Адриана Дари: Случайная попаданка для дракона. Академия Лоренхейта

Глава 1

– Хватит притворяться! Вы отлично изображаете обморок, но у нас тут не театральный кружок, – резко говорит мужчина.

«Конечно, театральный кружок на днях распустили, откуда ему быть тут?» – мысленно отвечаю я, словно продираясь сквозь густой туман.

Я пытаюсь разлепить глаза, но тут же жмурюсь от яркого света.

«Обожаю ямочки на мужском подбородке», – приходит на ум, когда мне наконец удается сфокусировать взгляд.

А когда в комплекте с ямочками идут еще и твердый мужественный подбородок, и чувственные губы – это вообще очень соблазнительно и…

– Прекрасное представление, магистр Орвелл, – врывается в мои мысли низкий бархатный голос. – Но я думаю, хорошего понемногу.

Голос приятный, а вот тон совсем нет. В голове шумит, как будто я свое увольнение совсем не чаем запивала. Так! Стоп!

Кто? Магистр Орвелл? Это он ко мне обращается?

Я была Лесей, была Олеськой, правда, в последнее время чаще Олесей Павловной. Но магистром Орвелл?

Да и вообще мужчина в моей съемной однушке?

Откуда, черт возьми?!

– Прекратите этот спектакль, магистр Орвелл. Ваше шокированное, оскорбленное и невинное выражение лица меня не впечатляет, – насмешливо произносит мужчина.

Зажмуриваюсь, чтобы разогнать это непонятное видение. Снова открываю глаза… И он никуда не девается!

В руках этого мужчины с чувственными губами и пронзительным взглядом чувствую себя пушинкой. И, может, стоило бы понаслаждаться, но, по мужской традиции, он тут же все портит.

– Впрочем, неважно, я в любом случае пришлю целителя, – неприязненно, будто угрожая, обещает незнакомец.

Упираюсь руками в его каменную грудь, чтобы высвободиться из его рук. Да и вообще кто он такой, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне?

– Да что вы…

Для возмущения мой голос звучит слишком слабо, да и, похоже, мое состояние не вызывает у мужчины никакого сочувствия.

– Себе позволяю? – Правая бровь, где заметен белый шрам, надменно изгибается, а на губах появляется язвительная усмешка. – Не верить ни единому вашему слову.

К счастью, он не отпускает меня, иначе бы я просто оказалась на полу, а усаживает на диван. И сразу же отходит от меня на пару шагов, будто я ядовитая змеюка. На себя бы посмотрел!

Мое рациональное сознание очень хочет верить, что это сон. Но… Мне нужно смотреть правде в глаза. Правде! В глаза! А не на то, как красиво натягивается камзол на плечах незнакомца.

А правда очевидна. Я чувствую аромат сандала и черного перца, витающий в воздухе и явно принадлежащий незнакомцу. Могу пощупать мягкую бархатистую обивку дивана. Ветерок из окна нежно колышет подол длинной юбки, и я отмечаю движение прохладного воздуха вокруг щиколоток.

Черт. И вместе с тем в голове нарастает пульсирующая боль.

Незнакомец, продолжая сверлить меня подозрительным взглядом, устраивается напротив, оперевшись бедрами на стол и сжимая широкими мужественными ладонями край столешницы. Массивный перстень на указательном пальце правой руки чуть слышно стучит по темному дереву, когда незнакомец нетерпеливо барабанит пальцами.

Он явно чего-то от меня ждет.

– Советую вам признаться прямо сейчас, – настаивает мужчина, и его интонация мне очень не нравится. – Иначе я сам найду доказательства, и вас ждет увлекательное общение с королевскими дознавателями.

Королевскими дознавателями? Что-то не пахнет это хорошей перспективой.

Виски сдавливает все сильнее. И мне душно, несмотря на сквознячок, тянущийся по полу. Машинально я начинаю обмахиваться тем, что у меня в руках, – каким-то блокнотом в кожаной обложке с гербом в виде дракона.

Не моим блокнотом. Два раза «черт».

Обвиняющий взгляд буквально пронизывает меня, и я, не чувствуя за собой никакой вины, открыто смотрю в ответ.

Видимо, устав ждать от меня диалога, незнакомец складывает руки на груди.

– Мы с вами оба прекрасно знаем, что последние случаи, когда магия нестабильных студентов выходила из-под контроля, – это не случайность, – начинает он, откровенно угрожая. – А уж если припомнить семя эмбероксиса, попавшее к студентке, которую вы недолюбливаете, именно на вашем занятии, то первый, кто попадает под подозрение, – вы, магистр Орвелл. Вам есть что сказать в свою защиту?

Разумеется, есть! Даже несмотря на то, что я половины из сказанного не поняла.

– Вы ошибаетесь, – отвечаю я. – Сомневаюсь, что у вас есть какие-то доказательства. И вам это подтвердит любой, кто меня знает!

В холодных глазах появляется насмешка.

– Вы серьезно думаете, что о вас хоть кто-то доброе слово скажет? Я жду, магистр Орвелл, но мое терпение небезгранично.

Так-то я уверена, что обо мне много хорошего сказали бы. Но… я без понятия насчет магистра Орвелл. Но сейчас-то это я, а не она!

– Вы заблуждаетесь и пожалеете об этом. – Я вздергиваю подбородок.

– Не думаю, – с легкой ухмылкой произносит мужчина. – И я сделаю все, чтобы найти доказательства своей правоты.

Вскакиваю на ноги, чтобы что-то еще сказать, но в глазах темнеет, и я оседаю на диван. Мужчина хмыкает и, оттолкнувшись от стола, наливает в прозрачный стакан воды из графина, подает его мне.

– И как это у вас, магистр Орвелл, выходит прикидываться такой нуждающейся в помощи?

Во рту пересыхает так, что язык липнет к небу. Молча отпиваю из стакана. Теперь я боюсь проронить хоть слово, чтобы не усугубить свое положение.

Не дождавшись от меня ответа, незнакомец направляется к двери.

– У вас был шанс. И может, все еще есть. Советую подумать и признаться самой. Доброго дня, магистр Орвелл, – бросает он на прощание. – Вы будете мечтать об увольнении.

Дверь захлопывается с грохотом.

Я уже мечтаю об увольнении.

Но есть задачи посерьезнее. Куда я попала?

Глава 2

Сегодня утром.

– Настоятельно советую вам отказаться от этого решения, Олеся Павловна, – вытирая пот со лба сложенным вчетверо платком, говорит наш проректор. – Вы должны не только удалить этот пост, но и написать опровержение.

Тучный лысоватый мужчина под пятьдесят разворачивает ко мне монитор своего компьютера и тычет пальцем в картинки на экране. Там мой пост о том, что я не согласна с решением администрации университета о закрытии студенческого театрального кружка.

Проблема, на мой взгляд, не стоит выеденного яйца. Но из нее раздули скандал, а страдают дети.

И вот теперь проректор, возмущенно разбрызгивая слюну, высказывает мне недовольство.

– Алексей Михайлович, – сжимая кулаки, возражаю я, а внутри все кипит от несправедливости и леденеет от волнения. – Я не буду этого делать. Это в первую очередь неуважение к стараниям ребят.

– Да кого волнуют эти сопляки! – расходится он еще сильнее, лысина покрывается красными пятнами.

Глубоко вдыхаю, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди.

– Но как же…

– Никак! – Проректор хлопает ладонью по столу, тяжело дышит и достает другой рукой бумагу из принтера. – Подписывайте.

Передо мной ложится белый лист с напечатанным текстом. Я пытаюсь вчитаться, но буквы расплываются, а руки дрожат.

– Подписывайте! – повышает голос проректор. – Иначе по статье пойдете и вообще больше никуда не устроитесь!

Заявление на увольнение. Уже заранее распечатанное, оформленное задним числом. Мне только подпись поставить. Все продумали!

– А знаете что? Идите вы…

Небрежно подписываю, громко кладу ручку на стол и встаю, скрипнув стулом по паркету.

Кажется, это озадачивает проректора, но он снова вытирает платочком лоб и бросает мне вслед:

– Проблемных, Олеся Павловна, нигде не любят. Помяните мое слово!

Обязательно! Всенепременно! Вот прямо сейчас сижу и активно поминаю. Свою прошлую жизнь.

Плохо помню, как добираюсь до дома, где меня встречает холодильник с единственным соленым огурцом на дне банки и с половинкой батона. Вчера только отправила деньги за аренду квартиры, и теперь нужно дожить до зарплаты… Которой не будет.

Наливаю стакан воды, делаю несколько глотков, а остальное выливаю в горшок с китайской розой у окна. По старой привычке беру ножницы и начинаю подрезать цветок, который скоро займет полкухни. Как мама смеялась надо мной, мой способ постичь дзен.

Адреналиновый шторм утихает, и теперь в душе можно перекати-поле запускать. И что мне теперь делать?

Последнее, что я помню, – книга перед сном. «Унесенные ветром».

А потом…

Потом я нахожу себя в руках какого-то грубияна, который обвиняет меня не пойми в чем. И даже ямочка на подбородке его не оправдывает!

Осушаю до конца стакан и откидываюсь на спинку дивана.

– Да… Не Алессандра ты… Точно не она… – подает с окна голос… цветок.

Голос мягкий, с приятными бархатными нотками. В нем слышится сочувствие и легкая ирония. Но… Я не могу поверить своим глазам: это действительно говорит цветок! Не очень большой и, кажется, скептически глядящий на меня.

– Эй, ты там живая? Мне плохо видно, вон та стопка бумаг мешает, – продолжает он.

А я пытаюсь вернуть себе способность говорить.

Пора признать пару фактов: это все по-настоящему и… это все взрывает мне мозг.

– Ты кто? Или что? – выдавливаю из себя я, поднимаюсь и ставлю стакан на стол.

– Предпочел бы «кто» все же.

Если бы это было животное, я бы сказала, что оно морщит нос. А тут… Я даже не знаю.

– Хорошо. Ты кто?

– Я Сильвио! – Он горделиво вскидывает бутон, который напоминает голову, и продолжает: – Только запомни! Ударение на вторую «и»!

Немного опасливо подхожу ближе к цветку и присаживаюсь на подоконник рядом.

– Тоже хорошо, я запомню. А я Олеся…

– Нет, моя дорогая, – фамильярно, с легким подколом говорит Сильвио. – Теперь ты Алессандра Орвелл. Да-да! Советую запомнить. Уж не знаю, какими путями и по какому такому решению богов, но твоя душа попала в тело Алессандры.

– И ты предлагаешь мне спокойно принять все то невероятное безобразие, что происходит вокруг: рассказы о нестабильной магии, говорящий цветок, попадание в другое тело…

Сама себе поражаюсь! Я разговариваю с живым цветком!

– Но-но! Не просто говорящий цветок, – обиженно хмурится Сильвио. – Я твой, то есть Алессандры, фамильяр. Помощник в магии. Правда, Алессе не нравилось мое присутствие. И я не предлагаю, а настоятельно советую тебе поверить во все происходящее, чтобы остаться в живых.

А? Сердце ухает в пятки и начинает быстро-быстро биться где-то там.

– Что ты имеешь в виду? – решаю уточнить я.

Может, я что-то не так поняла?

– Если кто-то узнает, что ты попаданка, то тебя тут же арестуют и увезут. Что там дальше с ними происходит – не знаю, но они никогда не возвращаются, – продолжает описывать страшные перспективы Сильвио. – Считается, что у попаданок неконтролируемые и слишком сильные магические всплески. Ну и… сумасшедшие они.

Да, естественно! Тут сойдешь с ума, когда попадаешь непонятно куда, непонятно как, а потом еще и пугают вот так…

– Но ведь ты же как-то узнал, что я не Алессандра.

– Я ее с детства знаю. – Сильвио отмахивается листочками. – Я почувствовал изменения в нашей магической связи, а потом… Алесса никогда и ни за что не стала бы пить воду, которую дал ей ректор.

А, точно, стакан же мне подал этот зеленоглазый… ректор? Определенно, мне уже начинает нравиться это учебное заведение.

– Она его недолюбливает?

– О, это мягко сказано! У них давняя личная вражда. Я из-за ограниченности своих перемещений, – он показывает на свой горшок, – знаю не очень много. Но какие у них время от времени тут были дебаты!

– Отлично, – киваю я, соображая. – То есть сейчас, перед моим попаданием, они тоже спорили?