Их глаза горели восторгом и предвкушением, и именно их счастливые лица заставили меня окончательно успокоиться и принять ситуацию такой, какая она есть. Вот если бы Лёшка ещё нашёл способ связаться с кем-то из родственников, если бы сам сказал, что ему всё нравится, я бы перестала волноваться. Но его телефон всё так же оставался выключен.

А ближе к вечеру мне позвонила Лерка и заявила, что я непременно обязана заехать к ней на бокал вина, потому что скоро она улетает. Настроения что-то праздновать не было, но тем не менее после работы я оставила машину дома, переоделась и на такси отправилась к подруге.

– Сашка, ты прикинь, я, оказывается, супераналитик, – заявила Валерия вместо приветствия.

– Это ты с чего взяла? – поинтересовалась я, проходя вслед за подругой в её любимую беседку, где нас уже ждали нарезанные фрукты и открытая бутылка белого сухого вина.

– Так сегодня проверку прошла у наших инопланетных благодетелей, – с широкой улыбкой пояснила она. – Они сказали, что у меня даже дар там какой-то есть. Типа будущее могу видеть, если научусь. Выдали заключение этой… как её? экспертной комиссии, и сказали, что в течение недели мне пришлют вызов для отправления к месту обучения. А оно знаешь где? – она загадочно ухмыльнулась и, чиркнув зажигалкой, прикурила тонкую ментоловую сигарету. – На Гринее. Это планета такая. Фиг знает, где находится. Сказали, неделю добираться. Прикинь, Сашка, всего какую-то неделю! И это до другой планеты!

Она говорила быстро, и было видно, что Лера и правда в восторге от того, какой сюрприз ей преподнесла жизнь. Её чёрные волосы оказались немного растрёпаны, будто она сама их лохматила, а подобное она делала, только если сильно чему-то радовалась или сильно из-за чего-то переживала.

– А как родители отреагировали? – спросила я, не особенно понимая её радости.

– Никак, – отмахнулась та, вдыхая терпкий дым с лёгким запахом мяты. – Мама сразу капель себе накапала, а папа заявил, что не пустит. Генка – тот и вовсе ультиматум мне поставил: если уеду, то он меня ждать не будет. Козёл, – сама же резюмировала Валерия.

– Может, он боится за тебя, хочет таким образом остановить? – высказала я своё осторожное предположение.

– Да он просто завидует, – насмешливо бросила подруга. – Его ведь никто не проверял. Староват он в свои двадцать восемь оказался, для таких проверок. Но если бы мы с ним местами поменялись, уверена, он бы свалил, не раздумывая.

Её глаза горели как-то особенно странно. Я знала Лерку без малого десять лет, но такой взбудоражено-счастливой видела впервые. Да и Гену своего она любила, и точно не смогла бы так вот спокойно принять скорое расставание. Именно это её непонятное состояние и натолкнуло меня на одну мысль:

– Лер, а были среди людей, которые проходили проверку, те, кто отказался от обучения?

– А? Отказался? Да кто бы отказался? Все радовались, как дети.

Радовались? Все? Слишком уж это не похоже на правду.

– Лер, а может, не поедешь? Страшно мне за тебя. Всё же это даже не другой город или другая страна. А другая планета. И говорят там точно не на русском, а ты даже английский толком выучить не смогла.

– Прорвусь, – уверенно усмехнулась девушка и подняла бокал. – Давай лучше выпьем за перемены в жизни. Пусть они будут для нас счастливыми!

Она опустошила свой бокал почти наполовину, я же смогла сделать только один глоток. А в мыслях появился странный вопрос: если все так рады и счастливы, если всех после проверки отпускают домой, то почему Лёшка не вернулся?

Увы, на этот вопрос Лера ответа мне не дала. Хотя и сказала, что были те, кто после всех тестов просто не выходил из лаборатории. Но спрашивать об этом она ни у кого не стала.

В тот вечер я просидела у Леры почти до полуночи. После выпитой бутылки вина она опьянела настолько, что неожиданно осознала, что скоро уедет очень далеко, вряд ли нам удастся в ближайшие годы увидеться. Мы долго говорили, вспоминали прошлые наши гулянки, совместные приключения, учёбу в школе. Смеялись, даже немного погрустили о прошлом.

И только перед самым моим отъездом домой Валерия всё же призналась, что боится.

– Почему мне так страшно, Сашка? – спросила она, обхватив себя руками за плечи. – Днём не боялась ни капельки, а сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Я ведь, правда, буду совсем одна на чужой планете.

– Тогда откажись, пока ещё не поздно, – сказала я, глядя на неё с сочувствием. – Лер, здесь – наш дом. И на Земле тоже всё будет меняться. Я не сомневаюсь в этом. Не улетай. Ты же прекрасный специалист, адвокат, и работу свою любишь. Зачем тебе этот прыжок в неизвестность?

– Поздно, Саш, – проговорила она, низко опустив голову. – Я всё уже подписала. И шефу отдала заявление на увольнение. С Генкой… поругалась. Гадостей ему наговорила.

Последнюю фразу она произносила, едва сдерживая всхлип. Но плакать на моём плече всё равно не стала. Лерка всегда говорила, что нельзя показывать свою слабость даже самым близким людям. Она была сильной, и я рядом с ней самой себе начинала казаться сильнее. Решительней. Смелее.

Лера всегда знала, что делает. Но сейчас я отчётливо видела, что она совершает ошибку. Идёт против самой себя. И именно это казалось мне неправильным.

– Может, тебе что-то вкололи, чтобы ты на всё согласилась? – спросила я, глядя в её серо-голубые глаза. – Лер…

– Поздно, Санька. Поздно, – отозвалась она, и её голос прозвучал непривычно сдавленно. – Они от меня уже не отстанут.

В этот вечер я впервые уезжала от Валерии с тяжёлым сердцем. Мне не хотелось оставлять её в таком состоянии, но она сама заверила меня, что ей нужно побыть наедине с собой. Подумать. И я не стала настаивать.

После встречи с ней у меня появилась уверенность, что Лера точно не одна такая – вовремя опомнившаяся. Должны быть и другие. Наверняка есть несогласные улетать. И они должны понимать, что скрыться, спастись смогут, только объединившись. Создав этакую коалицию, подпольную организацию одарённых, не желающих идти на поводу у навязанной им инопланетной системы. Кажется, именно о таких говорила мне Катя. И в который раз эта искусственная девушка оказалась права.

Через три дня Лера пропала.

Утром, ещё до начала рабочего дня мне позвонила её мама и спросила, не знаю ли я, где Валерия. Она-то и рассказала, что накануне вечером та вела себя странно, была нервной, дёрганой, грустной. А ночью её родители обнаружили, что та уехала. Собрала вещи, захватила все свои побрякушки, любимые книги, и укатила в неизвестном направлении.

Конечно, я высказала предположение, что её вызвали для прохождения обучения, но… получила отрицательный ответ. Оказывается, Лерка оставила родителям записку, что не желает идти на поводу у инопланетной системы и будет искать другие выходы из сложившейся ситуации. Она просила их не волноваться. Сообщила, что не останется одна.

Но подобное поведение было совершенно не свойственно для обычно серьёзной Леры. Она всегда старалась принимать взвешенные решения, не шла на поводу у эмоций. И тут вдруг… сбежала? Решила спрятаться? Но где? Я сильно сомневалась, что на Земле осталось хотя бы одно место, о котором не знали бы инопланетяне – всё же их технологии существенно превосходили наши. А значит, они точно найдут беглянку, где бы она ни пряталась. Так не сделала ли Лера этим побегом себе хуже?

Конечно, я попыталась ей позвонить, но её телефон предсказуемо оказался выключен. И тогда мне пришло в голову попросить помощи у Кати.

– Ты желаешь, чтобы я её нашла? – спросила голографическая брюнетка, появившись на заднем сидении моего Ниссана, когда я возвращалась с работы домой.

– Попробуй? У тебя же есть доступ к информации. Пусть Лёшу ты не обнаружила, но, может, с Лерой получится?

Та кивнула и исчезла. А появилась только спустя пару часов, сообщив, что результатов нет. С какой-то стороны, это было хорошей новостью. Ведь если мой галути не смог найти Валерию, то значит, она хорошо спряталась. Вот только с большой долей вероятности она могла попасть в руки новых властителей нашей планеты. И о том, что они сделают с ней за попытку сопротивления, я старалась не думать.

***

Комиссии и исследования продолжались. О них говорили по телевизору, там же рассказывали о том, что уже сорок шаттлов увезли с Земли будущих студентов. Что скоро эти юные дарования прославят родную планету на весь Союз. Что мы должны гордиться ими.

Вот только гордиться как-то не особенно получалось. Да, в интернете, по радио, по всем каналам телевидения происходящее освещали исключительно с хорошей стороны. Но на деле… всё обстояло иначе. Родители не желали отдавать своих детей, они устраивали митинги, забастовки, шествия. Они требовали прекратить этот дикий отбор или открыть нужные учебные заведения на территории Земли.

Такие собрания быстро разгонялись. Многие из участников получали на работе строгий выговор с лишением премий. А тех родителей, кто спокойно принимал отъезд своих чад, наоборот поощряли. Им выдавали так называемый «дар лояльности» в размере тройной месячной зарплаты. Это немного остудило пыл протестующих, но несогласные всё равно остались.

После того, как забрали Лёшу, нашу семью не трогали почти два месяца. Казалось, новые власти просто забыли, что я тоже подхожу под критерии их отбора. Вот только Катя упрямо утверждала, что до меня ещё дойдёт очередь. И не ошиблась.

В середине ноября я получила сразу три одинаковых уведомления: одно привезли домой, второе прислали на рабочую электронную почту, а третье и вовсе высветилось на экране моего мобильного. Там значилось, что уже завтра мне предписано явиться для тестирования и проверки показателей уровня внутренней энергии.

Конечно, первой мыслью было просто проигнорировать это сообщение. Сказать, что ничего не получала, но тут вмешался мой непосредственный начальник, которому поручили проконтролировать исполнение мной полученного приказа. Родители тоже единодушно заявили, что я просто обязана проверить, на что на самом деле способна, говорили, что не стоит терять такой шанс. Но согласилась я даже не из-за них. Куда сильнее меня привлекала возможность узнать хоть что-то о Лёше.

Катя же и вовсе была настроена чрезвычайно решительно, если такое вообще можно сказать о существе без души. Она заявила, что постарается подключиться к закрытой информационной сети наших захватчиков. Уж там-то точно должны иметься данные обо всех, прошедших этот идиотский отбор, как и об их дальнейших судьбах.

Конечно, я всецело поддержала её затею, и даже заявила, что буду послушной паинькой. Не удивительно, что, отправляясь в исследовательский центр следующим утром, я чувствовала себя настоящим шпионом на задании. Меня даже толком не волновало, найдут ли во мне какие-то скрытые таланты. Всё это виделось несущественными мелочами, куда важнее казалась сама возможность узнать что-нибудь о собственном младшем братишке.

Вот только по мере приближения к месту назначения мне становилось всё страшнее. Под исследовательский центр переделали несколько корпусов, принадлежащих центральной городской больнице. Выделенную территорию обнесли высоким забором – метра четыре, не меньше; выставили вооружённую охрану. Честно говоря, сие место теперь больше напоминало какой-то военный объект, и это не могло не пугать.

У ворот мне преградил путь мужчина в серой форме – такой же, в которой когда-то предпочитал ходить Гай. Я же опешила настолько, что даже поздороваться не смогла. Просто протянула ему лист с предписанием и отступила на шаг назад.

– Александра Юрьевна Гарская, – прочитал охранник, переводя взгляд с меня на лист, где имелось моё изображение, как в паспорте.