– Представляешь, я её вспомнила! Тебе повезло, что я не разбила твою рожу прямо там, на глазах гостей. Как им объяснишь, что пришёл с одной, а сидел за столом с другой женщиной?

– Лада, всё не так. Лена сама туда приехала. Я не хотел. Мы столько лет вместе. Ты и наши дети – моя настоящая семья…

– Почему не подумал об этом раньше?

– Всё очень сложно…

Перебиваю его. Не могу дольше слушать, как дрожит голос, шептавший мне две недели назад «люблю».

– Всё очень просто! Ты выбираешь прямо сейчас. Я или она! Мои дети и наша семья или её дочь.

Он молчит.

И в этом молчании – всё…

– Спасибо, – говорю тихо. – Спасибо за измену.

Разворачиваюсь, иду по бетонному коридору вперёд.

Макар пытается меня остановить.

– Лада, не надо всё рушить! – Преграждает дорогу к лифту. – Всё можно решить. Я выбираю тебя, но дочь… В чём виновата она? Катя мне дорога так же, как наша Алиса!

Лучше бы он этого не говорил. Моя дочь сейчас с няней, а Катя с родителями.

– Поэтому Алиса засыпает без нас неделями? Папа гуляет с другой семьёй. Мама, как лошадь тянет на себе компанию, а нашу дочь воспитывает няня!– Вырываю руку, требуя: – Отойди!

Видимо есть что-то такое в моих глазах, что он обречённо отходит в сторону.

В душе невыносимая боль. На улице – дождь. Капли падают мне на лицо, смешиваются со слезами, которых я даже не чувствую.

Но я не бегу. Не падаю. Не кричу. А упорно иду вперёд под холодным природным душем.

Мне нельзя раскисать. С этого часа я начинаю войну за будущее детей и возвращаю себя себе.

Глава 3

Дождь бьёт в окна такси с такой силой, будто природа пытается смыть к чертям сегодняшний день. Прижимаю ладонь к холодному стеклу. Наблюдаю, как капли сливаются в потоки. В голове – калейдоскоп из обрывков прошедшего вечера: детский смех, крик «папа», бледное лицо Макара.

В аэропорту машинально покупаю бутылку воды, но не могу сделать глоток – в горле душащий ком. Тело чужое, двигаюсь на автопилоте. В самолёте сижу как зомби – никого, ничего не вижу, не слышу.

Аэропорт Пулково сменился на Внуково. Боюсь садиться за руль. Вызываю такси. Палец быстро набираетв приложении адрес дома. Убежища, ограждённого надёжным забором от остального мира. Где стены увешаны нашими фотографиями. Пахнет моим любимым кофе по утрам. Где… Закрываю глаза, сдерживая слёзы. Где теперь всё будет по-другому.

Таксист что-то говорит о погоде. Я киваю, не слыша.

Дом встречает гулкой тишиной и запахом выпечки. Меня никто не ждал. Я не включаю свет – темнота кажется безопасной. Сбрасываю туфли, чувствуя, как дрожь поднимается от ступней к коленям.

В гостиной падаю в кресло у окна. Занавески колышутся от сквозняка. Встать и закрыть окно нет сил. Внизу, в холле,громко тикают часы – подарок на двадцатилетие свадьбы. Безумная кукушка начинает отсчёт времени ровно в момент, когда с горькой ухмылкой задаю вопрос:

– Сколько лет он водил меня за нос?

Прокукованные одиннадцать кажутся перебором.

В голове всплывает лицо той женщины. Лена. Молодая, красивая. В больших глазах сегодня читался не страх, а… жалость. Любовницажалела меня, жену.

Закусываю губу до боли.

Ключ поворачивается в замке в двадцать три сорок семь. Шаги Макара на лестнице осторожные, будто крадётся вор. В груди снова всё всколыхнулось.

– Лада?

Голос напряжённый. Уверена, он не ожидает увидеть меня в гостиной. Думает, что как обычно при наших ссорах я запрусь в или уйду к Алисе.

Не отвечаю.

Свет вспыхивает, режет глаза. Растерянный возглас:

– Ты не спишь?

Макар стоит в дверном проёме, в том же костюме.Не до конца развязанный галстук болтается на шее. В его глазах паника, которую тщетно пытается скрыть.

– Мы должны поговорить, – голосмерзавца дрожит.

Я медленно поднимаю голову:

– О чём? О том, как ты случайно завёл вторую семью?

Он без сил опускается в кресло напротив. Пальцы сжимает в замок.

– Лада, это… – громко глотает воздух. Стягивает галстук с шеи, словно он его душит. – Так бывает. Мужчины… Они… Мы…

– Они что? – ногти впиваются в кожаные подлокотники. – Заводят детей от женщин, которые моложе их в два раза? Уводят подруг у собственных сыновей?!

Усталое лицо искажает гримаса.

– Это получилось случайно! Ничего не понимал. Как болезнь. Наваждение. Я боролся, клянусь!

Сколько раз женщины слышали подобные оправдания от гуляющих мужей? Неужели думает, что я в это поверю? Вскакиваю. Подхожу вплотную. От предателя пахнет чужими духами.

– Ты боролся с членом наперевес? – сиплю. Горло на время сдавливает спазм. – Пока я вкалывала на наши компании? Растила детей. Ночами ждала тебя из «командировок»?

Макар хватает меня за запястья. Говорит надрывно, с отчаянием:

– Без тебя я пропаду. Ты же знаешь – я не смогу без детей. Вы моя семья!

В серых глазах паника. Только обмануть меня не удастся. Он боится не потери семьи – утраты созданного за долгие годы комфорта.

– Ты прав, – говорю тихо. Не хочу разбудить Алису. —Ты без нас пропадёшь.

Ермолин замирает. Вижу, в глазах мерзавца появилась надежда. Поднимаюсь на цыпочки, наклоняюсь, чтобы лучше видеть его глаза. Он двигается навстречу, не сводя глаз с моих губ. От него несёт чужой женщиной. Передёргиваю плечами от омерзения. Влепляю словами пощёчину:

– Но это теперь не моя проблема!

Холёное лицо белеет на глазах. Макар растерян. В глазах отчаяние.

– Лада, прости… Я люблю только тебя!—Вот сейчас ему верю.

Но не настолько. Любит, похоже, он нас обеих. Только я не привыкла делиться.

– Любишь? – резко вырываюсь. – Так сильно, что завёл ребёнка с другой женщиной?

Он хватает меня за плечи:

– Я разорву с ней все связи! Давай забудем произошедшее, как страшный сон!

Смотрю на седеющие виски престарелого ловеласа. На морщины возле умных глаз. Думала ли когда-нибудь, что такое с нами случится? Когда я сломала ногу, он нёс меня по лесу на руках почти километр. Плакал, впервые взяв на пуки нашего первенца. Сходил с ума от счастья, когда родилась Алиса. Наш обожаемый поздний ребёнок. А теперь у него сменились приоритеты?

Сдерживать ярость с каждой минутой сложнее.

Как хочется вцепиться когтями в холёную морду. Убить, разорвать. Но есть другая казнь. Более изощрённая. Лену не смущало, когда ложилась в постель с женатым мужчиной? Не смущало, что у него двое детей, один из которых считал её невестой? Почему я должна жалеть их с дочерью?

– Есть условие, – мой голос звучит чужим. – Ты никогда больше не увидишь эту девочку.

Он поднимает голову – в глазах протест.

– Но… это моя кровь!

– А Антон?– я упираюсь взглядом в лицо предателя. – Он что, не твой?

Макар съёживается. Напираю:

– Ответь!

– Мой.

– Алиса?

– Моя… Но… Я… я не понимаю, откуда в тебе столько жестокости?..

Воздух вырывается из лёгких, будто меня ударили в солнечное сплетение.

– Я жестокая? Сколько лет ты с ней?

Он молчит. Повторяю:

– Сколько?!

– С… с того дня, когда Антон привёл её в дом.

Мир переворачивается. В тот день, когда сын сказал: «Папа, я хочу жениться на Лене!» Всё, что я помнила – ложь. Каждый поцелуй, каждое «люблю» на протяжение многих лет – фарс.

– Вон!– Ярость накрывает с головой. Ловлю себя на том, что взгляд ищет тяжёлый предмет. Ещё немного и я кинусь драться.

Он не двигается. Произношу с леденящим кровь презрением:

– Сейчас же вон из моего дома! Или я за себя не отвечаю!

Он медленно поднимается. Идёт к двери, вдруг по-стариковски шаркая ногами. Слышув гардеробной стук выдвигаемых ящиков.

Сердце бьётся через раз. В душе угрожающая пустота. Только бы устоять на ногах. Не дать повода меня жалеть. Не двигаюсь. Остаюсь у окна. С трудом выравниваю дыхание. Дождь стучит теперь в такт моему сердцу.

Через десять минут он выходит с чемоданом.

– Лада… дети…

– Не смей говорить о детях! – я медленно поворачиваюсь, и он видит, наконец, мои слёзы. – Ты лишил их отца, когда решил трахать ту шлюху! Насколько нужно быть беспринципным, бездушным мерзавцем. Думаешь, Антон тебя простил?

Он вздрагивает, будто получил удар по лицу. Отворачиваюсь, не хочу его видеть.

Дверь с громким звуком захлопывается.

Я падаю на пол, срываю с себя браслет – его подарок на последний юбилей. Металл звонко бьётся о стену. С трудом справляюсь с беззвучным рыданием. Сил нет. Хочу умереть.

В тишине раздаётся звонок. На экране – Антон.

Я сбрасываю вызов и закрываю глаза.

Как сказать сыну, что человек, которого он всю жизнь называет отцом, предал его дважды?

Глава 4

Тишину разрывает тонкий детский голос:

– Мамочка, где папа?

Я резко открываю глаза. В дверном проёме стоит наша младшая – Алиса, в пижаме с единорогами, с растрёпанными кудряшками. Большие серые глаза – точь-в-точь как у той девочки в Петербурге – широко раскрыты от беспокойства.

– Он… уехал по работе, – ложь вылетает автоматически.

– Папа обещал сегодня отвезти меня в парк!

Я отворачиваюсь, чтобы дочь не увидела, как дрожат мои губы. В зеркале над консолью мелькает моё отражение – опухшие глаза, размазанная тушь, отёки смотрятся грязными мешками. Растрёпанные волосы. Выгляжу так, будто меня переехал трактор.

Поднимаюсь с виноватой улыбкой.

– Папа задерживается, солнышко. Пойдём, я тебя в школу отвезу.

– Не хочу! Хочу папу! – сонный голосок дрожит, нижняя губа подрагивает.

Прижимаю ребёнка к себе, с наслаждением вдыхая клубничный запах шампуня. В памяти кадры из прошлого: Макар качает дочь на руках, учит кататься на велосипеде, читает сказки на ночь. Обида холодной змеёй сворачивается в груди. Как он мог променять это на мимолётный роман?

Смартфон звонит ровно в шесть семнадцать. Я проснулась больше часа назад.

– Лада… – голос Макара хриплый, будто он не спал всю ночь. – Я передумал.

Молчу, сжимая гаджет так, что пальцы немеют.

– Я сделаю, как ты хочешь. Забудем всё.

Не сказать, что радуюсь, но получаю некое удовлетворение.

– Ты бросишь их? – в моём голосе металлические нотки.

Пауза. Слишком долгая.

– Да,– голосом идущего на казнь мученика.

В этом «да» – целая пропасть недоговорённого. Сомневаюсь, что он сдержит слово, хотя очень надеюсь на это. Но сейчас мне нужно другое.

– Тогда сегодня же выгоняешь их из нашей квартиры. И присылаешь мне подтверждение.

– Лада, это же…

Не даю договорить. Про то, что я очень жестокая, слышала от него вчера.

– Или я завтра подаю на развод.

Тяжёлый вздох давит на ухо. Представляю, как он сидит в номере какого-то отеля, с похмелья или просто с дикой усталостью, осознавая, что теряет всё.

– Хорошо.

Беда в том, что Макару я больше не верю. И очень хочу узнать, на какие деньги он столько лет содержит свою любовницу.

У нас общий счёт, траты по которому я контролирую. Тогда что? Молодая жена требует больших затрат, а ещё дочь. Они не могут сидеть в четырёх стенах. Теперь кажутся подозрительными многие из его командировок в южные страны. Пробивает инвестиции на любимый проект, который сам ведёт? В десять ноль-ноль я одна появляюсь у адвоката, которому доверяю как самой себе. Документы, что кладу на его стол, выглядят как оружие.