– Миссис Баттори угостила нас тортом к чаю. Но даже уличный голубь поглядел бы на эти крошки с презрением и сказал бы: «Нет уж, благодарю, я лучше полечу в парк и подожду какого-нибудь старика с черствой краюхой». А как она обращается со своим домашним автоматоном Джеромом! Не удивлюсь, если когда-нибудь бедняга устанет от подобных унижений и испортит ей омлет. Подсыпав в него яд.

Джаспер усмехнулся, а доктор принялся занудничать в своей дотошной манере:

– Вы преувеличиваете. Не знаю, как в Льотомне, мисс Полли, но здесь автоматоны не способны причинить вред своему хозяину. К тому же это просто машины, они не замечают того, как к ним относятся люди.

Полли закатила глаза и продолжила жаловаться:

– Эта старуха перемыла косточки едва ли не всем, кто живет в Тремпл-Толл. Не забывая вставлять унизительные воспитательные замечания – в чей бы вы думали адрес? Разумеется, в адрес «мисс Полли, платье которой недостаточно строгое, и сама она вульгарная, как портовый маяк»: ей не понравились мои туфли, моя прическа и даже мой нос – она посоветовала что-то с ним сделать, потому что «на него нельзя глядеть без слез».

Джаспер гневно засопел: по его мнению, нос Полли был очень красивым, как и она вся. Что эта миссис Баттори себе позволяет?! Пусть лучше сделает что-то со своим собственным носом!

– «Нельзя глядеть без слез», – повторила Полли, – вы представляете?

– Она плакала? – удивился доктор.

– О, я бы этого хотела! Но она прослезилась, лишь когда демонстрировала свои росянки и мухоловки в горшках на окне, они у нее почти все завяли. Неудивительно! Их потравила ее невыносимая склочность.

– Старая грымза! – возмутился Джаспер.

– Джаспер! – одернул племянника доктор. – Это очень грубо! Ты не должен использовать подобные выражения в отношении дамы – даже той, которая тебе не нравится.

– Да? – Джаспер со злостью поглядел на дядюшку. – А ты назвал одну из побежденных тварей-болезней Зловредной червоточинностью миссис Баттори.

– Это другое, – сказал доктор Доу и взял в руки чашку свежесваренного кофе. В гостиной поселился запах корицы…

…Мрачный дом у канала благодаря Джасперу обрастал все более зловещими подробностями, а Полли слушала его, затаив дыхание, и даже вздрагивала и морщилась в особенно неприятные моменты.

Доктор тем временем был занят более прозаичными вещами, а именно составлением писем. И пусть по содержанию и общей лаконичности они больше походили на записки, Натаниэль Френсис Доу был не настолько легкомысленным, чтобы писать последние. Только серьезная деловая корреспонденция – никаких записок, открыток, заметок на полях! Исключение составляли лишь срочные инструкции в опасных для жизни ситуациях, когда время не терпит…

Сейчас же время терпело. Более того, оно ползло с сонной неспешностью, поэтому повода изменять привычному, устоявшемуся за годы порядку не было.

Два идеально сложенных листка бумаги переместились в конверты, которые затем были аккуратнейшим образом запечатаны, по всем правилам подписаны и переправлены в нутро двух капсул пневматической почты. С промежутком в минуту труба проглотила обе капсулы.

Отправив свои послания, доктор прислушался к рассказу Джаспера и укоризненно покачал головой: племянник был слишком уж впечатлительным мальчиком. Пока что подходящего лекарства от его впечатлительности доктор Доу не нашел.

Джаспер меж тем во всех красках живописал сам дом, рассказал о сломанном мосте и заброшенной трамвайной станции возле него, особое внимание уделил цветку в холле и портрету на лестнице. Затем он как следует прошелся по грубияну-жильцу, которого в доме никто не любит, описал смешные очки учительницы музыки и ее несчастного ученика, который от занудных нот впал в летрегию…

– Летаргию! – машинально исправил дядюшка и, подойдя к книжному шкафу, принялся искать что-то на одной из полок со справочниками. – Мне печально слышать от тебя подобные оговорки, Джаспер. Еще печальнее, что ты склоняешься к летаргии ученика миссис Паттни, в то время как он был ближе к сопорозному состоянию…

Джаспер подмигнул Полли и прошептал:

– Не представляю, что это. – После чего продолжил – с заметно менее веселым видом: – Но все было еще ничего, пока мы не встретились с этой старухой, бабушкой Китти. Ты бы видела, как она разозлилась, когда мы пришли! Я думал, она вцепится дядюшке в лицо своими когтями. Да, у нее точно есть когти. Я их почти даже рассмотрел!

– Китти передавала мне приглашение на чай от миссис Браун, – сказала Полли. – Но второго такого чаепития, как было сегодня, я не вынесу. Особенно если эта мадам хоть немного соответствует тому, как ты ее описываешь. Китти всегда говорит о бабушке очень почтительно – мне показалось, что она ее боится.

– Я бы ее тоже боялся, – согласился Джаспер. – Ну, если бы она была моей бабушкой. А так она не показалась мне особо страшной. – Мальчик приврал, пользуясь тем, что Полли не сможет узнать, как он застыл от одного вида старухи, а все его конечности словно бы отмерли. – Хуже всего, что мы вообще ничего не узнали, потому что она прогнала нас.

– Думаю, бедной Китти очень стыдно из-за того, что так вышло. Надеюсь, миссис Браун не сильно на нее злится.

«Еще как злится! – подумал Джаспер. – Эта отвратительная старуха запросто могла запереть Китти в чулане или даже ударить ее». Свои мысли он, впрочем, озвучивать не стал и вместо этого рассказал о констебле Шнаппере.

Когда он заговорил о злобном полицейском, дядюшка отвлекся от поисков справочника и обернулся:

– Тебе он не показался… странным? Мистер Шнаппер.

Джаспер не думал ни секунды.

– Не странным, а страшным. Когда он повернулся к нам, у меня чуть сердце через нос не выпрыгнуло! Да-да, я знаю, дядюшка, что это невозможно с медицинской точки зрения. Но этот Шнаппер! Ты видел его зубищи? А глазищи? А ручищи?

Доктор Доу покивал своим мыслям и вновь повернулся к полке. Наконец найдя требуемую книгу, он погрузился в нее с головой. Зашуршали страницы.

– Болезни неясного происхождения с расплывчатой многообразностью симптоматики… – пробормотал доктор задумчиво.

– В общем, все это очень таинственно, – подытожил Джаспер. – Болезнь, которой болеют жильцы… Откуда она взялась? Болезни ведь просто так из ниоткуда не возникают. Нам нужно вернуться туда и все разузнать как следует.

– А вы не боитесь заразиться этой странной инфлюэнцей? – спросила Полли.

– Это не инфлюэнца, – сказал доктор Доу.

Полли удивилась:

– Вы уже знаете, что это?

Доктор достал из кармана склянку – ту самую, в которую он собрал образец пыли в доме, но ничего объяснить не успел: раздался свисток пневмопочты, сообщая о том, что пришло послание.

Захлопнув книгу, Натаниэль Доу направился в прихожую.

Полли поглядела на Джаспера, но тот лишь пожал плечами.

– Я тут подумала, – сказала она, – ты прав: болезни не берутся из ниоткуда. Но откуда-то ведь эта не-инфлюэнца должна была взяться. Китти говорила, что жильцы начали болеть несколько дней назад, так? Мне кажется, кто-то принес туда эту болезнь и заразил остальных.

– Обычно так и происходит, – кивнул Джаспер. – Можно просто чихнуть – и болезнь запрыгнет на очередную жертву.

– Я не совсем то имела в виду, – покачала головой Полли.

Датчик на почтовой трубе снова засвистел. Прибыла еще одна капсула. А затем дядюшка вернулся в гостиную, весь его вид при этом выражал сосредоточенность и таинственность.

– Я буду вынужден скоро уйти, – сказал он. – Кеб прибудет через полчаса.

– О! – Джаспер с восторгом соскочил с дивана. – Охота на тварь начинается!

– Боюсь, на этот раз тебе придется остаться дома, Джаспер, – остудил пыл племянника доктор. – У меня назначена пара встреч, и я должен пойти на них один.

Джаспер обиженно закусил губу. Он знал своего дядюшку лучше всех и почти всегда догадывался, что тот задумал в той или иной ситуации. Но только не сейчас. Почему дядюшка внезапно решил расследовать тайну непонятной болезни в одиночку?

Доктор Доу прочитал подозрения на лице племянника и поспешил его успокоить:

– Ничего действительно интересного не намечается. Я просто должен кое-что уточнить. Существует вероятность, что в доме на пустыре поселилась вовсе не тварь-болезнь, а обычная болезнь с атипичными симптомами. И в любом случае я все тебе расскажу, как вернусь. Полагаю, это не займет много времени.

– А мне что делать, пока ты будешь все это узнавать? – спросил мальчик.

– Ты можешь заняться чем-нибудь полезным. – Дядюшка прищурился с видом человека, который заготовил какую-то подлость. – К примеру, можешь наконец сесть за уроки.

Джаспер решил, что ослышался.

– Что? – с ужасом прошептал он.

Все это очень походило на наказание. Но он ведь ничего не сделал! Или сделал, но не обратил внимания? У дядюшки и прежде случались приступы подобной маниакальности, и тогда он внезапно заставлял его идти на почту, или полоть сорняки в «мусорном» проходе за домом, или разбирать чулан, или, как сейчас, безжалостно отправлял учиться. Дядюшка, казалось, намеренно подгадывал момент, когда племянник меньше всего настроен все это делать.

– Ты давно не занимался, – сказал доктор. – Полагаю, сейчас наилучшее время, чтобы наконец изучить эссе доктора Блюмма «О видах и методах наложения швов», которое я оставил у тебя на столе еще две недели назад.

– Это скучнейшее эссе?! – возопил Джаспер.

– Я согласен с тем, что оно было скучным изначально: доктор Блюмм широко известен своей склонностью к пространным рассуждениям. Но когда ты откроешь эссе, то обнаружишь там мои правки и комментарии. Они заметно оживляют монотонность монографии. Никакой скуки.

Джаспер едва не уснул на месте от одной только фразы «монотонность монографии», а что уж говорить о самой работе выдающегося для всех (кроме его дядюшки) светила медицинской науки Габена.

Доктор Доу, к слову, почти всегда пренебрежительно относился к работам коллег, считая их неточными, сквозящими упущениями и во многом противоречивыми, а их создателей – ничего не смыслящими в науке дилетантами и болванами (невзирая на внушительные списки их заслуг).

– А еще я оставил там для тебя загадку, – с видом щедрого дарителя добавил дядюшка. – Ты ведь любишь загадки. Я не исправил одну из несуразиц доктора Блюмма, и тебе предстоит отыскать ее самому. Чем не приключение?

– Всем! – возмущенно бросил мальчик. – Это вообще не похоже на приключение!

– Помимо этого, – продолжил доктор Доу, – я рассчитываю, что ты снова возьмешься за книги. Можешь начать с… – он на миг задумался, – ботаники. Насколько я помню, ты когда-то начинал «Дикие и домашние плотоядные растения» за авторством профессора Берроуза. Прочитай все до седьмого параграфа включительно.

Джаспер просто ненавидел слово «параграф», а еще это была книга со дна стопки на его столе – он уже и забыл о ней.

– Но я прочитал! Давно!

Доктор Доу поглядел на племянника со смесью снисхождения и утомленности, как глядел на ярмарочных шарлатанов с их дешевыми трюками.

– Нет, ты остановился на пятом параграфе. А потом просто переместил закладку. Но я все понял по страничкам и корешку. Так что, будь добр, прочитай еще два параграфа по-настоящему.

– Вот Винки не учит всю эту скучную занудность! – заявил Джаспер, подразумевая своего приятеля, бездомного мальчишку с Чемоданной площади.

– Именно поэтому он и живет на улице, – жестоко проронил дядюшка. И все же он был не прав: у Винки с Чемоданной площади не было дома не потому, что он не учился, а потому, что родители выкинули его из экипажа на ходу посреди Саквояжного района, когда ему было три года.

Джаспер был в отчаянии: у него заканчивались доводы. А когда у него заканчивались доводы, в дело вступало классическое трехактное мальчишеское нытье:

– Но зачем?! Зачем мне эта книжка про какие-то растения?

– Это понадобится тебе в будущем, – убежденно сказал дядюшка и кивнул на журнальный столик, на котором стопочкой лежали выпуски периодического издания «Роман-с-продолжением». – Ты ведь все еще планируешь стать путешественником и исследователем, как мистер Суон из романа?