. Хочется жить прямо здесь и сейчас!

– Так что, Арина, продолжим веселье? – с улыбкой обещающей неприятности спрашивает Ринат.

– Веселье?

Я плохо соображаю, но прямо сейчас согласна на все. И, очевидно, злой как черт Громов это понимает, поэтому отрывисто бросает:

– Ей не нужно твое веселье!

– Да ладно тебе, Гром! Дай девочке повеселиться. Я же ничего такого не предлагаю! Так, сыграть в игру…

– Какую игру? – включаюсь в разговор.

Лев издает мученический стон, зарываясь пальцами в волосы, пока я с неприкрытым любопытством пялюсь на Рината.

– Ничего особенного, Ариш. Бутылочка, – игриво подмигивает и нарочито медленно скользит языком по губам.

Никогда не играла в бутылочку! Вероятно, у Сережи случился бы сердечный приступ, если бы позволила себе подобную пошлость. К счастью, его здесь нет, а значит…

– Я согласна!

– Какой же ты козел, Масур! – шикает на друга Лев, на что тот только заливисто хохочет.

Ринат кивает девушке, мол, за мной, и ведет нас ко входу в дом. Хоть я и навеселе, но такое поведение с девушкой мне кажется странным, поэтому, потянулись к уху Льва, любопытствую:

– Почему Ринат не представил нам свою девушку?

– Потому что она не его девушка, а шлюха. А шлюх он друзьям не представляет, – как само собой разумеющееся объясняет.

Мы заходим в дом и проходим в лаунж-зону, где на полу уже расположились несколько ребят. Завидев Рината, они сразу же подзывают нас к себе и, потеснившись, освобождают места. Мы быстро представляемся друг другу, но, честно говоря, я не запоминаю ни единого имени.

– Ну что, погнали! – выкрикивает какой-то кудрявый парень, раскручивая бутылочку.

Даже не замечаю, как в моей руке оказывается новый стакан с коньяком, который почему-то пытается отобрать у меня Громов. Какой нахал! Показав ему язык, делаю пару глотков и со смехом все же позволяю забрать у меня напиток.

Первая пара выпадает на двух парней, и мы перекручиваем, потом целуются под одобрительный свист две девчонки, а затем бутылочка указывает на меня и Рината.

– Это судьба, я считаю, – азартно блеснув глазами, предвкушающе ухмыляется.

Растерянно хлопаю глазами, понимая, что на меня пялится по меньшей мере десять человек, ожидая пока я поцелую незнакомца.

От волнения облизываю губы, слышу, как с шумом втягивает в себя воздух Громов, но не поворачиваюсь.

– Давай, Ариш! Или испугалась? – дразняще протягивает Ринат.

– Вот еще!

Парень тянется ко мне, а я к нему, как неожиданно меня буквально выдергивают за талию из круга.

– Закончено веселье! – бешеным голосом рявкает Лев.

Я успеваю словить довольную полуулыбку Рината, прежде чем Громов буквально затаскивает меня за угол. Он вцепился в руку клещами, и совершенно не обращает внимания на мои слабые протесты. Прет как танк, а потом вдруг останавливает и толкает к стене. Нависает горой, буравя яростным взглядом из-под нахмуренных бровей.

– Ты действительно собралась сосаться с ним?

– Ч-что?

Голова кружится, но теперь все не кажется веселым. Теперь почему-то от близости Льва захватывает дух. Настолько что мне сложно устоять на ногах, а может это запоздалая реакция организма на алкоголь в крови.

– Отвечай, Любимова! – встряхивает меня, требуя ответа. – Отвечай или, клянусь богом…

Он многозначительно смотрит на мои губы, и я судорожно сглатываю. Тихо и предельно честно отвечаю:

– Я не знаю.

– Еще раз, Любимая, и я не посмотрю на то, что это мой друг, твой друг или какой-то левый тип. Я выбью из него все дерьмо, и это будет на твоей совести, поэтому лучше не провоцируй меня, малышка.

А после он впивается в мои губы жестким поцелуем, на который я отвечаю, точно только этого и ждала весь вечер. Это поцелуй – наказание, заставляющий подчиниться его воле. Лев слетает с тормозов, кусает мои губы, жадно шарит руками по телу, осыпает мелкими влажными поцелуями подбородок и шею. Настойчиво толкается в меня бедрами, давая почувствовать свое возбуждение.

– Хочу тебя, Любимая. Так хочу, – тяжело дыша, шепчет в шею.

И я хочу его.

Я хочу Льва? Мне кажется, что сильно… С ума сойти, какой он красивый, а как целуется.

Это последняя мысль, прежде чем я перестаю соображать. Накатывает слабость, а потом в глазах темнеет…

Глава 10

ЛЕВ

У меня срывает крышу. Я вообще смутно понимаю, что происходит. Разве что стоит принять во внимание тот факт, что я чертовски влип, и что я трогаю ее грудь через тонкую ткань, скрывающую внушительную такую троечку. И мой мозг плавится.

Он расползается в разные стороны. Я вроде как понимать должен, что перебарщиваю, что это предел. Что это – финиш, дамы и господа.

Трогаю свою девочку… Понять…бы, как…сдержаться. Никак. Нельзя. И понимаю лишь то, что…

Ее глаза прикрываются, и голова резко падает вперед. Воу. Полегче.

– Стоять, бояться, малыш. Ну что ты? – хлопаю по щечкам, и она тут же открывает глаза, смотрящие на меня так, будто бы она реально под чем-то.

– Левушка, что-то мне так хочется…

– Чего?

Она смотрит на меня, а затем тянется ближе. Твою мать, это то, о чем я думаю? Да? Первая обхватывает мою шею и касается меня губами.

Я целую ее губы грубее, тверже, и мне в ответ… поступает такая же остервенелая реакция. Как не сойти с ума? Малышка отчетливо подается вперед, обводит губами мои, сталкивается языком и тихо стонет мне в рот, ухватившись за шею так крепко, будто бы от этого зависит выживание. Разве что ее, потому что у меня явная погибель.

В ней столько огня, в ней столько нераскрытого, столько пламенного, прыткого и такого… будоражащего, что у меня не получается сконцентрироваться, чтобы не раздеть и не сделать ее своей прямо тут у стенки.

Где вокруг куча пьяных студентов, норовивших заграбастать мою девочку. А хуец вам в лобец.

Я готов продолжать так, как был бы готов любой половозрелый мужик. Просто, блять, я готов вообще на все рядом с ней. Мне даже можно не прикасаться, я вдохнуть этот крышесносный аромат из распущенных волос. По факту больше вообще ничего не надо, только стоять и смотреть, и я уже буду способен на несколько часов долгого и жаркого секса.

Грязного, грубого. Но нет. Тут мы снова возвращаемся к тому, что она девочка, а я у нее первый. И последний. РУКИ СВОДИТ В СУДОРОГЕ, НАСТОЛЬКО СИЛЬНО Я ХОЧУ ПОДДЕТЬ ПОЯС И ПРОБРАТЬСЯ ПОД ТРУСИКИ.

Так. Выдыхаем. Думаем о чем? О чем я, блять, могу вообще думать сейчас?

Мой мозг поплыл куда-то с астрономической скоростью. Не куда-то, а в этот манящий вырез. В эту ложбинку, по которой я прямо сейчас хочу провести языком, зарыться носом и замереть в одной точке, ведь теперь это мой персональный рай. Я опускаю руки на грудь и сжимаю, одновременно с этим крича самому себе «стой, дебил».

Она напилась, а ты в адеквате и обязан принять тот факт, что сейчас вот так нельзя. Нельзя. Это ведь изнасилованием будет.

Какое, к черту, изнасилование? Она будет кричать разве что от удовольствия. Мокрая, извивающаяся, на мне сверху, подо мной, рядом со мной. По-всякому будет. Рыкнув, упираюсь лбом в стенку возле малышки, а та поворачивает голову и облизывает мне мочку уха.

Твою мать.

В какой-то совсем уже обезумевший момент мне удается прекратить лапать выступающие соски и оторваться от сладких губ. Проезжаюсь по взмокшему лицу своим и дышу часто и много. Вижу, как по тоненькой шее стекает капелька пота и в этот же момент слизываю ее, как конченный псих.

Мне нравится разливающий во рту сладостный вкус моей девочки. В глазах темнеет, и я остро нуждаюсь в чем-то, что прямо сейчас оторвет меня от нее. Не могу. Руки сильнее сжимаются на тонкой талии, пока Арина продолжает испытывать мое терпение.

В этот раз другое. То, на которое я уж точно сейчас не рассчитан, потому что член буквально готов вырваться из штанов и побежать вперед. Я и так слишком сильно упираюсь в ее выдающиеся бедра, находя в этом особую зависимость. В голове калейдоскопом вращаются картинки того, как это будет в другом месте и без одежды.

Не сейчас. Не сейчас, но… когда-то.

– Лев, царь зверей, – икнув, она смеется, обхватывая мое лицо ладонями. Мягко водит по щекам и улыбается, одаривая поплывшим взглядом. Она в говно. А я готов на стену лезть от досады.

Терпи, Лев, царь зверей, епта.

На губах малышки поблескивают остатки губной помады со вкусом малины, я теперь тоже сверкаю как диско-шар.

Терпи, мужик, и пройдет по твоей улице фургон мороженого, будем его жрать до потери пульса.

– Пойдем, – хрипло шепчу, обхватив Арину за талию.

– Нееет, Левушка, а как же вечер…инка, – снова икнув, малышка упирается в мою спину плашмя всем телом и гладит лопатки. Что ж ты делаешь? Я ж в шаге от того, чтобы затолкнуть тебя в первую попавшуюся комнату и сделать своей по-настоящему.