Михаил Ланцов: Хозяин дубравы. Том 1. Желудь

Пролог

– Сволочь! – раздалось из-за бронированной двери. После чего последовало несколько ударов тупым предметом. Возможно, головой, но Иван не тешил себя иллюзией по этому поводу.

Его лабораторию решили закрыть.

Как и почему – неясно. Но спешка, с которой взялись за это дело, была предельно странной. Сегодня же, когда же в здание стали входить подозрительные личности и весь персонал вызвали в актовый зал, он «задержался в туалете», а потом активировал аварийный режим. Слишком уж отчаянно воняло от всей этой историей диверсией, изменой или чем-то подобным.

Опустились толстые бронированные двери. Включилось автономное питание, циркуляция воздуха с его восстановлением и прочие подсистемы, полностью переводя лабораторию на замкнутый цикл.

Сдаваться просто так он не собирался. Столько лет коту под хвост? Ну уж нет! Тем более сейчас, когда наметились успехи и начало многое получаться.

– Иван Алексеевич, откройте, пожалуйста, – донеслось из-за двери мурлыканье удивительно ласкового голоса директора.

На картинке же с камер наблюдения перед бронированной дверью красовалась целая толпа разного рода людей. От обезличенных силовиков, «упакованных» по полной программе, до неприметных людей со всякого рода оборудованием. Ну и директор. Вон в камеру улыбается как кот, объевшийся сметаны.

Иван криво усмехнулся.

Достал из кармана халата маленький пульт, словно от сигнализации автомобиля. Нажал одновременно три кнопки, что было возможно только двумя руками. И с удовлетворением заметил, как вся эта толпа убегает…

Неладное он почувствовал еще год назад, когда директор стал жить не по средствам, причем не скрывая этого, и в целом вести себя подозрительно. Именно тогда Иван поставил на датчик пожарной сигнализации маленькую, дистанционно активируемую приблуду. Так что теперь «аварийка» будет неделю фиксировать в этом коридоре пожар. А значит, что? Правильно. Перекрывать доступ кислороду.

Вон как лихо замигали лампочки.

Ровно через три минуты опустятся огнеупорные перегородки, и в помещении будет распылен абсорбент кислорода. С регулярной автоматической добавкой. Так что всякий, кто там останется, умрет. Вот эта толпа и бросилась бежать сломя голову по длинному коридору, по которому разносился топот ног да эхо возгласа:

– Сво-о-олочь!

Иван Алексеевич оставил пульт на столике секретариата, а сам пошел в рабочую зону. Сидеть тут предстояло минимум неделю. И тратить время даром он не собирался. Его ждал каскад опытов. Тем более что все было готово для нового этапа с более глубоким погружением, который директор притормаживал целый месяц.

Эта закрытая лаборатория с неприметным и обезличенным названием уже больше двадцати лет пыталась научиться подключаться дистанционно к сознанию других людей. Опираясь на ряд эффектов и парадоксов, выявленных совершенно случайно еще в позднем Союзе. Сначала горстка людей действовала буквально на голом энтузиазме, когда же стали понятны перспективы, в них вложились. Именно тогда Иван Алексеевич сюда и пришел, пристроенный «на тихое место» после ранения.

И уже при нем, пятнадцать лет назад, стало понятно – нащупанная ими технология работала только с персонажами прошлого. В реальном времени ничего не выйдет. Потом картина усложнялась. Появлялись детали, условности… И наконец, Иван Алексеевич сумел подключиться к первому человеку из прошлого, увидев окружающий мир его глазами, почувствовав запахи, услышав звуки той природы и той речи.

Отрывочно.

Фрагментарно.

Размыто.

Но чем дальше, тем лучше удавалось на того персонажа настроиться, повышая «резкость и глубину картинки». Проводились опыты и с другими контактами. Однако покамест именно этот первый паренек был лучше всего проработан. В том числе и потому, что консилиум посчитал более плотные эксперименты над ним наиболее безопасным сценарием. Слишком глубоко во тьму веков он уходил и слишком мала была вероятность каким-то образом запустить «эффект бабочки»^[1] из-за инерции исторических процессов.

Сам же Иван Алексеевич еще с самых первых опытов увлекся изучением старины. Практической ее стороной. Просто для того, чтобы лучше понимать обрывочную информацию при сеансах подключения. Активно сотрудничал с клубами исторической реконструкции, ходил на всякие мастер-классы, знакомясь с ремеслами, читал книги, слушал лекции и так далее. Даже во всякого рода походы ходил в отпуске в условиях, максимально приближенных к историческим.

Это рвение сказалось самым решительным образом. И уже через полгода темпы настройки возросли. Из-за чего Ивана и других участников эксперимента стало спонсировать руководство для большего погружения «в материал». Золотого дождя не пролилось, но довольно затратные опыты по экспериментальной истории им оплачивали без лишних слов. Делая выходные, отпуска и командировки удивительно насыщенными и интересными.

Люди увлеклись.

Люди втянулись.

Люди активно экспериментировали, живя делом.

А тут – приостановка экспериментов и прочие пакости…

Почти все сотрудники ушли в апатию, опуская руки. Лишь в Иване пробудилась прошлая профессия, вызывая желание побороться. Так что теперь, он с нескрываемым блеском в глазах ложился в капсулу, предвкушая как научный прорыв, так и эскалацию проблемы лаборатории до самих верхов…

Тем временем директор с мутными гостями выбежал на улицу, где у неприметного, облезлого здания стояло несколько видавших виды пазиков. Слушать звук аварийной сигнализации внутри было невыносимо. Она хоть и была негромкая, но такой частоты и мелодики, что вызывала крайнее раздражение, не позволяя ее игнорировать.

– Как это все понимать? – холодно процедил неприметный человек, обращаясь к директору.

– Кто же знал, что Ваня такой отбитый? – развел тот руками.

– Какие последствия у этой выходки?

– Аварийный режим запускает стандартные протоколы безопасности. Автоматически. Минут через пятнадцать, максимум двадцать, здесь будет спецназ, пожарные и прочее, причем в изрядном количестве. Нам пора бы поспешить, если мы хотим уйти.

– Те бочки, что вам передали, вы поместили в подвале здания?

– Разумеется.

– На самом нижнем ярусе?

– Конечно, – ответил директор и продемонстрировал со смартфона фото бочек, на которых отлично можно было разобрать характерные для этажа коммуникации на заднем фоне.

– Хорошо, – кивнул этот неприметный человек. Достал из кармана пульт. Откинул защитную крышку. Нажал кнопку, от которой загорелся дисплей. Набрал код. И запустился таймер. А потом равнодушно произнес: – Уходим и чистим мусор.

– Что?! – переспросил директор с явным удивлением.

Спустя несколько секунд прозвучало несколько пистолетных выстрелов. Тихих, под глушителем. И на асфальт упали изломанными куклами несколько человек. Включая директора, нужда в котором отпала.

Отряд же бегом отправился к автобусам, чтобы в них прямо на ходу переодеться и нанести нехитрый грим: парики, накладные бороды, тональный крем. И, добравшись до ближайшей большой стройки, переждать грядущий ураган в загодя поставленных конспиративных вагончиках…

Тем временем Иван Алексеевич дождался завершения стартовой калибровки и вполне привычно вынырнул в мир прошлого, полных красок, запахов и звуков.

Перед ним открылся вид на реку, возле которой и стоял носитель.

Вдруг тот оглянулся, услышав какой-то шум за спиной.

Мгновение.

И по всему телу парня прошла судорога. И он, теряя сознание, упал как подкошенный в воду. Спиной. А где-то там, в далеком будущем, одна секретная лаборатория оказалась совершенно разрушена взрывом…

Часть 1. Лето

Когда перед тобой стоит задача, лучше сразу браться за нее, чем жить в страхе перед ней.

Джо Аберкромби, «Кровь и железо»

Глава 1

166 год, июнь, 2^[2]

Сознание вернулось внезапно.

Раз.

И Иван резко вдохнул, открывая глаза. Дернулся всем телом. Отчего почти сразу ушел под воду, начав немного паниковать. Он ведь еще не успел сообразить, где находится и что происходит, а тут уже утопление нарисовалось. Да и вообще трудно сохранять самообладание, когда тебе в рот и нос заливается жидкость, насыщенная минералами и микроэлементами, а также обрывками водорослей и прочими БАДами.

Несколько секунд спустя его ноги коснулись мягкого холодного ила. И Иван, поняв, как он сориентирован в пространстве, совершил энергичный гребок, выбросивший его на поверхность воды едва ли не по середину груди. Благо, что было неглубоко.

Лег на воду, постаравшись не делать лишних движений, чтобы чуть-чуть перевести дыхание и оглядеться.

Покрутил головой.

Заметил проход в зарослях рогоза у берега. И направился к нему, осторожно загребая по-лягушачьи, то есть брасом, местами переходя на «собачий» стиль. Тут, очевидно, было неглубоко, но он старался как можно дольше проплыть, не вставая. Слабое течение и характер зарослей говорили о вероятности очень большого слоя ила. Что выглядело попросту опасно.

Наконец, когда дальше плыть уже стало совершенно невозможно, он встал, сразу же уйдя по колено в холодный, вязкий и жирный субстрат на дне.

Приметил краем глаза что-то странное слева.

Скосился.

И вздрогнул.

Там, шагах в десяти, лежало тело мужчины с окровавленной спиной. Точнее не разобрать, потому что располагался этот джентльмен в густых зарослях рогоза.

Дергаться Иван не стал. Даже отшагнул назад, чтобы укрыться в прибрежных зарослях глубже. После чего осторожно начал оглядываться и довольно скоро заметил вдали, у леса, целый караван. Где-то в километре или около того.

Его основу составляло стадо разной копытной живности, включавшей даже свиней. Причем коровы и лошади тащили вьюки с корзинками, забитыми всяким. Параллельно им двигалась вереница людей, преимущественно молодых женщин, связанных в единую «многоножку». А вокруг них вилось какое-то количество вооруженных мужчин с копьями да дубинками.

И тут что-то внутри Ивана всколыхнулось, наполняя злостью. Он приметил в самом конце гирлянды пленников отца, мать и двоих сестер…

– Людоловы… – тихо прошептал он.

Почему они его не тронули?

Да черт их знает.

Видимо, он был похож на труп, плавая там, в воде. Вот и не стали возиться, не желая терять темп. Тем более что мужчины-пленники им, судя по всему, особенно не требовались.

В этот момент Иван хмыкнул, поймав себя на мысли о том, что воспринимает этого паренька как себя. А вообще получилась какая-то уникальная ситуация. Ведь никогда ранее не удавалось получить обратную связь с людьми, к которым шло подключение. Только отстраненное наблюдение. Да и то с весьма неустойчивой глубиной ощущений и цельностью восприятия. Тут картинка шла кусками, там – звук. Этакое битое «кино» с какого-то аналога камеры GoPro.

А тут…

Иван посмотрел на свои руки.

Не свои, разумеется. Чужие. Того паренька. И он ими шевелил! Сам! Он их ощущал! Он ими чувствовал окружающий мир! Провел рукой по стеблю рогоза осторожно. Завороженно. Ведь показалось – словно своей, родной, натуральной.

Выглядело невероятно.

Он закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Все это тело воспринималось как свое. Даже имя, услужливо всплывшее в памяти, показалось таким родным…

– Неждан^[3], – произнес Иван, пробуя его на вкус. – Неждан. Прямо нежданчик какой-то. Да. У судьбы точно есть чувство юмора, – фыркнул он, радуясь курьезному моменту. А потом нервно добавил: – Это что же получается? Один дома? Этакий приквел? В гостях у Флинстоунов?..