В ту же секунду я чувствую на своей талии крепкие мужские руки. Они подхватывают меня, спасая от удара о пол. Он прижимает меня к себе, его дыхание обжигает мою шею вопросом:

– Скай, ты в порядке? Голова кружится? В глазах темнеет? Давле…

– Все нормально со мной, – перебиваю Айзека, прежде чем он успевает выстрелить очередью вопросов о моем здоровье, которые не должны попадать в уши одному человеку.

Стараясь восстановить хладнокровие, я вновь выпрямляюсь и смотрю на Тео. Его обеспокоенность, которой, возможно, и не было, сменяется на смазливую переуверенность. Перевожу взгляд обратно на Айзека и, подняв вверх причину своего идиотского падения, говорю:

– Просто сломалась ручка. Видимо, Свену нужно заняться ремонтом.

– Видимо нужно, – подтверждает Свен, подходя к нам с выразительным лицом. – Скай, я закончил. Ты готова? – спрашивает тренер, а в моей голове вспыхивает дикое желание закричать на весь мир. Шутки у вселенной настолько шикарные, что хочется смеяться до слез, пока не подавишься, а потом, может, и умрешь от всей этой абсурдности.

Я стою в окружении троих сексуальных мужчин: своего друга Айзека, своего тренера Свена и своего бывшего парня, нынешнего персонального дьявола Теодора… И все они смотрят на меня… Но смотрят по-разному: Айзек – с беспокойством, Свен – с желанием приступить к выполнению тренировки, а вот Тео… хрен пойми, что это за взгляд. Он или хочет меня трахнуть прямо здесь, или прикончить у всех на виду.

– Скай? – повторяет Свен, вырывая меня из странного анализа этих мужчин.

– Да-да, готова, – отвечаю я, полностью переключая внимание на тренера, а потом поворачиваюсь к Айзеку и слишком резко говорю: – Поговорим через полчаса.

Пройдя мимо Тео, стараясь не задеть его ни плечом, ни взглядом, я отправляюсь следом за тренером, желая оставить за своей спиной эту странную встречу с гениальным болваном. Но оставить не получается – все полчаса тренировки я ощущаю на своей коже ледяную волну излишнего внимания. И это внимание исходит не от Айзека, который по какой-то причине решил остаться здесь и наблюдать за происходящим.

Во время перерыва, тренер дает мне воду, и я делаю короткие два глотка, чтобы утолить жажду и избавиться от жара, который накатывает на меня. Хочу снять толстовку, но из-за присутствия здесь Тео я не могу этого сделать. Ему нельзя видеть. Он должен думать, что со мной все отлично. Что я такая же, как и все остальные. С такой же фигурой, с таким же набором органов, с такой же идеальной кожей, без изъянов.

Тренер снова подходит ко мне, поправляет мои плечи, водит рукой по моему боку, помогая выставить правильный баланс. И в этот момент я слышу слишком громкие и частые удары по груше, на которой занимается Тео. Поворачиваюсь, и он отводит взгляд ровно на секунду, чтобы презрительно посмотреть на тренера, а потом – на меня.

Какая странная реакция у человека, который сказал мне не превозносить свою значимость…

Когда тренировка подходит к концу, я прощаюсь со Свеном и отправляюсь в душевую, желая снять прилипшую к телу одежду и немного освежиться. Трачу на это приблизительно десять минут, после чего выхожу, встречая на себя взгляд Айзека, который стоит, прислонившись боком к стене.

– Если ты сейчас откроешь рот и скажешь, что это всего лишь случайность и ты не знал, что он окажется здесь, я опущу твою голову в медовый сироп.

– У меня аллергия на мед, Скай, – смеется Айзек.

– Именно по этой причине я и выбрала такой вариант, – говорю я, застегивая розовую толстовку до самого горла и натягивая на влажные волосы капюшон. – Объяснишь?

– Ска-а-ай, – тянет он, приближаясь ко мне и легонько ударяя кулаком по моему плечу.

– Ну нет, Айзек, – вздыхаю я, качая головой. – Ты же вроде бы мой друг, а не его. Или я чего-то не знаю?

– Он позвонил мне вчера и попросил найти место, которое может помочь ему сбрасывать напряжение.

– И этот спорткомплекс – единственное место, подходящее под его требование?

– Нет, этот спорткомплекс – первое место, о котором я подумал, потому что знал, что ты здесь занимаешься и тебе здесь нравится.

– Если он будет сюда ходить, то уже не нравится, – произношу я, направляясь по коридору к выходу.

– У вас плохие взаимоотношения? – спрашивает он, догоняя меня.

– Что ты, просто потрясающие, – наигранно счастливо улыбаюсь я. – Я его собачка, а он очень хороший кинолог.

– Я серьезно.

– И я. Все нормально, просто в свой выходной я бы предпочла отдохнуть от работы, а не видеть лицо своего начальника… и не только лицо.

– Прости, в следующий раз спрошу у тебя, прежде чем сказать ему.

– Забей, – отмахиваюсь я, а потом, почувствовав резкую боль в голове, останавливаюсь, хватаюсь за стену и поворачиваюсь к нему лицом. – Постой, ты хотел со мной поговорить? О чем?

– Ты нормально себя чувствуешь? Ты какая-то бледная.

– Все нормально. Говори, что хотел, и я пойду домой, – говорю я, стараясь держать под контролем учащенное сердцебиение и внезапно возникнувший во всем теле жар с дрожью.

Айзек с подозрением смотрит на меня, а потом, покачав головой, все-таки озвучивает то, что хотел:

– Я говорил с мамой сегодня утром, и она подобрала для тебя новый комплекс лекарств, которые по концентрации лучше тех, что ты принимаешь сейчас.

– Почему она сама не сказала мне об этом вчера?

– Потому что знала, что ты начнешь возмущаться и говорить, что не будешь принимать ничего дороже пятидесяти долларов.

– И что изменится, если это скажешь мне ты? – интересуюсь я, на секунду закрывая глаза.

– Скай, – говорит он, и я уже догадываюсь, что последует за этим.

– Я просила тебя, Айзек, – начинаю злиться. – Не относись ко мне, как к дефектной. Не упоминай об этом при разговоре со мной и с любым другим человеком. Со мной все нормально. Ты уже мне помог с работой, и не один раз. Этого достаточно. А если ты хочешь заняться благотворительностью, открой интернет и вбей в поиске запрос, который выдаст тех, кому действительно нужна помощь. Я справлюсь сама. У меня еще есть время.

Распахнув дверь, выхожу на улицу, чувствуя, как жара резко бьет по голове, будто мощным ударом волны сбивает меня с ног. Делаю несколько шагов и останавливаюсь. В ушах что-то громко пищит, поражая барабанные перепонки громким звуком. Дыхание становится настолько тяжелым, что попросту кислороду не удается пробить эту броню.

Вспышки мутных образов каскадом проходят перед глазами.

Последнее, что я слышу: «Скай…»

Последнее, что я ловлю взглядом – Тео надевает на голову мотошлем. А дальше…

…дальше такая знакомая мне темнота.

– Скай… – мужской голос пробирается в сознание вместе с противным запахом.

– Убери от меня эту дрянь, – прошу я, поднимая ладонь к своему лицу. Расщепляю веки и смотрю на человека, который решил убить меня этим ядовитым ароматом.

– Вот так-то лучше, Скай, – улыбается он, убирая в сторону вату. – Что с тобой произошло? Ты не принимала лекарства?

– Принимала, – отвечаю я, фокусируясь взглядом на Айзеке. – Просто, видимо, переутомилась на тренировке.

– Как сейчас чувствуешь себя? – спрашивает он, обеспокоенно уставившись на меня.

– Все в порядке, – отвечаю я, приподнимаясь на диване. – Дышу, моргаю, конечности чувствую. Исходя из этого можно сделать вывод: я жива.

– Жива, Скай, жива.

– Спасибо, что не потащил меня в больницу, – благодарю его, слегка поджав губы. – Мари убила бы меня, увидев без сознания, и не выпустила бы оттуда никогда.

– Сначала бы она убила меня, а потом уже принялась за тебя, – произносит он, улыбнувшись. – И если бы я потащил тебя в больницу, ты бы перестала со мной разговаривать.

– Это правда.

– С тобой побыть или лучше оставить одну? – интересуется он, поднимая ладонь к моему лицу и проводя ею по щеке.

– Можешь идти, – отвечаю я, тяжело вздыхая. – У тебя есть дела поважнее, чем посиделки с частично откинувшейся Скай Летти.

– Не говори так, ты же знаешь, что…

– Айзек, это мой несмешной юмор, не парься, – улыбаюсь я, бросая на него взгляд. – Иди, я побуду наедине с собой. Мне нужно еще раз принять душ и смыть с себя остатки сегодняшнего дня и этот запах.

Запах…

Приподнимаю верх толстовки к своему носу и вдыхаю запах… И, вероятно, я при падении ударилась головой, потому что отчетливо улавливаю на себе парфюм Тео. Тот самый. Его.

Что за шутки? Он впитался в мою одежду, пока находился на дистанции?

Мне точно нужно в душ. Иначе я задохнусь.

Когда Айзек уходит, я отправляюсь на кухню, чтобы выпить лекарства, и, застываю напротив стола, на которым стоит аптечный пакет. Открываю его и, увидев сверху записку, беру ее в руки и читаю: «Можешь хоть всего меня утопить в медовом сиропе. Это не благотворительность, Скай, а дружеский жест. Если не будешь их пить, я привезу тебе домой бездомных кошек, и ты ничего не сможешь мне сделать. Твой ужасный друг Айзек».

Дочитав до конца, внутри появляется какое-то странное тепло… Тепло от осознания, что в моей жизни все-таки остались люди, которым на меня не плевать.

Как мы стали ужасными друзьями?

*семь лет назад*

Палата.

– И как я должна впихнуть в себя это? – монотонно спрашиваю сама у себя, тыча ложкой в порцию пресной овсяной каши.

Поднимаю ложку ко рту, собираясь заставить себя осилить эту неперевариваемую пищу, и как только каша касается моего языка, дверь палаты распахивается и внутрь входит какой-то темноволосый парень в белом халате, который тут же захлопывает ее за своей спиной и направляется ко мне. Точнее не ко мне.

Он опускается на колени перед моей кроватью, заглядывает под нее, а потом слишком быстро скрывается под ней, отдергивая простынь до самого пола.

Я устремляю взгляд в одну точку перед собой, не обращая внимания на странного парня под моей кроватью, где стоит пустая утка.

– Где этот мудак? – громкий голос взрывает стены палаты. Равнодушно смотрю на человека, который выглядит так, словно в него вселились сразу несколько демонов. – Я спросил: где этот мудак?!

– Я его почти доела, – отвечаю беспристрастным тоном, сглатывая небольшую порцию каши. – Хотите попробовать? – предлагаю я, протягивая ему тарелку.

– Что? Ты невменяемая? – возмущается он.

– Да, дисфункциональна на все тело. Не видно разве? – интересуюсь я, указывая пальцем на свои перебинтованные ноги. – Если вы дадите больше подробностей, я отвечу на ваш вопрос. Если нет, мне придется съесть и вас.

Он хмуро смотрит на меня, как будто видит перед собой психически неуравновешенную дуру, а потом окидывает взглядом палату, прежде чем молча покинуть ее и громко хлопнуть дверью.

– Жаль, – вздыхаю я, снова стуча ложкой по тарелке. – А так хотелось разнообразия…

Парень хватается двумя руками за край кровати, частично выползая из-под нее. Я перевожу на него взгляд, обращая внимания на его внешность: черные волосы, ниспадающие на лоб, тонкие губы изгибаются в улыбке, карие глаза смотрят на меня с теплотой и интересом.

– Мы с тобой не знакомы, но я хочу с тобой дружить.

– Если ты принесешь сюда нормальную еду, я подумаю над твоим предложением.

– Бургер? – интересуется он, изогнув бровь.

– Что-то без мяса, но очень вкусное. Если вкусного не найдется, то просто что-то соленое.

Он полностью выбирается из укрытия, после чего подходит к окну, открывает его и, обернувшись ко мне, говорит:

– Не закрывай, я сейчас вернусь.

Ну, как бы, «я» и «встать» все еще не сильно совместимы…

Он вылезает в окно, оставляя меня наедине, и я снова возвращаюсь к самому интересному занятию – смотрю в стену и лениво ковыряю ложкой слизкую кашу.

Спустя двадцать минут слышу шум и поворачиваюсь в сторону, видя то, что этот парень сдержал свое слово – вернулся с пакетом, вероятно, еды.