– Она как папа. То есть полностью разделяет его точку зрения, – вздохнула Ксюша. – Хорошо, что есть дед. Вот он меня поддерживает и, хоть ему уже за восемьдесят, совет может хороший дать. Я с ним поговорила и решила, если родители до сих пор видят во мне ребёнка, надо им показать, что я уже выросла. Конечно, приходить домой за полночь и с бутылкой портвейна в руках было бы чересчур, поэтому я сделала три шага: перевелась на заочное отделение в институте, нашла работу и сняла квартиру. Нужно же с чего-то начинать, правда?

– Ксюша, запомни, это твоя жизнь, и живи её так, как сама посчитаешь нужным. Тем более ничего криминального ты не совершила, подумаешь, от мамы с папой переехала. Но учёбу всё же не бросай, профессия у тебя хорошая, нужная, через пару-тройку лет, глядишь, ещё всеми нами покомандуешь.

– Покомандуешь тут, как же! – возмутилась Ксюша. – Вчера двое электриков пришли на работу с бодуна, в кабинете перегаром несёт, не продохнуть. Им наряд выписан по ремонту плит в столовой, а они ни «му», ни «хрю». Полдня шарахались из угла в угол, пока заведующая столовой не впала в истерику и не нажаловалась Михалычу. В слесарке бардак оставили, весь инструмент раскидан. Ругалась с ними, забыли, говорю, как в прошлом месяце едва без премии не остались, когда у вас тут главный инженер на гвоздодёр наступил? А сварщики? Вечно использованные электроды на промплощадке валяются. Так ведь и до пожара недалеко. Лен, ты же профсоюз, поговори ещё раз о порядке на рабочем месте!

– Спокойно, Ксения! Не нервничай! Тут одними словами и угрозами ничего не добьёшься, мужики – народ поперечный. – Борисова туже затянула косынку на голове и тщательно спрятала под неё непослушные светлые локоны. – Я предлагаю использовать наглядную агитацию.

– Да у нас на каждом шагу плакаты висят: «Экономь электроэнергию!», «Береги рабочее время!», «Алкоголь тебе не товарищ!». Ни на кого это давно не действует.

– А нам лозунги и не нужны. Организуем что-то вроде стенгазеты, с рабочим названием, например, «Гвоздодёр», в честь того самого, об который главный инженер ноги ломал. И в ней один или два раза в неделю надо рассказывать как об успехах производства, так и об отдельных неприятных моментах. Да, есть на предприятии большая стенгазета, которую наш художник-оформитель раз в неделю выпускает, есть многотиражка от объединения, а мы сделаем свой, цеховой, листок. Времени оформление займёт немного, а польза будет, я уверена.

Ксюша с радостью подхватила эту идею, и в следующий понедельник перед планёркой первый выпуск «Гвоздодёра» красовался на стенде уголка безопасности. Второй номер подготовили к пятнице, и уже через месяц рукотворную газету стали ждать с нетерпением, тем более что редколлегия подходила к делу ответственно и добросовестно.

Конечно, оценили такое творчество далеко не все. Особенно возмущался по этому поводу молодой слесарь Гоша Новиков, парень видный, симпатичный, но больно уж себе на уме, которого «пропесочивали» практически в каждом выпуске. Работал он в РММ недавно, чуть больше года, но отличиться успел: дважды за месяц отлынивал от дежурства в добровольной народной дружине; подрался на танцевальной площадке; нецензурно выражался во время сеанса в кинотеатре – и ещё несколько эпизодов помельче. Увидев свою фамилию в «Гвоздодёре» в очередной раз, он провозгласил в курилке:

– Достали эти добровольные журналисты со своими дурацкими фельетонами! Других дел нету у них, что ли? Кроме нравоучений, ни на что не способны, прям не бабы, а СМЕРШ какой-то – всё присматриваются к тебе, принюхиваются. То сидишь не так, то свистишь… И фамилии в столбик: «Борисова, Орлова, Щербинина». «БОрЩ»! Точно! Самое бабское дело – борщи варить, а не статейки пописывать. В своё время только на токарей выучиться смогли, мозгов не хватило, а сейчас, глянь-ка, писателя́. Теперь я эту троицу святош только так и буду называть!

Прозвище слесарям да сварщикам понравилось очень и закрепилось за женщинами моментально. Гоша же всё не унимался.

– Эй, Ксюха! – однажды показушно, на весь цех, прокричал он вслед Орловой, когда та торопливо проходила мимо. – Борщ-то умеешь готовить? Или уж на крайний случай кашу. Я б не отказался к тебе в гости заглянуть на званый ужин!

Дружный мужской смех нисколько не смутил девушку, она даже не оглянулась на нахала, но вот Михалыч фамильярностей терпеть не стал.

– Не Ксюха она тебе, а Ксения Станиславовна. Для начала, – проворчал он, строго глядя на вызванного в кабинет Гошу. – Ужинать он собрался, гость дорогой. Не для тебя там столы накрывают. Чтоб такая девушка тебе разносолы готовила, научись язык за зубами держать, не ляскать им что ни попадя да деньгу заколачивать достойную. А то, поглядите на него, красаве́ц какой выискался, вашу Наташу!

– Да ладно, Василий Михалыч, это же просто шутка была, – попытался оправдаться Гоша.

– Ты со мной пошути или вон с Матвеем Степанычем из кузницы. Перед Володькой-малышом позубоскаль, у него кулак в две твои головы, вмиг охолонёшь. А девочку трогать не смей! И не только её! Что ты к ним пристал? Чем не угодили? И знаешь, вот не тебе про их ум рассуждать. Не с руки им перед тобой дипломами махать, не по чину. Я так скажу – до их бабьего ума тебе, пацан, ещё расти и расти. Галина, между прочим, исторический закончила, в экспедиции ездила, научную работу готовилась писать. Да вот судьба крутой вираж сделала, и пришлось ей в рабочую профессию идти, в одиночку сына поднимать. У Лены нашей своя история. Внешность у неё, как у простушки, – глазки, щёчки, кудряшки. А она, между прочим, юрист, награду имеет из области. И то, что у станка стоит, – её это выбор, понял? И не у простого станка, а у импортного, с числовым программным управлением, бешеных денег стоит, между прочим. Ни один мужик-токарь не взялся за наладку и обслуживание, а они взялись!

– Да понял я, понял. Героические и умные женщины. Идти можно? – В Гоше снова начал просыпаться дух противоречия.

– Пойдёшь ты, когда я скажу и куда – тоже! – Михалыч даже покраснел от возмущения, но тут же взял себя в руки. – «Борщ» твой девчонки оценили. Сказали, поручат тебе для стенгазеты ребусы составлять, чтоб напрасно остроумие своё не расходовал.

– Делать мне больше нечего, – нахмурился от досады Гоша.

Не спрашивая разрешения, он вышел из кабинета начальника и широко пошагал в цех. Бригадир, детина двух метров ростом и с косой саженью в плечах, которого парни в шутку окрестили Володей-малышом, за выполнение наряда спросит строго, у него не забалуешь.

Женщины действительно не думали обижаться на Гошину шутку, напротив, они решили использовать придуманную им аббревиатуру в рекламных целях: начиная со следующего выпуска «Гвоздодёр» был переименован в «Борщ». В маленькой заметке, обведённой красной тушью, редакционная коллегия благодарила слесаря по обслуживанию и ремонту оборудования Георгия Новикова за проявленную инициативу и творческий подход в развитии цеховой стенгазеты.

Ксюша

Начало марта в Сибири абсолютно ничем не напоминает весну, разве что числами в отрывном календаре на стене: сугробы по-прежнему достают до подоконников второго этажа, ночью морозец поджимает до минус тридцати и ниже, пурга зазывно носится по переулкам. Вроде бы гулянья прошли на главной городской площади, проводили зиму восвояси, но она не торопится покидать гостеприимные места, так и ищет повод присесть на денёк-другой на дорожку да выпросить чего-нибудь погорячее на посошок. Радует только одно – длинные зимние ночи начали подходить к концу, и пусть день прибавился совсем незначительно, как поговаривали старики, «на куриный шажочек», всё же на пороге весна, а там и лето не заставит себя ждать.

В столовой автобазы с самого утра суета: сдвигаются столы, натираются полы и подоконники, стучат ножи о разделочные доски, шкворчат сковороды и кастрюльки, в воздухе витает соблазнительный аромат. Вазы с инвентарными номерами на донцах занимают свои места на белоснежных скатертях, где-то в подсобках призывно позвякивает стеклотара – этот звук сложно перепутать с чем-то другим. Здесь же прячутся и большие картонные коробки. Что в них, знают только водители бензовозов, которые мотаются по командировкам в разные уголки необъятной страны, да работницы столовой, не сумевшие побороть природное любопытство. Мимоза. Жёлтое солнышко на зелёной ветке. В Сибири ранней весной о цветах приходится только мечтать. Лишь в самом конце апреля несмело покажутся на лесных проталинах краснокнижные первоцветы – подснежники да кандыки́, а в середине мая заполыхает оранжевым заревом купальница, или, как зовут её в этих местах, огонёк. Но до этого ещё далеко, а Международный женский день вот он, и хочется не просто поздравить своих подруг, коллег, любимых, но ещё и удивить их. Непростую задачу взяла на себя мужская часть автобазы, тем более что представительниц прекрасной половины трудилось у них не так много – диспетчера, заправщицы, стройгруппа, бухгалтерия да всё та же столовая. Не забыли, конечно же, и РММ, где женщин всего трое. Банкет должен получиться на славу, поговаривали, что даже из области приедет какой-то большой начальник.

– Еле руки оттёрла от смазки, – ворчала Лена Борисова, сидя на лавочке в женской мойке.

Она завернулась в большую жёлтую махровую простыню и мазала руки кремом из круглой баночки. Дефицитный домашний текстиль был привезён из Казахстана, где женщина гостила у родственников под Павлодаром в прошлом году, в трёх экземплярах.

– Ты хоть маникюр умудрилась не испортить.

Галина сидела напротив, в такой же, только голубой, простыне, и придирчиво разглядывала свои ногти, покрытые модным тёмно-бежевым лаком.

– Да ничего ты не испортила, всё в порядке, цвет очень удачный, мелких царапин не видно, – успокоила подругу Лена. – Лучше скажи, одариваться к празднику будем?

Традиция делать друг другу маленькие милые подарки к праздникам была у них уже много лет. Каждая задолго до торжеств думала, что бы такого нужного, полезного и приятного презентовать своей подруге, и глаз порадовать, и в хозяйстве использовать. Обе любили красивые скатерти и салфеточки, присматривались к изящной бижутерии, не проходили мимо интересной книги, а уж если удавалось раздобыть что-то невероятное, вроде флакончика духов «Дзинтарс» или упаковки нейлоновых колготок, то радости просто не было предела.

– Конечно, будем.

Галина уже переоделась в нарядное шерстяное вишнёвое платье и осторожно развязывала на голове платок, чтобы не растрепать причёску. Удовлетворённо вздохнув, она ещё раз посмотрела на своё отражение в зеркале. Укладка, конечно, немного примялась, но это было поправимо.

– Может, у меня соберёмся на выходных?

Лена осторожно снимала с плечиков голубое шёлковое платье, сшитое в ателье специально для женского праздника.

– Давайте лучше у меня, я на кухне обои новые поклеила, оцените, и заодно обмоем это дело. Достать их, скажу я тебе, было целой эпопеей! Так что обмыть – святое дело!

– А я предлагаю третий вариант, – неожиданно громким голосом в гулком помещении мойки заговорила Ксюша. – Девочки, я приглашаю вас к себе. Готовить, увы, не очень умею, но уж винегрет настрогать получится даже у меня, а дед презентовал мне коробку конфет «Птичье молоко» и бутылочку «Токая». Так что гуляем! Как я вам? Не сильно вычурно?

Она осторожно покружилась на каблучках.

Пышная серая юбка в стиле 50-х с широким поясом и беленькая блузочка без рукавов делали хрупкую фигурку девушки очень изящной. Она собрала золотистые длинные волосы в высокий хвост на макушке, открывая шею, и ей это очень шло, гораздо больше, чем повседневный бардак из кудрей. Сильно подведённые глаза совершенно не портили образ.

– Да ты просто феечка! – восхитилась Борисова. – А то напялит джинсы и носится, как пацанка, по цехам и конторе.

– Джинсы – это писк, понимать надо, – засмеялась Щербинина.

– Да-да, пищит да никак не сдохнет, – в тон подруге ответила Лена, – молоденькой девушке всё к лицу, это нам с тобой надо подумать, что́ на себя натягивать, а тут хоть мешок из-под картошки – шик да блеск.