– А потом, возможно, на моё место пойдешь. Если не начнешь делать ошибки. К тому же, каким боком Демид повлияет на твое увольнение? Или он новый главный врач у нас, а я не знала?

– Нет, но… Это же Юсупов.

– А я – Костенко. И ты со мной работаешь, а себе я лично отбираю персонал. Успокаивайся давай. Вижу, что серьезно поругались, раз ты так о Демиде думаешь.

– Но зачем ещё звонить вам?

– Спрашивал твой ненаглядный как ты себя чувствуешь. Переживал, что ты после болезни вышла на работу и тебе может стать плохо.

Только я ведь не болела. Ничего не понимаю. Зачем Демиду интересоваться моим состоянием, если при этом он ясно дал понять, что ему на меня плевать?

Это он так заботу включил после того, как ночью выгнал?

– А вы… Господи! Серафима Ивановна, вы ему сказали, что я беременна?

– Бог с тобой деточка, – замглав отмахивается, перебирая бумаги на столе. – Он ещё утром звонил, вчера. Я сама тогда не знала, что ты у нас с подарочком.

– И не говорите, ладно?

– Естественно, не мне такие новости сообщать. Я подумаю, что можно сделать, чтобы пока не афишировать твою беременность. Но справку ты мне всё же принеси, пусть будет. Я так понимаю, у вас всё плохо?

– Да.

– Рассказывать будешь?

– Нет.

– Тогда свободна. Чтобы раньше завтрашнего дня я тебе в отделении не видела, ясно?

– Так вы же до завтра тоже выходная.

– Поумничай мне тут. Иди, Юсупова, не мозоль глаза. Мне теперь думать, кем тебя заменять. Поуходят в декрет, а ты в них знания вкладываешь, время своё…

Серафима Ивановна привычно бухтит, не обращая на меня больше никакого внимания. Превращается в старушку, хотя мы только недавно праздновали её мини юбилей – сорок пять лет.

Она не со зла так ворчит, я знаю. Лучший руководитель, о котором только можно мечтать. А ещё она никогда не делала публичных выговоров. В кабинете могла орать так, что на всю жизнь запомнишь, но при остальных была сдержанной.

Поэтому, проигнорировав приказ замглава, я возвращаюсь в свою каптёрку. Забираюсь на второй ярус, мысленно благодаря того, кто выбил эти кровати для отделения.

Уже лежа стягиваю с себя халат, бросаю его рядом. Накрываю ладошкой живот, этот жест кажется таким привычным, словно всю жизнь так делала. И, совершенно не кстати, вспоминаю, как это делал мой муж.

Гладил, прижимался губами ниже пупка. Выводил узоры на коже, а у меня душа пела, радовалась. Тепло так становилось, словно мы с ним – чистое волшебство, о котором никто не подозревал.

– Демид, – смеялась, отталкивая его. – Мне на работу надо.

– Это я тренируюсь. Будет у нас малыш…

Будет.

Только теперь он тебе не нужен, милый.

Я не понимаю, что творит Демид. Все его поступки такие нелогичные, резкие… Как можно было целовать меня утром, а после бежать к любовнице? Играть заботливого мужа, а после этого выбросить, я так надоела?

Устал ждать детей?

«Пустышка».

Он ведь никогда не говорил об этом, не попрекал меня в том, что я не могла забеременеть. Даже сам сдавал тесты, хотя обычно мужчины всё вешают на жену, а сами не проверяются. Но нет. Демид ездил со мной, ждал результатов, выдохнул спокойно, что мы оба можем иметь детей.

Просто очень сложно, но это ничего.

Главное, что у нас всё было впереди.

Мы ведь недавно говорили об этом, обсуждали возможность ЭКО. Через год или два. А теперь…

Зачем тогда Демид был со мной, если у него была Мариса на стороне? Или он хотел две семьи, а раз девушка теперь беременна – то я больше не нужна? Столько вопросов крутятся в голове, но затихаю, когда я засыпаю.

Пусть катятся эти предатели в ад, меня их мотивы не интересуют.

– Нам и вдвоем будет хорошо, – шепчу, окончательно засыпая.

Мне снится несвязный бред, воспоминания спутанные с фантазией. Я бегу, а после догоняю. Прижимаю к себе темноволосого малыша, а затем его вырывают из моих рук.

Я сажусь от резкого хлопка двери, голова чугунная и давит от усталости. Я словно спала слишком много и слишком мало одновременно. Веду головой, разминая затекшую шею. В комнате никого нет – видимо тот, кто меня разбудил, уже ушел.

Морщусь от резкого запаха парфюма. Сколько раз Костенко всем запрещала пользоваться духами, чтобы не раздражать пациентов. Так нет, есть индивидуумы!

Я прикрываю ладошкой рот и бросаюсь в сторону уборной. Ком поднимается к горлу, а перед глазами всё плывёт. Коленями больно бьюсь о плитку, меня выворачивает.

– Ясно, солнышко, резкие запахи не нравятся и нам.

Я умываюсь холодной водой, полощу рот. Смотрю на своё бледное лицо и боюсь поверить, что это действительно случилось. Кажется невозможным, нереальным.

Мне так страшно, что это просто ошибка. Серафима Ивановна давно не работала в гинекологии, вдруг ошиблась? Вдруг я действительно отравилась, задержка не показатель, а моей беременности и нет на самом деле?

Мы столько пыталась, так хотели малыша…

Так почему же чудо случилось именно сейчас?

Наградой?

Или обманом, чтобы окончательно меня раздавить?

Я спешу на выход, собираюсь купить тесты в аптеки, а с утра – сдать анализы. Всеми способами провериться и получить твердое доказательство, что у меня будет ребёнок.

Если нет – я не выдержу.

Не выдержу!

«Всё будет хорошо, всё будет хорошо» – повторяю мантрой всю дорогу. Я расплачиваюсь картой, прижимаю к себе объемный пакет. Я столько тестов за всю жизнь не покупала, как сейчас. Хотя, нет, так уже было два раза, но я надеюсь, что результат будет другой.

И через восемь месяцев у меня появится моё лично чудо.

Вторую ночь проводить в больнице нельзя, а день, чтобы хоть что-то успеть, я бездумно проспала. Нет, я могу снова спрятаться в комнате персонала – но это не пойдёт на пользу. Мне нужен спокойный сон, никаких шумов и срочных вызовов.

Поеду к маме, выслушаю её нотации, покачаю головой, соглашаясь со всеми претензиями. Это не страшно и не первый раз. Пару дней я выдержу, а после найду себе отдельное жилье.

Я забираю свои вещи у охранника, вызываю такси. Мама живёт за чертой города, так просто туда не добраться. И таскать тяжелые сумки по автобусам – не лучший вариант.

Но как только приеду – нужно будет подсчитать все деньги и решить, что я могу себе позволить. Жизнь с Демидом меня избаловала, слишком мало я задумывалась о своих финансах. Даже не знаю, сколько у меня сейчас денег на карте.

– Привет, мамуль, а ты дома? – интересуюсь ненавязчиво, плечом прижимаю телефон. Ищу в сумке печенье, потому что желудок стягивает от голода. – Как дела вообще?

– Всё хорошо. А у тебя? Ты звонишь мне по выходным, а сегодня – среда. Что случилось?

– Да… Тут такое дело… А можно я сегодня переночую у тебя?

– Нет, – отвечает неожиданно твердо, выбрасывая нотки материнской заботы из голоса. – Нет, Лиза, тебе не стоит ко мне приезжать.

Глава 5

Лиза

– Мам…

Я даже теряюсь от такого резкого ответа. У нас не самые близкие отношения. Возможно, это моя вина, потому что я никогда не прислушивалась к ней, резко реагировала на «советы». Может, это вина мамы, которая пыталась толкнуть меня в нужном ей направлении, а не принимала меня такой, какая я есть.

Или наша общая, раз мы не научились ничему за столько лет.

Но последнее время мы неплохо общались, созванивались по выходным и виделись на праздниках. Не прочная связь, но я была уверена, что она поможет в сложный момент.

– Не нужно бежать ко мне, если поругалась с мужем, – мама тяжело вздыхает, словно говорит с нерадивым ребёнком. Я холодею от мысли, что она уже всё знает. Откуда? – Вернись домой и помирись. Нужно быть взрослой, Лиза, и решать проблемы.

– Я не… С чего ты взяла, что у нас с Демидом проблемы?

Откуда она узнала?

Как?

Мужу нет смысла ездить к моей маме и всё рассказывать. Да и если бы он так поступил, в каком-то бреду позвонил ей, то мама бы давно меня набрала и высказала, как я облажалась.

– А зачем ты бы просилась ко мне? – мама легкомысленно отмахивается, будто знает меня идеально. – Так что не стоит приезжать. С мужем нужно обсуждать всё. Извинись, он простит. А мы встретимся потом как-то.

– Мам, мы не… Мы не поругались.

Ругаются – когда говорят двое. Высказывают претензии, а потом есть шанс помириться.

У нас с Демидом такого шанса нет.

Я всё не могу собраться, в затянувшейся прострации. Бьюсь как рыба, выброшенная на лёд. Хочу назад, в прошлое, где всё было хорошо. Словить момент, когда всё разрушилось.

Неужели Демид всегда был таким?

А я не заметила?

– Тогда не понимаю…

– Мы разводимся, – сжимаю зубы, словно мышцы разрываю этой правдой. – Мы с ним разводимся. Мне негде сегодня ночевать. Можно?

Я слушаю тишину, сердце бьется всё медленнее. Каждый удар такой отчетливый, ломает ребра острой болью. Я сжимаю ручку сумки до побелевших костяшек, кусаю губу.

Одно такое признание выворачивает наизнанку.

Произнесенное вслух – делает всё более реальным.

Я не выдумала всё, не увидела кошмар, заснув посреди смены. Это происходит, вся моя жизнь осколками рассыпается под ноги. И я не представляю, как смогу кому-то рассказать о причинах, если даже сам факт выворачивает меня наизнанку.

Люди расстаются, разводятся, живут дальше.

Я должна быть сильной, но не получается.

Так происходит, когда очень кого-то любишь?

Или просто я не справляюсь с тем, что мои первые взрослые отношения заканчиваются таким ужасным способом? Я встречалась с парнем два года в школе, но когда всё закончилось – я ощущала лишь легкий укол разочарования.

Сейчас в меня со всех сторон воткнули длинные иголки.

– Разводитесь? Я что-то не поняла, – представляю как мама хмурится, всхлип вырывается наружу. – Как это вы разводитесь? На Новый год вы приезжали и всё было хорошо.

– Ну, вот так, мам. И я…

– Что ты натворила уже?

– Мам! Почему виновата обязательно я? Демид меня из дома выгнал, просто на улицу. И он хороший после этого? Если бы ты знала, что он мне наговорил…

– Демид бы не сделал так, прекрати. У всех бывают ссоры, но не стоит на мужа наговаривать. В конце концов, вы помиритесь, и тебе будет стыдно за эти слова. Приезжай, раз такое дело. Но я надеюсь, что ты образумишься и вернешься к Демиду.

– Ага.

Я сбрасываю вызов, не прощаясь. Если услышу ещё хоть слово… Хоть намёк про то, что это я не справилась с браком… Нет, мне нельзя волноваться, нельзя.

Это ведь на одну ночь, я выдержу. Всего несколько часов ничего не изменят. Закроюсь в своей старой спальне, главное не начинать обсуждения с мамой. Её слова уже достаточно ранили.

Я не понимаю, почему всегда виноватой оказываюсь я. Чтобы не сделала, какой бы выбор не делала – в ответ слышала лишь упреки про то, что можно было лучше. По-другому. Умнее. Успешнее. Добиться большего к моему возрасту.

Я должна радоваться тому, что сегодня есть где переночевать. Но не могу сдвинуться с места. Малодушничаю, выбираю ещё недолго постоять на улице. Отойти от этого разговора, подготовиться к новому.

Открываю сайт с поиском жилья, переминаюсь с ноги на ногу. Лучше так, сразу. Потом опять забуду, ни к чему не буду готова. Я буду чувствовать себя уверенней, если поеду к маме уже с запасным вариантом.

Только все объявления, которые мне подходят, слишком далеко. Либо возле больницы, но с ценой как за квартиру, а по факту – маленькая комната.

Я перебираюсь в небольшое кафе через дорогу, где мы часто пили с коллегами кофе. Заказываю только черный чай, копаюсь в сумке, достаю оттуда кошелек.

Корю себя за то, какой беспечной была. Легко относилась к жизни, слишком верила в нашу с Демидом семейную жизнь. Будь я умнее, имела бы запас на черный день. План действий, брачный договор, в конце концов.