– Не знаю… Просто ты сама по себе не любишь общение и незнакомцев. Ищешь подвох. Поэтому тебе и тяжело. Ну, ничего, привыкнешь. Чаевые же хорошие сегодня?

– Нормальные.

И это, пожалуй, единственный плюс новой работы.

– Можешь сшить куклу вуду на каждого недовольного посетителя. Может, так тебе будет легче, – усмехнулась Аська. – Он тебе «фу, холодный кофе», а ты ему за это голову булавкой дома проткнёшь. Прикольно?

–Угу.

– Слушай, Маш, не грузись. Давай, я сегодня у тебя переночую? Все равно мне дома скучно.

– Если хочешь…

– Ну, всё. Погнали тогда. Покрутим колобки из пряжи. Или твоя мама перестала вязать?

Когда мы учились в школе, в начальных классах, мама частенько садила нас с Аськой на диван и заставляла крутить колобки из пряжи, которую на рынке продавец отматывал на локоть.

– Собиралась связать какой-то свитер мне на зиму. Но сказала, что за месяц не успеет…

– Ой! Да всё она успеет. Я ещё себе свитерок запрошу. У мамы Кати золотые руки со встроенными спицами и крючком. Поехали к тебе, короче.

Одна я традиционно медленно поднималась бы в квартиру. Медленно открывала бы дверь и несколько секунд, не дыша, прислушивалась бы к каждому шороху внутри комнат.

Но Асин страх со стороны выглядел как бесконечная решительность. По её логике, если чего-то не получится избежать, то смысла откладывать это на потом нет. Лучше по-быстрому отстреляться, а потом уже переварить всё случившееся. Примерно так же она ночами, когда мы сами себе выдумывали приведений, решительно шла прямо на них, надеясь, наверное, спугнуть своим напором.

Поэтому она бодро взлетела по лестнице, громко открыла дверь и крикнула на всю квартиру:

– Мама Катя, здрасьте! Есть что поесть?

Где-то в глубине квартиры что-то стукнулось, прошелестело и, кажется, упало.

– Ой, Ася?! – мама приближалась быстрыми шагами из кухни, отирая руки о кухонное полотенце, а я вновь приобрела возможность дышать. – Как я рада! Давно ты к нам не заглядывала.

– Здрасьте-здрасьте, мама Катя, – Ася аккуратно и бережно приобняла мою маму и слегка отступила, разглядывая её. – Давно вы меня не приглашали. Ну, так и что там с поесть?

– Я сварила суп с клецками. Будете?

– Конечно, будем, мам Кать. Двумя ложками за.

Ася перебарщивала с бодростью и веселостью, но это её способ защититься от того, что ей страшно. Она осмотрела мою маму с головы до ног, и по её взгляду я поняла, что мама не только для меня выглядит как ходячий скелет.

Мы с подругой переглянулись и обе поджали губы, понимая, что обсуждать увиденное бессмысленно. Слова ничего не изменят.

Ася навела на кухне суету, рандомно перескакивая с темы на тему и размахивая ножом во время нарезки хлеба так, будто от кого-то оборонялась.

– Это хорошо, что вы теперь вместе работаете, – конечно, Ася обо всём ей рассказала. Даже о чаевых моих и своих тоже не умолчала. – Вместе, всё равно, веселее. И я буду знать, что Марьяна одна не останется.

– Мам! – воскликнула я возмущенно. Аппетит пропал, как и желание ещё о чем-то говорить.

Теперь каждый разговор будет склоняться к тому, что в итоге мы скоро похороним маму? Я понимаю и тоже помню о том, что по прогнозу врачей ей остался ещё месяц, но внутри меня теплится надежда на то, что врачи ошиблись. Они ошиблись, и на самом деле мама будет ещё очень долго жить, мы откроем ателье, я буду шить, а мама вязать одежду на заказ.

Да даже, если врачи не ошиблись, то я, всё равно, буду верить в чудо до последнего.

После того, как маме был поставлен диагноз, я читала статьи, смотрела видео и знаю, что бывают случаи, когда больному по необъяснимым причинам внезапно становилось лучше и они шли на поправку.

Я верю, что у моей мамы есть шанс на чудо. А если она уже потратила его когда-то в своей жизни, то я отдам ей свой.

Телефон в кармане джинсов зазвонил. Я посмотрела на экран, увидела «папа» и заблокировала телефон, быстро убрав его обратно в карман.

Папа теперь последний человек в мире, с которым я стану разговаривать. Его звонки и смс игнорируются мной уже два месяца и вряд ли когда-нибудь настанет день, когда я захочу ему ответить.

– Кто там? Тётя Галя? – поинтересовалась мама. – Она говорила, что позвонит тебе, чтобы на меня пожаловаться.

– Незнакомый номер просто, – улыбнулась я, чтобы выглядеть беззаботной. – А на что тётя Галя должна пожаловаться, мам? Что ты натворила?

– По-любому мама Катя стащила с фудкорта бургер и убежала. Знаем мы эту проказницу, – Ася с улыбкой подмигнула мне, а мама рассмеялась, похлопав подругу по плечу.

– Ась, ты как придумаешь что-нибудь… Хоть стой, хоть падай, – мамины щёки порозовели, в глазах появился живой блеск, от которого у меня на мгновение перехватило дыхание.

Ну, разве моя мама не достойна чуда?

– Кстати, мам, похвастайся хоть, что в ТЦ купила.

– Да там ничего особенного.

Мама отерла руки кухонным полотенцем и мелкими, но быстрыми, шагами ушла в свою комнату, из которой вышла со своей старой плетенной корзинкой, в которой всегда хранит клубки пряжи.

– Какая мягкая! – Ася помяла в руках клубочки нежно-голубого цвета, как цветок незабудки. – Кайф! – прикрыв глаза, подруга прижала клубки к щекам. – И цвет такой классный!

– Да, Марьяшке очень идёт такой цвет, – произнесла мама и взяла спицы, на которых уже были набраны ряды. – Я уже начала тут кое-что.

– Для меня?

– Хочу тебе, всё-таки, связать теплую кофту. Увидела на витрине этот цвет и не смогла пройти мимо. Ещё, будто специально, нужное количество клубков в магазине оказалось последним.

– Ну, вот, – нарочито расстроилась Ася. – Теперь я хочу кофту такого же цвета.

– Будете с Марьяшей по очереди носить.

– Я чаще, – тут же забила Ася ещё пока несвязанную мамой кофту.

Телефон короткой вибрацией ударил в карман. Я сразу поняла, что это пишет, скорее всего, папа, у которого не получилось дозвониться. Или просто в очередной раз отправил деньги, чтобы купить меня или откупиться за свою трусость. Только, в чем смысл? Я все отправляю ему обратно.

Но какая-то сила заставила меня, всё же, заглянуть в телефон. И к своему небольшому облегчению я увидела там смс от тёти Гали:

«Позвони мне, когда мамы не будет рядом».

Между ребрами пробежал холодок. Ждать, когда мама уснёт, было нереально. Судя по всему, разговор будет касаться именно её, и если это так, то нужно услышать прямо сейчас, что хочет сказать тётя Галя.

– Вы пока тут накрывайте, – сказала я маме и Асе. – Я в туалет по-быстрому и обратно.

Закрывшись в сортире, я включила воду, набрала номер тёти Гали и, сев на край ванной слушала гудки.

– Здравствуйте! Что такое? Что случилось? – спросила я, едва мамина подруга ответила на звонок.

– Ты сильно не паникуй, Марьян. Я по поводу маминых лекарств.

– Что с ними?

– Она днём должна их принимать? Сегодня в кафе мы пили чай, у неё на телефоне зазвонил будильник и там было написано что-то типа «мама, прими таблетки»… точно не помню.

– Да. Это я ей ставила, чтобы она не забывала. И что она сделала?

– Ничего. Наплела мне, что это какие-то необязательные витамины, которые она дома выпьет. Вот я и решила поинтересоваться, врёт она или нет?

– Врёт, конечно, – выдохнула я устало и потёрла пальцами лоб. – Она считает, что их бесполезно принимать. Типа это пустой перевод денег. Мама считает, если «химия» не помогла, то на таблеточки рассчитывать бессмысленно.

Подступившие слёзы пришлось спешно стереть с глаз и взять себя в руки. Не хватало ещё выйти из туалета в слезах. Мама и Ася точно заметят. А мама ещё волноваться будет.

– Вот упёртая, – вздохнула тётя Галя. – Ну, в общем, Марьяш, я тебя предупредила. Приглядывай за ней.

– Я пытаюсь. Но вы же сами видите, что она как маленькая.

– Терпения тебе, Марьяш, – ласково произнесла тётя Галя.

– Угу, спасибо.

– Ну, спокойно ночи, родная. Начисли там своей мамке по первое число.

– Постараюсь, – выронила я едва слышно и закончила разговор.

Несколько секунд сжимала телефон в ладони и, не моргая, смотрела на белую дверь напротив.

У меня уже не осталось ни сил, ни аргументов на то, чтобы убедить маму принимать все назначенные ей лекарства и строго по графику. Она будто специально саботирует процесс собственного выздоровления. А быть с ней двадцать четыре часа ежедневно я не могу. Учёба и работа не позволяют.

После ужина, когда все приняли душ, переоделись в домашнее и начали готовиться ко сну, я дала маме вечернюю дозу таблеток и добавила тех, которые она должна была принять днём.

– Тётя Галя рассказала? – посмотрела на меня мама укоризненно.

– Я бы и сама догадалась, посчитав. Мам, – присела я рядом с ней на край кровати и коснулась прохладных тонких пальцев, сосредоточив на них всё своё внимание, не в силах заглянуть маме в глаза. – Хватит сопротивляться лечению. Не хочешь выздоравливать ради себя. Постарайся, хотя бы, ради меня. Деньги на лекарства у нас есть. Если вдруг не хватит, то я найду ещё работу. Мы займём у кого-нибудь…

Я говорила всё тише, всё сильнее ощущая, как меня захлёстывали эмоции и наступали слёзы.

– Марья моя, – мама нежно обхватила моё лицо ладонями и заставила заглянуть ей в глаза. – Я не умру, пока не буду уверена, что рядом с тобой есть человек, которому я смогу тебя доверить.

– Хорошо, что мне никого нельзя доверить. Даже хомяка, – хохотнула Ася, стоявшая, оказывается, в дверном проёме.

– Я имела ввиду мужчину, – мягко улыбнулась мама и откинулась на подушки.

– Типа парень, что ли? – свела я скептически брови. Мама молча кивнула в ответ. – Ну, тогда поздравляю, мам. Ты будешь жить вечно, потому что парня у меня точно никогда не будет.

– Подтверждаю, – тут же отозвалась Аська. – Учитывая, с какими штыками она подходит к знакомству с парнями, жить вы, мама Катя, будете вечно. И восемьдесят кошек с вами. Ну, по сорок на каждую.

– Хорошо, что у нас клубочков на всех хватит, – улыбнулась я, стараясь незаметно стереть намеки на слёзы с лица.

– Ой, Маш, дай мне, пожалуйста, корзину. Повяжу немного перед сном.

Я поставила рядом с мамой на пустую сторону постели корзину с пряжей, и мы с Асей пошли в комнату, где я без сил рухнула на свою постель и почувствовала, как Ася обняла меня, уперевшись подбородком в плечо.

– Всё будет хорошо, – шепнула она.

– Угу, – только и смогла я выронить.

Глава 7. Маша

Утром глаза я открыла с лёгкостью. Главным образом благодаря тому, что слышала, как мама и Ася смеются на кухне, а по квартире витает запах блинчиков.

Вчерашнего тяжелого разговора будто и не было. На кухне я увидела упаковки от маминых лекарств и пустой стакан рядом. Стало ясно, что Ася лично проследила за тем, чтобы мама приняла все необходимые лекарства и не попыталась схитрить.

Плохо, что мама, похоже, почти не спала ночью. Об этом говорило связанное ею полотно нежно-голубого цвета.

– Решила начать со спинки. Ещё не придумала, какой узор сделать спереди, – пояснила мама. – Какой хочешь?

– Сделай такой же. Чем проще, тем к большим образам подойдёт.

– Наверное, ты права, – согласилась мама с улыбкой.

После завтрака мы с Асей поехали в универ, а после него в кафе.

Профессиональная улыбка уже давалась мне гораздо легче. Она уже стала рефлексом, с которым я подходила к незнакомым мне людям. Тот же рефлекс возникал каждый раз, когда кто-то пытался залезть мне в душу, пытаясь проявить участие к маме. Я улыбалась, отшучивалась, уверяя, что всё под контролем, и тем самым ставила границы, за которые никто не пройдёт. Потому что там, за улыбкой, черная холодная яма, в которой я без сил лежу и плачу, свернувшись калачиком.

Внешне – я сильная, светлая, улыбчивая девушка, которой всё по плечу, которая не унывает.