Шагнув в лабораторию, Бельская-Блэквуд тотчас же расслышала громкий и ясный голос Елены Браиловой, доктора физмат наук и завлаба:

– …Нет, Петя, сопредельными принято считать всего четыре взаимопроникающих или совмещенных пространства – нашу «Альфу», а также «Бету», «Гамму» и «Дельту». Еще мы их называем синхронными, поскольку ход времени в мирах Сопределья абсолютно уравновешен. То есть… Вот, скоро куранты на Спасской башне пробьют три раза – в один и тот же момент с «Бетой» и «Гаммой»… М-м… Существует ли Москва в дельта-пространстве, точно неизвестно, но и там синхронизация с тремя сопредельными мирами полная… Заходите, Шарли, заходите, – Браилова, стоя перед доской, улыбнулась, – «двойку» за опоздание ставить не буду, и родителей в школу не вызову!

– Отвозила дочку к бабушке, – смутилась Шарлотта, – и не рассчитала…

– А еще астронавигатор! – хихикнул Питер. За большим длинным столом он сидел один, старательно черкая конспект.

Покаянно вздохнув, Бельская-Блэквуд смирно уселась рядом, суетливо вооружаясь ручкой и толстой тетрадью.

– Елена! – заныла она, изображая отличницу. – Я разобралась с тем, почему наше пространство синхронное и сопредельное, а вот с сингонией… Тут я путаюсь.

– Шарли, – усмехнулась завлаб, – тут путаются все. Мы лишь нащупываем новую математику, вроде репагулярного исчисления, так что… – она развела руками. – А сингония… Сам термин заимствован из кристаллографии. Ну, если грубо и крайне упрощая, то наши сопредельные пространства являются как бы гранями одного кристалла…

– Великого Кристалла! – вдохновляясь, подхватил Пётр.

– Ну, можно и так, – бегло улыбнулась Елена. – Скопление миров Сопределья потому считается сингонией, что они синхронны, и физические законы, действующие в них, абсолютно идентичны, причем в «Бете» они и вовсе эталон. Предваряя ваш вопрос… Да, существуют и асинхронные пространства, где время течет с иной скоростью, а «Эпсилон», «Дзета» и «Каппа» составляют иную сингонию миров… Однако углубляться в тему мы не будем. Ваша задача – освоить сингонально-пространственную интерполяцию! Можно сказать, этот сжатый… хм… весьма сжатый «теоретический курс» – своего рода введение в инструкцию для пользователей. А юзать вы будете импульсаторы и Т-установки… э-э… установки транспозитации. Кстати, сам принцип пространственно-транспозитационного манёвра прост, как столовая ложка. Почему совмещенные миры не смешиваются в бесструктурный хаос? Потому что их объёмно разделяет так называемое нуль-пространство… Объясню лучше на примере. Ваш корабль, я имею в виду ТМК «Циолковский», будет переоборудован в течение этой зимы, и в марте стартует. Сначала командир корабля дотянет ТМК до точки Лагранжа, и там вы – вы, Пётр, и вы, Шарлотта! – транспозитируете корабль в «Бету»… То есть, переместите его в сопредельное пространство. А оттуда вернете ТМК в «Альфу», но уже не в точку Лагранжа, а сразу в систему Юпитера, поближе к Каллисто! Ведь в нуль-пространстве нет ни времени, ни расстояний! И самое сложное – это верно рассчитать точку выхода, чтобы не финишировать, скажем, в атмосфере Юпитера… Из окрестностей Каллисто транспозитируетесь к Сатурну, Титану под бочок, и – последний прыжок… К Плутону!

– Дас ист фантастиш… – взволнованно пробормотал Бельский, пальцами лохматя волосы.

– Эс ист реал! – гордо парировала Браилова. – Запишите новую тему. Устройство и принципы работы 5-мерного преобразователя пространства…

Там же, позже

Идею перекусить признали ценной все трое, и дружно поднялись на второй этаж – в институтский буфет. А дальше произошло разделение труда – Лена с Шарлоттой заняли небольшой столик у панорамного окна, а Пётр обслужил женщин.

Браилова вздохнула, тихонько и легко. Любила она такие вот минутки, минутки покоя и отдохновения.

За стеклом снаружи падал снег, занавешивая научный городок белой крапчатой мглой. А внутри – тепло… уютно… пахнет свежесваренным кофе и пирожками с капустой… Хорошо!

Однако подкрепившийся мозг уже нетерпеливо шарил вокруг глазами и умом, взыскуя информации на закуску.

Повертев в пальцах кофейную ложечку, Лена вскинула брови:

– Слушайте, ребята и… и девчата А почему именно Каллисто? Разве там других финиш-планет мало? Нет, ну почему не Ио, понимаю – Джуп ее выкручивает, как белье после стирки! А чем вам Европа не нравится? Или Ганимед? Или, если уж на то пошло, не Амальтея, как у братьев Стругацких?

Пётр снисходительно улыбнулся:

– Леночка, ты серьёзно? Помнишь, чем там всё закончилось? Полной задницей! «Тахмасиб» повредил фотонный отражатель и едва не провалился в Юпитер. В конце концов, все выжили, но это уже действительно была фантастика! В квадрате!

– Да нет, повесть хороша, – вступилась Шарли, глядя на Браилову поверх чашечки с крепким чаем. – Но… Видишь ли, если бы они действительно туда сунулись… я имею в виду – в атмосферу Юпитера… то умерли бы от лучевой болезни за два-три часа, ещё до пересечения орбиты Ио.

– Точно, – величественно кивнул Пётр. – Просто в конце пятидесятых не знали про радиационные пояса Ван Аллена. Их открыли уже после того, как братья Стругацкие сдали «Путь на Амальтею» в печать!

Лена вздохнула:

– Ну-у… Всё равно… – она мечтательно сощурилась. – Амальтея… Звучит как имя балерины!

– Вообще-то, – хихикнул Бельский, – так звали козу!

Шарли усмешливо фыркнула:

– Но красиво же? А по факту – радиоактивное пекло, облучение под тысячу зиверт в сутки.

– Вот и выбрали Каллисто, – солидно подытожил Пётр. – Далеко от магнитного пояса, почти нулевая радиация, стабильная орбита, низкий гравипотенциал. Идеально для высадки!

– Только не поэтично, – сказала Лена с капризной улыбкой.

Бельский рассмеялся:

– О, это как сказать! Вид на Юпитер с Каллисто, наверное, самое поэтичное и сказочное зрелище в Солнечной системе! Необъятные полосы облаков… Танцующие штормы… Большое Красное Пятно… Планета-гигант охватит огромную часть неба, чуть ли не пятьдесят градусов в поперечнике! – глянув на озадаченную завлаба, астрофизик крякнул: – Узкая спц-ц-цилизация! Ну, вот тебе для сравнения – Луна на земном небе занимает едва полградуса! Представляешь?!

– А ещё там видно Ио, Европу, Ганимед – как яркие кругляши на черном небе или темные диски на сиятельном фоне Юпитера… –медленно проговорила Шарли, и коротко рассмеялась, отмахиваясь пустой чашкой. – Повествую так, как будто всё это видела!

– Но увидишь… – завистливо вздохнула Браилова.

– Леночка, – утешительно зажурчал Пит, – мы – учёные, а не поэты! Но камень с Каллисто тебе привезём обязательно – пусть лежит на полке и напоминает, как всё начиналось.

Лена откусила от еще теплого пирожка, подумала и решила обидеться:

– Ага… Я, значит, проложила дорогу к звездам, – изрекла она нарочито горестным тоном, – а вы, две наглые морды, решили возместить мне дальние планеты… – трагическая пауза. – Булыжником с Каллисто? Ха! В честь Шарли назвали здоровенную шпинель с Цереры, аж с кулак размером – она теперь на обложках всех глянцевых журналов… А мне – каменюку с пыльных тропинок?

Шарлотта хихикнула:

– Ленусик! Да мне моё именное сокровище только дважды подержать дали! Первый раз ещё на «Циолковском», а второй – для фотосессии!

Браилова фыркнула:

– Ладно, утешили! Но я хочу, чтобы в честь моей интерполяции назвали хотя бы астероид. Или какую-нибудь чёрную дыру!

– В честь твоей интерполяции, – бодро ответил Бельский, – тебе вручат Нобелевскую премию! А вот в честь Леночки Браиловой… Назовем планету земного типа! Где-нибудь у Альфа Центавра или Тау Кита… В общем, какую первой откроем, ту и назовем! Еленией. Еления, хм… Или Лениана? Похоже на «лениниану»…

– Элена! – со вкусом произнесла Шарлотта. – Звучит?

– Звучит! – рассмеялась завлаб. – Только камень с Каллисто тоже везите… Для зачина!

Тот же день, позже

«Гамма»

США, Вашингтон, Пенсильвания-авеню

Не всякому «Джи-мену»¹ выпадает шанс доложиться лично директору, самодовольно усмехнулся Дэн Уортли, шагая коридорами громадного Здания Гувера.

Это же замечательная возможность, верно? Продвинуться, подняться повыше… А как этого добиться, пока тебя не заметят? Да никак! Вот и надо сделать так, чтобы заметили…

…Строгая секретарша провела Уортли в самый высокий кабинет, и бесшумно прикрыла дверь. Дэниел взволновался, увидев верховное начальство вблизи, но постарался успокоить расходившиеся нервы.

Он припомнил, как одобрительно кивал крикливым новостям в газетах, когда кандидатуру Рэя согласовывали в Конгрессе. Президент выдвинул его директором ФБР, а Рэй на слушаниях высказался с пафосом, что будет служить не Трампу, а закону. Прогнулся – и сенаторы мигом его утвердили!

Вот что значит гибкость позвоночника и принципы-трансформеры! Да и кто такой Кристофер Рэй? Крючкотвор, адвокатишко, плутоватый законник! Способный, конечно, знающий, но не более того. Иметь этого пройдошливого типа на своей стороне выгодно, однако благоговеть перед ним не стоит. Хотя спину гнуть – полезно для здоровья… И для карьерного роста.

– Добрый день, сэр… – прошелестел агент.

Директор ФБР лишь глянул на Уортли, отрываясь от писанины, кивнул и рукой указал на кресло перед огромным письменным столом – в Овальном кабинете и то меньше.

Дэн присел, держа спину прямой и демонстрируя робость нижестоящего. Когда он смотрел на Кристофера Рэя, то сравнивал образ этого человека не с героями живописных полотен, а с персонажами предвыборных плакатов или киноафиш. Рэй, энергичный, подтянутый, излучавший уверенность и позитив, выглядел, как стопроцентный американец, великая мечта которого сбылась…

Директор глянул на Дэна в упор, и тот оцепенел.

Рэй снисходительно улыбнулся, вероятно, заметив состояние подчиненного.

– Агент Уортли? – мягко уточнил глава ФБР.

– Да, сэр, – вытолкнул Дэниел.

Рассеянно кивнув, Рэй открыл тоненькую папочку и пробежал глазами текст, писанный от руки, как будто освежая память.

– Ваше письмо я прочел дважды, – выговорил он. – Не скрою, весьма любопытно, весьма… М-м… Я также ознакомился с вашим досье – вас характеризуют, как человека спокойного, выдержанного, не склонного к авантюрам. И как же с этим соотносятся ваши действия? Вы же понимаете, что ваше расследование, которое вы вели в одиночку, незаконно, поскольку велось без санкции судьи?

– Понимаю, сэр, – глухо ответил агент. – Да, формально мои действия преступны, но оправданы. Я стремился максимально сохранить в секрете информацию, пускай даже полученную в обход закона. Ведь то, что мне открылось, имеет воистину глобальное значение!

– Хм… – Рэй тонко улыбнулся. – В вас чувствуется изворотливость хорошего юриста! Ну, вопрос субординации опустим…

Задохнувшись, Уортли позволил себе перебить директора:

– Сэр… Я не обратился к старшему агенту Симмонсу не потому, что вздумал интриговать. Просто суть дела, изложенная в моем письме, слишком серьезна, чтобы передавать ее по эстафете. И… да, в официальном докладе я скрыл часть сведений – именно так, сэр, не утаил, а скрыл! – но по иной причине: побоялся, что меня сочтут сумасшедшим, если выложу все факты.

Директор глянул на Дэниела с легким удивлением – и с растущим интересом.

– Хм… Веские доводы. Вот что… – он оттянул рукав пиджака, посмотрев на часы. – Ага… Ну, четверть часа у меня найдется… Хм… Ваше письмо, Дэн, больше всего походило на рапорт – до того тщательно вы избегали эмоций и суждений. А я хочу услышать от вас и ту самую суть, и ваше мнение о ней.

Странно, но Уортли испытал облегчение. Расслабив спину, он вздохнул, борясь с желанием закинуть ногу на ногу, и повёл свой рассказ.