Ну, если честно, я и не особо пыталась. Я же взрослая женщина! Не бегать же мне с визгами по кабинету!

Да он просто меня запугивает!

Манипулирует.

– Когда я говорю подойти – ты подходишь, Рыжая, – в зеленых глазах горели изумрудные искры.

– А если ты скажешь сидеть – мне нужно будет сесть? – отпихивая его наглые ручищи от себя, съязвила я.

– А если скажу сосать, то ты встанешь на колени и откроешь рот пошире.

– Катись к чер…

Он оборвал меня на полуслове.

Просто заткнул рот поцелуем.

Врезался в губы как зверь. Смял нежную плоть. Придавил к зубам.

Обхватил ладонью талию и прижал к себе, чтобы не отстранилась. А вторую запустил в волосы. Сжал их у корней на макушке. Потянул несильно, но так, чтобы я вскрикнула от боли.

И разжала зубы.

Сильный язык сразу же проник в мой рот. Надавил на мой язык. По-хозяйски огладил верхние зубы.

И плашмя прижался к небу.

Надавил на него. Погладил.

А у меня зрачки укатились куда-то вверх.

Дмитровский целовался как бог. Или как дьявол. Его язык творил в моем рту чудеса. Я успевала только стонать на его легкие укусы. Он прихватывал мои губы. Сжимал их то зубами, то своими твердыми губами.

И вылизывал меня.

Жадно.

С урчанием.

Как голодный кот, который добрался до запретной вкусняшки.

Я уже не сопротивлялась его напору. Все равно не отпустит. Ему вообще плевать на все приличия, судя по всему.

Голова улетела в водоворот ощущений. Пальцы цеплялись за мощные плечи, прикрытые тонкой рубашкой.

Как за последнюю надежную опору в этом мире.

И думала я только об одном – лишь бы он не понял ничего. Я ведь приличная женщина.

А приличные так не поступают.

Даже если стоять ровно уже не в состоянии от такого дикого поцелуя.

Дмитровский вдруг отцепил мои руки от себя. Сжал запястья, поднял их кверху. И словно в танце плавно развернул меня в сторону.

– Что ты…

Он уложил меня лопатками на мой же собственный стол.

Вытянул мои руки вверх. Вытолкнул из-под меня папку с документами. Я даже вякнуть не успела. А он уже довольно осмотрел меня.

Дрожащую.

Лежащую практически под ним. Распяленную на своем же рабочем месте.

Готовую.

– А ты секси, Рыжая.

– Я заявлю на тебя в полицию!

– За что? – делано удивился он.

– За насилие!

Он склонился надо мной.

Размашисто, обжигая дыханием, провел языком от ложбинки груди в вырезе до подбородка. Сжал нижнюю губу своими.

Заглянул издевательски в глаза:

– А то, что ты подо мной стонала от удовольствия, укажешь?

– Дмитрий, – я сморгнула растерянно. Нет, ну он что, серьезно? – Мне кажется, нам необходимо обсудить наши с вами отношения.

– Рыжая, у нас нет отношений, – он нагло смеялся мне в лицо. – Я тебя трахаю, ты на меня работаешь. Все.

Я судорожно сглотнула.

В смысле, трахает?

Что, прямо здесь?

– Проба прошла успешно, я считаю, – он дразняще коснулся моих губ кончиком языка. – Ты реально сладкая.

– Смотри, как бы диатез на заднице не вылез!

Он тихо засмеялся.

Сдержанным рокотом в горле.

– Люблю дерзких. Они заводят сильнее.

Свободной рукой он вдруг расстегнул пуговку на моей рубашке.

Одну. Вторую.

– Эй, какого хрена ты творишь? – я задергалась в его руках. Но держал он меня как будто в капкане.

– Тш-ш, детка, – Дмитровский вздернул мои руки выше. Вывернул суставы в плечах, и я невольно выгнулась грудью к нему ближе. – Будешь орать, зайдет твоя секретарша. А ты тут такая горяченькая лежишь. Или ты реально любишь зрителей?

– Иди к черту! – взвыла я. – Извращенец!

– Я?! Клевета-а…

Он отогнул край бюстгальтера и накрыл левый сосок ртом.

Помогите-е-е…

Я готова была стонать во весь голос. Бесстыже текла по этому демону с зелеными глазами. И в этом тоже виноват мой бывший муж!

У нас секса не было черт знает сколько!

Он трахал только своих любовниц, а я… Терпела. И ждала. Надеялась, что он одумается. Мне же всего тридцать три!

Я молода и свежа, как они!

Только спрятала свой голод глубоко и надолго. Потому что неприлично. Нельзя. Семейной женщине не положено.

Дмитровский зажал уже ставший каменным от возбуждения сосок губами. И несколько раз ударил по нему языком.

Я готова была кончить только от этой стимуляции.

– Интересно, ты уже мокренькая или нет? – порочно прошептал он, вновь склоняясь над моим лицом. – Говори.

– Пошел ты, – выдохнула я.

– Я ведь проверю сам, Рыжая. Говори.

А можно я просто разрыдаюсь от бессилия?

Мужская рука поползла по моей ноге вверх. Медленно собирая юбку складками.

Гад!

Ведь реально в трусики залезет!

– Прекрати!

– Говори! – от командного голоса я вздрогнула.

– Да!

– Умничка, – он оголил и вторую грудь. – Видишь, подчиняться мне не так сложно. А дивиденды, Рыжик, ммм, – он еле слышно застонал. – Ошеломительные!

– Какие же? – я никак не могла унять дыхание. И да, трусы у меня действительно уже были влажные.

– Кончать будешь часто. Сладко. И до-олго.

Твою мать, какие постыдные вещи он говорит!

Широкая ладонь накрыла мою грудь целиком. Сжала, смяла податливую плоть.

Я забилась в его руках. Ударилась больно лопатками о твердую столешницу. Прикусила губы, чтобы отрезвить себя.

– Отпусти меня, мерзавец!

Пальцы разжались на моих запястьях.

Я подскочила. Сползла со стола. И уперлась торчащими сосками в его широкую грудь. Охнула от того, как чувствительно они проехались о ткань его сорочки.

– Я еще все проверю, Дмитровский! – я суетливо натянула чашки бюстгальтера на грудь. Хотелось зашипеть от неудобства. – Я все проверю! И сделку, и договоры!

– Размер проверить не хочешь?

Он даже не подумал отступить, чтобы дать мне немного пространства.

Наоборот.

Прижал меня задницей к столу. Вдавился пахом мне между ног. И я почувствовала вкус собственной крови во рту. От укуса.

Потому что под брюками у него стояло…

Большое.

И крепкое.

На меня.

– Отпусти, – пискнула я.

– Неа, Рыжая, – он ухмыльнулся уголком рта. – Мы с тобой только начинаем наш увлекательный курс дрессировки. Готовься!

Глава 4

Возвращаться в офис мне сегодня уже не хотелось.

Я на свой стол смотреть не могу пока что.

Как вспомню, что он со мной на нем вытворял… Плохо становится, честное слово.

И мокро.

Я поерзала задницей на стуле. Можно уже как-то прийти в себя, что такое-то?

– Нет, сделка проведена в рамках закона, – кудри полной женщины в Росреестре возмущенно тряслись. – Если у вас есть какие-то претензии от лица одной из сторон сделки, то вам придется обращаться в суд. Только там могут признать сделку ничтожной. Но у нас никаких нарушений я не вижу.

– Ясно. Спасибо, – я встала.

И поморщилась.

Мокрое белье отчетливо проехалось по промежности. Боже, хоть бы юбка осталась сухой. А то буду бегать с пятном на заднице.

– Всего доброго!

И вам.

Всего.

Претензии у меня были. Целый вагон. А вот сторона, которую бы я хотела потрясти за шкирку и задать миллиона полтора вопросов, так на связь и не вышла.

Я остановилась на крыльце учреждения.

И что теперь делать?

Мои специалисты оказались правы. Дмитровский сделал все юридически верно и законно. Но как я могу отдать ему свое имущество?

Фактически, у меня его просто отобрали.

Если бы я еще присутствовала при разводе… Можно было бы пободаться за разделение имущества. Но Женька и тут подсуетился в одиночку.

А может…

Я лихорадочно выдернула из сумочки папку с документами. Нашла среди них договор купли-продажи.

Семьсот миллионов!

Семьсот!

Да столько стоит нормально функционирующий завод с нормальными технологическими линиями! А не такой, как у нас. Он же в действительности стоит примерно вполовину меньше!

Мне стало обидно до слез.

Не удивлюсь, если Дмитровский приложил свою лапищу и к нашему разводу. Ну, а что? Предложил Женьке сумму в два раза большую. Забрал завод и фирму и тот с радостью согласился со мной развестись. Причем, даже без меня.

Оптом, ага.

Я ж не дурочка наивная.

За деньги и такое возможно.

А теперь эта тварь исчезла. С семьюстами миллионами в кармане. Я сжала зубы до скрипа. Звонить ему больше нет смысла. Он, скорее всего, уже умотал за границу.

Курорт!

Ни работы. Ни жены. Зато куча денег!

Я почувствовала себя полной дурой. Вот она, плата за преданность делу и семье. Сиди теперь, Маринка, в полной ванне какашек и размазывай сопли.

Я прошла по парковке.

Села за руль машины и положила на него подбородок.

Остается еще один вопрос.

Нахрена это все Дмитровскому?

Если он бизнесмен, то он должен четко оценивать реалии и выгоду от покупки нашего завода. Семьсот миллионов он будет отрабатывать до-олго. Даже при условии модернизации и перезапуска.

Это только дополнительные растраты, увеличение себестоимости.

Разве только что у него есть какие-то неизвестные мне бизнес-планы. Выставка ювелирных изделий в Лондоне, о которой я мечтаю уже пару лет, как вариант.

А если не за этим?

Зачем тогда?

Я тяжело выдохнула сквозь сжатые зубы. Губы от потока воздуха сделали «бл-бл-бл». Примерно такое же было у меня состояние духа.

Отупевшее.

И немножко разнеженное после диких ласк Дмитровского. Тело требовало продолжения. Но я скорее сдохну, чем опять позволю ему до себя дотронуться. Надо просто к нему не приближаться и все.

Это несложно.

Пошел он со своей дрессировкой…

«Рыжая, хочу кофе».

Вылупился, гад. Командует опять!

Я показала язык дисплею. Хоти, я при чем? Я не бариста.

Хотя, кофе это идея.

Я смахнула сообщение, не открывая.

Набрала номер закадычной подружки. Мы с ней вместе универ заканчивали. Потом она открыла свою кофейню-кондитерскую. Вышла замуж. Развелась. Я тоже вышла замуж. Вроде бы у каждой из нас была своя жизнь, но мы все равно общались.

Нечасто.

Вот как раз по таким случаям, когда выть хочется.

– Светка, привет. Кофе хочу. Есть?

– Ты странно произносишь слово «коньяк», – отозвался знакомый голос в трубке. – Столиков нет. Налью на кухне.

– Еду.

Следующий час я практически висела на плече подружки.

Она молча подавала мне салфетки, а я размазывала косметику по соплям и слезам. И в обратном порядке тоже.

– Маринка, ты дурная?

– Чего это? – я даже забыла хлюпнуть носом в очередной раз.

– Судя по тому, что ты мне рассказала, мужик там вполне нормальный. Радовалась бы.

– Чему?!

– Тому, что наконец-то избавилась от своего урода хотя бы. Тебе не надоело паровозить? Ты ж с самого универа пашешь. Таскаешь ему зарплату в клювике. Таскала, то есть. Квартира, уют, пироги. Блин, если этот твой чувак адекватный, то он тебя быстро в койку утащит и будет прав. Главное – не сопротивляйся.

Я охренела.

Хлопнула ресницами.

– Да не ссы. Шучу же. Да и задница у тебя слишком тощая. Кто на такую посмотрит? – заржала Светка.

– Сучка ты, – я шлепнула ее по плечу. – Ты, наверное, права насчет Женьки. Просто обидно, блин.

– Да я понимаю. Но к мужику этому присмотрись. На всякий случай.

– Да зачем?!

– Затем, что ты молодая баба. И жизнь у тебя не закончилась. Ты должна сидеть под крылом нормального мужика, а не херачить двадцать четыре на семь. Кстати, как, говоришь, фамилия?

– Дмитровский, – я скорчила гримасу. Рассуждения подруги мне не нравились. Не хочу я никого. – Дмитрий Дмитровский. Отчество не помню, надо в документах посмотреть.

– Это который Дмитровский? Демон?