– Ну как же так. Какое непростительное неуважение! – возмущенно воскликнул Рохо. – Позвольте представить вам некоторых из них.

– Разумеется.

Они подошли к столу, за которым мужчина лет сорока старательно разбирал с помощью маленькой отвертки портативный передатчик.

– Здесь у нас Серафин. – Доктор положил руку на плечо мастера. – Он настоящий гений электроники. Нет устройства, которое он не смог бы починить. Радио не работает – Серафин починит; телевизор не включается – Серафин починит; кофеварка плохо фильтрует кофе – Серафин починит. Серафин все чинит, правда, дружище?

– Конечно… доктор, – ответил Серафин, глядя на него поверх толстых очков для близи. – Кстати, сеньор, хотите, я проверю ваш мобильный телефон? Иногда они излучают слишком много электромагнитных волн и требуют поляризации материнской платы для их регулировки, – обратился он к Гардеасабалю.

– Нет, спасибо, Серафин, я готов нести этот риск, – ответил тот. – Но возможно, вы мне поможете с другим вопросом. Расскажите мне о вашем директоре.

– О Глории? Она само очарование, – ответил Серафин.

– Это правда, инспектор, Глория очень добра ко всем нам… к пациентам, – сказал Рохо.

– И у нее никогда не было конфликтов с пациентами или сотрудниками? – спросил Педро.

– Нет, никогда. Правда, ходили слухи, что у нее были сложности с одним из заключенных, но это все, что я могу сказать. Узники никогда не пересекались с остальными пациентами. Почти все время те проводили взаперти в своем крыле. Только раз в год их выпускали на сцену, когда они устраивали для нас театральное представление. Я только знаю, что их было двое: латиноамериканец и еще кто-то. О последнем мы почти ничего не знаем, но он казался безобидным. А вот другой… В нем чувствовалась такая ненависть, что каждый раз, встречаясь с ним взглядом, я невольно опускал глаза в пол.

– Неужели даже врачи с ними не контактировали? – с легкой улыбкой уточнил Гардеасабаль.

Доктор уже собирался продолжить свою импровизированную экскурсию, не уловив скрытой иронии в словах инспектора, как вдруг двери лифта разъехались в стороны, из кабины вышли Андер и Эскурса. Креспо, встретившись взглядом с напарником, едва заметно кивнул в сторону выхода.

– Приятно было познакомиться, доктор. Надеюсь, если мне доведется сюда вернуться, мы снова увидимся. – Гардеасабаль протянул ему руку.

– А вот я надеюсь, что вам не придется возвращаться, – произнес Рохо с презрением. – Здесь полно психов!

– Никогда раньше не слышал об этой психиатрической клинике, – признался Андер, когда они уже сидели в машине. – Странно все это, будто они подпольно работают. Напомни мне попросить Альдая проверить данные о ее попечительском совете, администрации и руководстве. Хочу знать, кто сидит на вершине этой пирамиды.

– Понял, шеф. – Гардеасабаль сделал пометку в блокноте.

На обратном пути Креспо решил сесть за руль сам. Он был уверен, что его сердце не выдержит еще одной «потрясающей» поездки с Педро. Разумеется, Гардеасабалю это не понравилось, но спорить он не стал. Субординация есть субординация.

– Теперь мы знаем о Глории гораздо больше. Все описывают ее как образцовую, безупречную женщину. И все же что-то тут не вяжется, – задумчиво произнес Андер. – Перед возвращением в Бильбао заглянем еще в одно место.

– В какое? – удивленно спросил Гардеасабаль.

– Сейчас увидишь.

– Как скажете, господин загадка, – проворчал мужчина и поплотнее закутался в куртку.

Спустя четверть часа они припарковали патрульную машину на стоянке у истока реки Нервион – том самом месте, где у Глории была назначена встреча в день исчезновения. Андер достал из кармана пакетик с запиской, найденной вместе с деньгами в конверте в кошельке, и передал его Гардеасабалю. Тот внимательно изучил послание, затем с недоумением посмотрел на напарника.

– Откуда это у тебя?

– Помнишь, вчера утром я разговаривал с Горкой Бланко перед тем, как его выпустили?

– Да. У него было железное алиби. Чист как слеза.

– К убийству он не причастен, здесь согласен. Однако насчет кошелька он нам солгал, – сказал Андер. – Он припрятал конверт с пятью тысячами евро в трусах. А еще вот эту записку – он достал ее из бумажника женщины.

– Да чтоб его!.. – выругался Гардеасабаль, с силой ударив по приборной панели. – Пусть только мне попадется, я ему устрою!

– Не стоит, брось. Ты и так на нем живого места не оставил. Ты ведь знаешь, что я не одобряю такие методы в своей команде?

– Знаю, Андер. – Инспектор опустил взгляд. – Мы уже говорили об этом. Я работаю над этим с психологом.

– Надеюсь. Логика и наблюдательность дают куда более ценные результаты, чем запугивание и грубая сила. Этот стиль старой школы, дух «свинцовых лет» не по мне, и ты об этом знаешь.

– Понял, шеф.

Креспо решил сменить тему.

– Думаю, именно Н9 назначил ей здесь встречу. – Он указал на просторную парковку, где в этот момент стояло всего пять машин. – В записке говорилось о дополнительных деньгах для директора. Грязных деньгах, без сомнения. Не знаю как, но жертва и убийца были связаны. Нам нужно понять, в чем именно заключалась эта связь.

Вечерело, солнце постепенно скрывалось за горизонтом. Инспекторы взяли в руки фонарики и направились к припаркованным автомобилям. В нескольких из них сидели парочки, приехавшие, чтобы шептать друг другу все те слова, которые не могли произнести в присутствии родителей. В двух других они заметили в салоне детские кресла.

«Наверное, это машины туристов», – подумал Андер и сразу же вычеркнул их, ведь у Глории не было детей. Оставался только один автомобиль в самом дальнем углу, противоположном от того, где остановились они.

– На какой машине ездила Глория? – спросил Креспо.

– Кажется, Альдай говорил про какой-то «Опель», но точную модель не помню.

Они подошли к автомобилю. Это как раз был «Опель Астра» цвета синий металлик. Полицейские посветили фонариками на водительское сиденье.

– Ключ в замке зажигания, – заметил Андер. – Не трогай ничего голыми руками.

Инспекторы достали по паре одноразовых перчаток и попробовали открыть передние двери. Те оказались незапертыми, поэтому в салон они заглянули одновременно.

– Посмотри на руль, – сказал Креспо, подсвечивая верхнюю его часть, где были видны следы крови и волос. – Вызывай криминалистов. Пусть осмотрят машину прямо здесь, а потом эвакуатором доставят в наш гараж в Деусто.

– Ты уверен? Это уже выходит за рамки наших полномочий. Может, лучше сначала спросить у Торреса?

– Это наше расследование. И рамки наших полномочий определяют улики. Куда они нас ведут, там мы и действуем, – отрезал инспектор. – Теперь звони. Под мою ответственность. Я буду ждать рядом с машиной.

Отец Николас начал свой привычный и медленный подъем по семи ступеням лестницы, ведущей к главному портику церкви Сан-Антон. Сырая погода, как сегодня, превращала его хронический артрит в настоящую муку, и каждый шаг становился жертвой, крестом, который ему приходилось нести. Но он не мог подвести прихожан. В течение последних тридцати пяти лет он занимал должность настоятеля прихода, и его связь с верующими, которые каждое воскресенье приходили в церковь, чтобы услышать слово Божье, была нерушимой.

Николас приподнял сутану и подошел к огромной кованой черной калитке у входа в храм. Он оперся на металлический поручень, который облегчал подъем тем, кто, как и он, начинал ощущать тяжесть прожитых лет.

– Господи, даруй мне силы, – шептал он на каждом шагу, и его ледяное дыхание застывало в воздухе над ступеньками.

Внимание священника привлекли несколько красных пятен. Он слегка наклонился, чтобы рассмотреть их получше. На последней ступеньке виднелись две больших капли крови. Заметив их, отец Николас сжал толстые губы в знак неодобрения.

«Опять наркоманы колются на лестнице», – подумал он. Мысленно отметил, что следует поговорить с епископом Бильбао о необходимости усилить охрану в городских храмах.

– Сегодня они колются у церкви, завтра разобьют одну из статуй, а послезавтра сожгут тут все, – пробормотал он. Ужаснувшись от мысли, что это предположение может стать реальностью, священник быстро перекрестился. Успокоившись, достал из внутреннего кармана связку ключей от церкви.

Отец Николас оперся рукой на один из прутьев калитки, и, к его удивлению, створка поддалась. Он обернулся и окинул взглядом окрестности. Вокруг царило спокойствие – иначе и быть не могло в шесть утра в воскресенье. Ни души.

Он толкнул калитку посильнее, распахивая настежь. Священник осмотрел главный портал в поисках повреждений.

«Проклятые вандалы, – подумал он. – Что вы тут творили?»

Сводчатый атриум казался нетронутым. Николас поднял взгляд и с благодарностью поклонился фигурам святых Петра и Павла, охраняющим вход. Однако на полу обнаружились еще три капли крови, ведущие к портику. На мгновение он задумался о том, чтобы вызвать полицию, но почти сразу отбросил эту мысль: он никому не позволит себя запугать. С ним Господь. Господь и его любимый святой Антоний, покровитель церкви.

Мужчина наконец подошел к двери. Как он и предполагал, она тоже была открыта. Настоятель мягко толкнул ее и, сдерживая дыхание от страха, вошел в темноту храма.

– Кто здесь? – спросил он твердым голосом.

Ему ответило лишь собственное эхо, прокатившееся по венчающим нефы собора крестовым сводам. Священник почувствовал, как стук сердца отдается в висках. Пресвитерий был залит светом. У центрального алтаря, прислонившись к мрамору, сидел человек.

– Полиция уже едет! Не делай глупостей, сын мой! – крикнул он.

Не получив ответа, Николас двинулся вперед, осторожно огибая скамьи главного нефа. Время от времени он украдкой бросал взгляд на боковые капеллы, чтобы убедиться, что никто не прячется в темноте. Подойдя к главному алтарю, он встал на правое колено и перекрестился перед фигурой Христа, которая возглавляла ретабло^[13] – прекрасный ансамбль, сочетающий живопись, скульптуру и рельефы, которому Николас молился с первого дня.

Следы крови вели к подножью алтаря, где сидел мужчина. Подойдя ближе, священник заметил, что брюки у него пропитаны кровью, а руки скрещены, будто в них что-то спрятано. Он осторожно преодолел оставшиеся четыре ступеньки.

И тут священную тишину храма разорвал крик чистого ужаса.

Мужчина был мертв.

5

– Так, чтобы никаких посторонних в церкви, только моя команда, криминалисты и судмедэксперты! – с порога приказал Андер. – Никаких зевак в радиусе пяти метров от ворот, всем все ясно?

Агенты кивнули и поспешили выполнить указания, пока первые ротозеи не начали толпиться вокруг храма. Этим холодным воскресным утром с берега залива поднимался туман и рассеивался над улочками, ведущими к историческому центру города.

– Кто убивает в воскресенье, – проворчал Гардеасабаль, когда Андер сообщил ему о преступлении в Сан-Антоне.

На входе в церковь Андер заметил первых любопытных, заглядывающих в окна. Шоу началось. Он поправил фуражку и решительно прошел через главный неф. Справа, на одной из скамей для молящихся, Педро допрашивал отца Николаса, на лице которого все еще читалась паника. Андер направился к пресвитерии. Вспышки фотоаппаратов освещали центральный алтарь и стену, прилегающую к главному ретабло. На ней можно было прочитать следующие числа: «95/219».

Инспектор встал рядом с одетыми в белые комбинезоны членами научно-экспертной группы, которые тщательно обследовали престол и прилегающие зоны в поисках улик. Как по линейке, они сантиметр за сантиметром, исследовали пространство от лестницы, ведущей к главному порталу, до главного алтаря.